— Куда?
Кэтрин промолчала. Мне было ясно уже из ее молчания, куда уйдут братья.
— Эти люди… Они не остановятся… Слишком много поставлено на карту. Поэтому я и говорю тебе — уезжай.
— Но ведь ты тоже рискуешь, — возразил я.
— Я пойду до конца, — твердо произнесла она.
Я смотрел на нее и верил, что она пойдет до конца.
Глава 10
Солнце — слепящий раскаленный шар, выкатившийся из топки, оно светит вовсю, и по плечам как будто растекается расплавленное золото. Хорошо отвлечься от всех неприятностей и лежать целыми днями на песке, закрыв глаза солнечными очками, хорошо сидеть у воды, бездумно уставясь на говорливый прибой, лижущий гальку своим шершавым языком.
А вечером, когда немного спадает жара, — как славно пройтись вдоль набережной, зажав в руке бутылку холодного пива, и чувствовать на себе поощряющие взгляды хорошеньких девушек! Они, казалось, только и ждут того, что к ним подойдут и заговорят: долгие взгляды из-под опущенных ресниц, на загорелых лицах — белозубые улыбки…
И как хорошо, что Москва и все, что с ней связано, отделены от него полутора тысячами километров. Позади кошмар последнего месяца, чувство бессилия и сопутствующее ему неприятное ощущение вины. Что и говорить, противно чувствовать себя виноватым оттого, что ты продолжаешь жить, когда твои друзья погибли… Но что поделать, все мы смертны!
Антон Загорский присел за столик открытого летнего кафе, поправил очки, то и дело сползавшие с носа, и заказал себе бутылку пива. Отлично, в жару — холодное пиво, можно ли о чем-нибудь еще мечтать? Летняя ночь полна волшебных запахов моря и нагретой за день травы, равномерный шум прибоя успокаивает, навевая сладкие грезы, ясные чистые звезды подмигивают, глядя на землю с высоты. Через пятнадцать минут подадут порцию великолепного бараньего шашлыка, сбрызнутого легким виноградным вином. Нет, на свете еще осталось кое-что, ради чего стоит жить!
Но две недели в одиночестве он здесь явно не высидит. Прошло только три дня, а ему уже захотелось общества. С квартирной хозяйкой не больно-то весело болтать, а подходящей девицы для более тесного знакомства он пока не приметил. Точнее, девиц-то навалом, но они бродят в основном парочками, а ему нужен абсолютно свободный и независимый экземпляр. Как и он сам.
Предлагал же он Кольке Ломакину рвануть на пару на юга, но тот что-то затормозил: мол, дела, ресторан не на кого оставить, да и не время сейчас отдыхать… Отчего ж не время? Июнь — великолепное чистое море, цены еще не взлетели вверх с той же легкостью, как фольга от шоколадки, поднятая ветром. Ну да Бог с ним, с Колькой. Пусть плавится в раскаленной Москве, если ему охота…
А все-таки неплохо было бы очутиться здесь с другом. Подцепили бы парочку симпатичных девчат, покуролесили немного, было бы о чем зимой вспомнить!.. Загорский налил себе полный бокал красного ароматного вина и с аппетитом вонзил белые крепкие зубы в дымящийся шашлык. О, какая вкуснятина! Это не те вонючие угольки из приблудных Шариков, которые в изобилии продаются горбоносыми продавцами в Москве около метро. Веточка кинзы, кокетливо прикрывающая сочащиеся соком поджаренные кусочки, удачно дополнила пряным вкусом мясо, а пожар, пылающий во рту, утихомирил глоток ароматного домашнего вина.
Такая острая пища возбуждает в мужчине желание и толкает его на подвиги. Женщины кажутся более красивыми, чем они есть на самом деле, отчего-то тянет говорить им те милые глупости, от которых они соглашаются идти на край света (и более того — в постель). Ах, эти женщины на курорте! С точеными телами цвета светлой бронзы, с пышными формами золотистого цвета, с хрупкими фигурами цвета молочного шоколада, улыбающиеся, смеющиеся женщины (ни капли грусти в сияющих глазах!), светловолосые и брюнетки, с волосами цвета баклажана и с волосами ярче, чем красное дерево, — невозможно решить, какая из них лучше, хочется иметь всех их сразу и каждую в отдельности! Были бы у него такие длинные руки, чтобы ими обнять все разморенные южным солнцем и беззаботностью тела, было бы у него несколько пар неутомимых губ, чтобы перецеловать всех до единой, было бы у него несколько тел, чтобы находиться с каждой женщиной и не упустить ни одной!
«Да, теперь я понимаю турков, — размышлял Загорский, обводя блестевшим от вина и сытости взглядом зал ресторана. — Гарем — вот выход для настоящего мужчины! И не четыре жены, как прописал Мухаммед, а сорок сороков! И еще бы к гарему наложниц — несть числа… Но что это я, — усмехнулся Антон. — У меня пока и одной нет…»
Он еще раз оглядел зал, задерживая влюбленный взгляд на всех особах моложе тридцати лет, которых в зале было, впрочем, немного. Кроме того, они все находились со своими спутниками. Они смеялись, потягивали вино, курили и казались небожительницами, на минуту спустившимися на землю.
Вздохнув, Загорский достал бумажник, вынул из него купюру и положил под тарелку. Перед сном неплохо прогуляться вдоль моря, полюбоваться на лунную дорожку, такую гладкую, будто кто-то рассыпал серебро, вдохнуть полной грудью чистейший горный воздух и, может быть, даже искупаться около камней, где вода таинственно фосфоресцирует, стекая с замшелых валунов.
Он вышел из кафе. Вслед ему журчала мягкая музыка оркестра, а огни курортного города уже рассыпались по склонам гор, сжимавших долину в ласковых тисках. Крупные, как соль, звезды неподвижно висели над головой, и небо, казалось, можно было потрогать рукой и ощутить его мягкий бархат.
Дорожка к морю вилась вдоль высокого забора. Кусты рододендрона, обвитые плющом, мирно шелестели от легкого ночного бриза, подступая слева. Антон спускался, легко и непринужденно перепрыгивая с камня на камень.
Вдруг кусты как-то бурно зашевелились, и послышался чей-то сдавленный, придушенный крик.
— Кто здесь? — Загорский остановился, насторожившись. Тело застыло в предчувствии опасности, руки автоматически сжались в кулаки.
— Помогите! — раздался слабый женский вскрик. Ни минуты не раздумывая, Антон нырнул в глубь шевелящихся кустов. Путаница веток и листьев на минуту ослепила его, и он бестолково забарахтался, пытаясь вырваться из их цепких объятий.
— А-а-а! — Слабый крик повторился, и в ту же секунду ветки как будто расступились, и оцарапанный, взъерошенный, но готовый к борьбе Загорский свалился прямо на чье-то тело, смутно белевшее в темноте. Его очки при падении свалились на землю, и он бестолково шарил по траве пытаясь нащупать оправу. Вместо этого рука нащупала что-то упругое и горячее, на ощупь похожее на женскую грудь. Впрочем, это была на самом деле обнаженная женская грудь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
