Когда и при каких обстоятельствах готы обустроились в Паннонии, тоже неизвестно. Почти все ученые едины во мнении: они перебрались туда не после смерти Аттилы. Хотя Иордан и утверждал, что готы «получили» Паннонию у Марциана лишь для того, чтобы подчеркнуть связи между ними и Восточной Римской империей, он, вероятно, был прав. Авит действительно пытался прийти с ними к соглашению, но, очевидно, ничего не достиг. В то время как его финансы находились в таком плохом состоянии, что он был вынужден расплавить бронзовые статуи Рима и продать металл, чтобы заплатить солдатам; богатый Восток мог себе позволить платить готам, не так много, как гепидам, но все же достаточно, чтобы успокоить их на несколько лет.
Когда гунны напади на готов? Энслин, который сначала датировал войну зимой 456/57 г., позже признал свою неправоту. Представляется, что дата рождения Теодериха определяет также дату готской победы. К сожалению, относительно года историки не могут прийти к единому мнению. Это может быть 454, 455 и даже 456 г. Кроме того, связь между готской победой и рождением Теодериха может быть результатом желания показать, что героическая жизнь великого короля началась с выдающегося события, предзнаменовавшего его последующее величие. В любом случае битва при Недао не могла произойти задолго до нападения гуннов на готов. Войну, вероятнее всего, следует датировать 455 г.
Откуда появились гунны и куда бежали? Возражения против предполагаемого маршрута готов от Понта к Паннонии так же относятся к маршу гуннов от Черного моря в Венгрию. Как сумели гунны пройти по территориям, на которых жили другие народы, резонно спрашивает Макартни. Он несколько портит впечатление, привлекая для доказательства текст Гетики. Гунны, утверждает он, не только пришли с территории, расположенной в центре между Дунаем и Тисой, но и вернулись туда после нанесенного им готами поражения – на Дунай, а не на Днепр.
Текст у Иордана, переведенный ранее, гласит: «Pars ostium… in fugaversa eas partes Scythiae petered quas Danabri amnis fluente praetermeant, quam lingua sua Hunni Var appellant».
Variae lectiones названий рек сбивает с толку. Danabri в PVO – Danubri, в XYZ – danapri; danubii встречается только в codex Ambrosianus, который изобилует орфографическими ошибками. Danubri – это явно некий гибрид между danapri и danubii. Писцы не знали, что следует писать. И это неудивительно. Названия двух рек Danubius и Danaper звучат настолько похоже, что их вполне могли перепутать, как это, должно быть, нередко и бывало. Сам Иордан написал в Getica (54) Hister = Danubius, а должен был написать Danaper. Tanais и Danubius тоже путали. В рассказе о кампании Деция против готов в Зосима (1, 23) трижды писал Tanais вместо Danubius = Hister. Семь устьев Дуная много раз упоминались в греческой и латинской литературе, но у Горация (Troades, 8–9) семь устьев Танаиса. В комментарии к Горацию псевдо-Акрон (V в.?) пишет, что «река в Скифии называется Танаис и это то же самое, что Дунай» (Tanais flumen Scythiae dicitur, qui et Danubius est).
И все же Иордан должен был написать Danabri, а не Danubii. Bap – это действительно Днепр. Все определительное придаточное предложение от quas до appellant не может быть и более поздним добавлением.
Когда гунны напали на готов в Паннонии во второй раз, они снова не могли проделать верхом весь путь от Днепра, расположенного на юге Украины до Венгрии. Есть только одно объяснение фрагмента о бегстве гуннов после первого нападения: Иордан поместил гуннов конца 450-х гг. туда, где они жили в его время. Он продемонстрировал то же самое бесцеремонное обращение с географией в рассказе о второй готской войне с гуннами. Но прежде чем мы рассмотрим его, давайте внимательно приглядимся к гуннам в Северо-Восточных Балканах. Именно оттуда они устремились на Валамира.
В конце 457 г. император Лев отправил sacra всем митрополитам и многим епископам, спрашивая их мнение относительно юридической силы рукоположения Тимофея Элура епископом Александрии и о поддержке Халкидонского собора. Список провинций, куда было отправлено письмо, а также перечень полученных ответов позволяет сделать некоторые выводы относительно ситуации на Балканском полуострове в первый год правления Льва.
Все провинции Фракийского диоцеза снова находились под твердым римским правлением. Если ни один из епископов Нижней Мёзии не присутствовал ни на «Разбойничьем синоде» 449 г., ни на Халкидонском соборе 451 г., то теперь не Марцианополь, Никополь и Одессос, но также Нова, Абритт, Аппиария и Дуросторум на Дунае могли свободно общаться с Константинополем. Даже епископ Томиса в «скифском регионе» получил циркулярное письмо и ответил на него.
Иначе обстояли дела в Восточной Иллирии. Епископы Диррахия, Скампы, Ликнида, Бюллиса, Аполлонии и Авлона в Новом Эпире заверили императора в своей непоколебимой приверженности православию. Аналогичное письмо было послано из Дардании. Его подписали епископы Скупи, Ульпианы и Диоклетианы. Письмо Зосимы, митрополита Средиземноморской Дакии, не сохранилось, но сам факт, что Лев написал ему, показывает, что Сердика, которая восемь лет назад лежала в руинах, обрела до некоторой степени свою былую важность. Но император не отправлял писем в прибрежную Дакию, Верхнюю Мёзию и Превалитану. Очевидно, в тех провинциях не было епископов, которым он мог бы написать.
Можно предположить, что связь с Ратарией и Виминакием и с таким важным городом, как Ниш, была прервана, поскольку они находились в военной зоне. Но 457 г. был годом мира в Балканских провинциях. «Воинственные народы», «мятежники», неуловимые банды, которые «теперь так основательно разбиты, что не осталось даже их имен» – это, вероятно, лазские мародеры. В письмах из Нижней Мёзии, Дардана, Нового Эпира и «скифского региона» нет и намека на военные действия. Если бы речь шла о чем-то более масштабном, чем случайные стычки, епископы, уж наверное, не обошли бы это своим вниманием.
В 449 г., восемью годами раньше, в Нише все еще существовали христианские общины. Вскоре после этого гунны оставили часть территории к югу от Дуная, которую они занимали в 447 г. Можно было ожидать, что с тех пор римское население вернулось, а с ними и священнослужители. Но если и так, они снова бежали. Бежали от гуннов, которые после краха своего государства захватили не только три места в Прибрежной Дакии, которые назвал Иордан, но и вообще «кишели везде». Нет никакого другого объяснения полного прекращения церковной жизни в северо-западной части Балкан. Если маленькие христианские общины все еще существовали – это маловероятно, однако не невозможно, – они были отрезаны от церквей на Востоке. Они находились уже в Гуннии.
Это не обязательно означает, что вся большая территория удерживалась только гуннами. Между Тимоком и Арсером жили сарматы, кемандры и гунны. В конце 460-х гг. готы жили вместе с гуннами. Но политическая власть принадлежала гуннам, тем самым, которые в 455 г. попытались захватить Паннонию.
Самое позднее в 456 г. константинопольское правительство должно было понять, что ему не хватает сил, чтобы вернуть гуннские территории к югу от Дуная. Оно хранило мир, точнее, соблюдало перемирие, как и гунны. В 457 г. Гунния все еще оставалась недоступной для римлян. Перемены начались годом позже.
Тульдила
«Очень значительная» армия, которую в начале 458 г. собрал римский император Майориан (457–461) в процессе подготовки к кампании против вандалов, почти целиком состояла из варваров. В панегирике Сидония Аполлинария императору в Лионе в конце года он назвал племена, которые выступили под императорскими штандартами: «Ты повел на войну арктическую армию семиустного Дуная. Бесчисленные рати, рожденные ленивым севером в Сифонии под Паррасийским медведем… Бастарны, свевы, паннонийцы, невры, гунны, геты, дакийцы, аланы, белоноты, руги, бургунды, висалты, остготы, сарматы… весь Кавказ и Танаитский поглотитель скифской воды».
Это еще один список, которые так любит Сидоний. Большинство имен он позаимствовал у ранних поэтов, некоторые были уже совсем забыты, но он использовал их, чтобы поразить слушателей эрудицией. Среди прочих он упоминает и гуннов: «Вокруг тебя толпились тысячи под разными штандартами. Только одна раса отказалась тебе подчиниться, раса, которая недавно, в настроении даже более свирепом, чем обычно, увела свои дикие орды с Дуная, потому что она потеряла своих полководцев в войне, и Тульдила пробудил в этой неуправляемой толпе безумную жажду крови…»
Понятно, что речь идет о гуннах. Они потеряли Эллака и других лидеров, только несколькими годами раньше имела место битва при Недао, они ушли с Дуная, и теперь их жилища были заняты их прежними германскими подданными.
Хотя Сидоний не говорит, где жили гунны Тульдилы, понятно, что Майориан не мог набрать их на побережье Понта. Тульдила не мог прийти и с Днепра. Его гунны, должно быть, жили вблизи границы с Западной Римской империей. Приск утверждает, что Майориан «привлек народы, жившие рядом с его владениями, на свою сторону, одних силой оружия, других убеждениями». На границах Норика гуннов не было; в Паннонии жили готы, на большей части территории к востоку от Дуная – гепиды. Таким образом, мы вернулись к тем же районам, откуда гунны выступили против остготов, иными словами, к Верхней Мёзии и Прибрежной Дакии. А как Майориан привлек на свою сторону гуннов – оружием или словами – неизвестно.
