Когда мы приехали в квартиру, которую Серёжа купил для меня, выяснилось, что в ней остались едва ли не только стены, пол и мои личные вещи. Почти всё, включая телевизионную панель, Серёже пришлось продать. Он суетно, дико нервничая, собирал необходимую сумму. Боялся, что не наберёт. Боялся за меня. Потому, во многом, и поседел.
- Учёбу я тебе обязательно оплачу, - иногда устало говорил он. - Обязательно. Ты закончишь вуз. Ты, главное, учись.
- Серёж, я могу работать пойти... - горячо уверяла я его.
- Не надо, - не менее горячо возражал он. - У тебя и без того - много дел. Я справлюсь. Верь мне. У меня мышление человека, который умеет делать деньги. Если бы не долги, мы бы уже жили неплохо. Надо просто немного перетерпеть. Да, сейчас тяжеловато. Но я решу эту проблему. Верь мне.
- Верю...
Периодически он ездил на метро. Просто, чтобы сэкономить. Бензин стоил дороже. Он то и дело закрывал долги - их было около пятнадцати, три из которых - были банковскими. Он очень хотел закрыть эти долги досрочно. И пахал на это.
Ни секунды я не сомневалась, что он справится. И всеми силами, так, как только могла, обеспечивала ему все условия для работы.
И чувствовала в этом свою великую ценность.
Это были очень сложные два летних месяца. Но они были невероятно просто счастливыми.
Потому что я могла ночью кончать от того, как он классно трахал меня. Потому что могла, окутав его нежностью, дать ему отдых. Массажем, минетом, заботливо приготовленной едой. Я вызвалась помогать ему с документами и он, благодарно на меня посмотрев, обнял меня крепко и сказал, что я - самая на свете лучшая. И что он безмерно счастлив оттого, что я у него есть.
Я освоила многое в криптобизнесе, просто для того, чтобы быть эффективной помощницей моему мужчине. Знала, что это сложная тема, но не думала, что настолько. Надо быть очень умным, чтобы эффективно этим заниматься. И надо всё время учиться. Потому что каждый новый день очень влияет на этот новый и такой сложный рынок.
Теперь мне стало хорошо понятно, что такое "холодный кошелёк". Выглядящий, как флешка, он лежал на полке и таил в себе бешеные деньги. Деньги, которые никто не смог бы из него достать. Потому что если ты не знаешь пароль, этот холодный кошелёк - абсолютно бесполезный предмет.
А пароль - канул в лету со смертью моего отца.
Я много раз брала этот холодный кошелёк в руки и каждый раз не переставал удивляться тому, как запросто может огромное богатство прятаться в такой маленькой и неприметной штучке.
Если бы я знала пароль, то мой Серёжа не отдал бы всё, что имел, плюс не влез бы в долги для того, чтобы выкупить меня из лап кредиторов отца.
Если бы я знала пароль, я бы смогла исправить то, что случилось. Могла бы многое изменить в лучшую сторону.
Но я его не знала. И никто не знал.
Сентябрь начался проливными дождями. Серёжа смог оплатить новый курс моей учёбы. Он не принимал никаких возражений. Он утверждал, что я закончу финансовую академию, даже если ему придётся сидеть на хлебе и воде. И он выполнил своё обещание. Заработал мне на учёбу.
Когда я пришла на первую лекцию, у меня возникло странное ощущение. Прошло всего два месяца с небольшим, но впечатление было, будто прошло года три. Сидя за партой, я слушала преподавателя и понимала, что теперь просто не имею права плохо учиться. Что как бы я не переживала из-за того, что у нас с Серёжей нет денег, я должна, как минимум, показать своему мужчине, что я достойна его сильных поступков. Достойна его упорства. И его любви.
Теперь на учёбу я ездила на метро. Теперь даже столовая стала для меня дорогой. Теперь я возила с собой простенькие булочки и контейнеры с морковкой, огурцами и варёной картошкой. Теперь нашим с Серёжей завтраком были простая овсянка и чёрный чай.
Кредиторы хотели обещанных денег и Сергей упахивался, чтобы эти долги закрыть. Он работал даже по ночам. Без выходных.
Я не могла его подвести. И, отдавая себя всю, сочетала заботу о нём, домашние дела и учёбу.
Сентябрь закончился, наступил октябрь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И все до единой оценки в академии у меня были - пять. Я никогда не училась так хорошо. Теперь я знала цену моей платной учёбы. Теперь я относилась к этому иначе. И, что немаловажно, теперь я куда больше ценила труд моего покойного папы.
Я перестала быть мажоркой. Совсем перестала. Даже, если бы теперь я купалась в золоте, я всё равно не смогла бы быть той, которой была. Той, для которой дорогущие духи и драгоценности - совершенно обыденная вещь. Я стала понимать больше.
Банально научилась ценить. Повзрослела.
Глава сорок первая
Остановившись перед входной дверью, ставлю на пол целлофановые пакеты с продуктами и достаю из сумочки ключи. Том, наверное, там с ума сходит от голода. Уезжая на учёбу, высыпала ему в мисочку остатки корма. Получилась крохотная горка. Он тут же, мурча, налетел на неё и, даже не устроившись поудобнее, как это обычно делает перед едой, принялся жадно хрустеть сухими кругляшками.
Первым делом нужно будет его покормить. Серёжа на работе весь день, приедет поздно. Я купила курочку, рис, и сделаю ему к вечеру вкусный ужин.
Открыв дверь, заношу пакеты и ставлю их пока в коридоре. Мурчащий Том не заставляет себя ждать. НЕ успеваю ещё дверь закрыть, как он принимается, тарахтя, как трактор, тереться об мою ногу.
- Погоди, погоди, Том, - потрепав его за ухом, ласково отзываюсь я. - Знаю, что ты проголодался. Сейчас, дверь закрою, руки вымою и положу тебе корма.
Повесив куртку и скинув обувь, отношу пакеты в кухню и иду в ванную. Том хвостиком вьётся за мной.
- Щас, щас, мой хороший. Сейчас я быстренько.
Вымыв руки и наскоро вытерев их полотенцем, почти бегу на кухню. Так и есть - миска пуста и вылизана так, что будто мытая.
- Проголодался мальчик, - бормочу я, насыпая в неё корм. - Ты мой хороший... Прости, что заставила тебя ждать. Мне нужно было учиться.
Кот жадно набрасывается на еду, не переставая тарахтеть, будто заведённый. Почавкивая и мурлыча, глотает, толком не жуя.
Вздохнув с облегчением, что он вскоре перестанет изнывать от голода, иду в гостиную.
Мамочки родные...
Это вообще что?
О Боже мой... Нет...
На полу - то там, то здесь - валяются куски разорванного и расцарапанного зайца...
Том умудрился практически оторвать ему голову, распорол спину и растаскал по полу клочья синтепоновой ваты...
Опускаюсь перед остатками зайца на колени.
Блин... Папин подарок...
Глаза щиплет от подступающих слёз. Обидно и больно мне, ужас... По сути это всё, что осталось у меня от папы...
Том, - оглядываюсь в сторону кухни, - ну зачем ты? Ну чем тебе помешал мой старенький заяц?... - слеза скатывается по щеке. - Ну что ты за бестолочь-то такая? Ну, ты же не собака... Блин, вчера только думала когти тебе подстричь... То диван изодрал... Теперь вот зайца...
Снова повернувшись к зайцу, беру его в руки. Точнее, то, что Том от него оставил. Блин, обидно-то как...
Хотя, если обратно запихать синтепон и зашить, то может и удастся восстановить его...
Стоп. Что это?
Из разодранной головы зайца торчит крохотный уголок какой-то маленькой плотной бумажки.
Растерянно потянув за неё, достаю лист картона размером с визитную карточку.
Что это?
Непонимающе смотрю на какие-то цифры на ней.
Я это сюда не клала точно... Может, папа? Но зачем?
Перевернув кусочек картона, вижу ещё какие-то цифры и буквы. Похожие на... пароль...
О Боже... Сердце, ухнув, принимается биться чаще.
Зажав ладонью рот, пытаюсь остановить поток мыслей, который спонтанно, как-то сам собой, возникает у меня при догадке о том, что это такое.
Вскочив вместе с зажатым листочком картона, бегу в коридор и, достав из сумочки, телефон, быстро печатаю сообщение Серёже. Прошу позвонить.
