Оборотень.
Обстоятельно, в мельчайших подробностях я рассказала Форкесу всё, что мне было известно. Не упоминала Иггла, о его роли, опасаясь ему навредить. Об ардхане тоже молчала, полагая, что эти сведения окажутся лишними. Пристав внимательно слушал, задавал вопросы, и уже к финалу повествования ощутимо помрачнел. Прочитал дарственный пергамент, который «побитый» оборотень закинул мне перед уходом, а когда закончил, задумчиво посмотрел на меня.
— Желаете написать заявление? — спросил Форкес. — Мы инициируем проверку жалоб. Если подтвердятся ваши слова, то и проверку сотрудников.
— Да. Разумеется.
— Что ещё хочу отметить. Вы поступили безрассудно, когда проявили агрессию, — произнёс он. — Вам следовало быть спокойнее. Так вы ещё сильнее разозлите бандитов.
— Или покажу им, что без боя не сдамся. Может, они передумают?
— Навряд ли они передумают, — сказал Форкес. — Эминель Равиен, у вас враги есть?
— До сих пор не было, — ответила без запинки.
Пристав что-то чиркнул в блокноте, а потом придвинул мне чистый лист и самопишущее перо.
— Пишите заявление.
— Вы пришлёте ко мне хотя бы одного полицейского для охраны?
— Вы и без охраны неплохо справляетесь, — парировал с усмешкой Форкес, но добавил:
— Пришлю. Приставлю своего человека.
Искренне поблагодарив Форкеса, я вышла из управления и вдохнула поглубже. Мне стало спокойнее, а это уже кое-что. Теперь важно встретиться с Мари и обо всём ей рассказать, а заодно попросить её быть осторожнее. Наверняка те, кто заинтересованы мне навредить, обратили внимание на подругу. Нельзя допустить шантажа.
Только вот кому нужно выгнать меня из Шапеды так, чтобы даже мои следы потерялись?
Родители прознали о том, что их дочка общается с наследным принцем, а теперь подобным образом пытаются меня «защитить»? Бредово звучит, но как версия вполне сгодится.
А, может, это Антас — средний брат Рэйманда, который ещё раньше хотел через отца отомстить за поруганные «честь и достоинство»? Или Зариина Ривван пытается избавиться от ненужной соперницы-ведьмы? Но какими тогда связями и умом она должна обладать, чтобы так реагировать?
Либо это обычный рейдерский налёт, не связанный с высокопоставленной знатью. Кому-то понравилось место, и он захотел получить его даром, ведь городок на отшибе, вдали от столицы, здесь не так легко уследить за порядком.
Я вернулась в лавку после обеда. Мари не было ни дома, ни на работе. Она говорила, что пойдёт на местный рынок за продуктами и теперь задерживалась. Наверняка встретила кого-то из многочисленных приятельниц или клиенток и засела в одной из кофеен, обсуждая местные сплетни.
Отправив подружке письмо, я решила приготовиться к наступлению. Не верилось, что вечером всё обойдётся простым разговором с искренними извинениями и взаимными любезностями. Особых надежд на Форкеса не было, я привыкла рассчитывать на себя, поэтому первым делом поставила защиту на лавку. Взяла бутылку, разбила её, растолкла осколки в мелкую крошку, а затем ссыпала всё в холщовый мешочек. Прошептала нужные слова и подвесила мешочек над дверью. Теперь любой покупатель со злыми помыслами ощутит на себе, каково это, когда в твоё тело впивается острая стеклянная пыль. Этого показалось мало. На окнах подвесила куколок. Они внушат ужас любому, кто захочет в окна случайно пролезть. Больше психологическая заслонка, но лучше так, чем совсем без охраны.
Время близилось к вечеру. Как беспокойный и шумный ураган наконец-то явилась Мари и сразу перешла в наступление.
— Что произошло?
— Ты что здесь делаешь? — строго спросила. — Я же тебе написала, идти домой и сидеть, ждать меня.
— Вот ещё! Да от твоего послания на расстоянии леса веет тревогой и страхом.
— За тебя!
— И я говорю. Страхом за меня. Конечно, мне интересно узнать, что произошло!
Пришлось Мари рассказать о визите оборотня, его условиях. О визите в полицию, разговоре со следователем. Мариэн имеет право знать правду и должна её знать. Лавка тоже принадлежит ей, и вкладывала в неё моя подруга не меньше. Интересно, те, кто позарился на лавку знают, что у меня есть напарница?
— И чтобы я пропустила веселье? — возмутилась Мари. — Никогда!
— Это может быть опасно.
— Я понимаю! Тем более тебя не оставлю!
Категоричность лесной ведьмы не позволила дальше спорить. Такие уж мы от природы. Самолюбивые, свободные, с принципами. В конце концов, решение остаться в лавке — это самостоятельный выбор Мари. Всё, что от меня зависело, я уже сделала, даже если допустила ошибку, не настояв на своём.
— Форкес обещал прислать полицейского.
— Похоже, этот полицейский заблудился в дороге, — иронично отметила Мари. — Уже несколько часов прошло. Ты же предупредила Форкеса, что вечером к нам явятся гости?
— Ну…
Договорить не успела, двери распахнулись, и на пороге возникла фигура. За ней ещё одна. Сердце забилось чаще, от волнения заледенели ладони. Снова оборотни! Два широкоплечих накачанных перевёртыша, с пренебрежением застывшим на лицах, осматривали лавку и нас. Они медленно вошли, третий остался в дверях. В нём узнала гостя, что посетил меня днём. Этот очевидно трусил и, помня о предупреждении, порог не переступал.
— Вот она!
Две пары жёлтых глаз зафиксировались на мне, я же прищурилась, оценивая потенциальную силу противника. Обычные перевёртыши с простенькими защитными амулетами на запястьях, которые спасут разве что от заикания. Недооценка ведьмовской силы не могла не порадовать. Я бы на их месте подготовилась лучше. Всё же провинция и маленькая лавка прекрасный способ пустить пыль в глаза. Что могут сделать живущие на отшибе ведьмы? Будь мы более одарёнными, давно бы покорили столицу. Стереотипы, они такие стереотипы.
— Дарственную подписала? — донеслось снова с порога.
В этот момент один из тех, кто пришёл, почесался. У меня было два объяснения. Или ему досаждают родные блохи, если такие водятся на особях из Диких земель, или защита подействовала. За первым почесался второй. У Мари на губах заиграла коварная полуулыбка.
— Кажется, я попросила, — громко и внятно сказала, — оставить меня в покое.
— Значит, нет?
Первый осклабился. Чёрные зрачки вытянулись, появились клыки и заострились кончики мелких ушей. Мимолётное преображение, как фантом, мелькнуло перед глазами, исчезло.
Оборотни чесались всё больше. Один повёл плечами, другой, не стесняясь нас, задрал рубаху и поскрёб волосатый живот. Энергия битого стекла медленно действовала, но не так, как я хотела. Всё-таки эти — не люди и на них амулеты. Ситуация усложнялась.
Я прищурилась, оценивая обстановку. Единственное, чего не хотелось, так это их оборота. С двумя волками будет справиться гораздо сложнее. Всё-таки клыкастые звери более ловкие и менее уязвимые, а ещё они крайне опасны. Такие могут и покалечить. Сожмёт клыками один из них тонкую шейку Мари, и я подпишу всё, что угодно! Оборотня два, на обоих намордники не нацепить, но… Завалялся у меня вариантик. До сих пор помогал.
— Подписывай, — рыкнул второй и зачесался сильнее.
— Убирайтесь вон, — предложила с улыбкой Мари, — пока не вылетели отсюда как пробки.
Изумлённые морды оборотней обратились к подруге. Ох, Мари! Она умеет найти приключения на мягкую красивую точку. Одно хорошо, пока они отвлеклись, у меня появилось время на подготовку. Магия разливалась по телу, концентрируясь в области сердца, распределялась по венам, артериям прямиком к кончикам пальцев.
— Что-о? Ты, девка, поняла, что сказала?
— Пора их научить уму-разуму, — снова донеслось из-за двери. — Смотрю, они слишком резвые. Я вас, дуры, предупреждал!
Мины гостей, замершие в предвкушающих ехидных улыбках, напряженные позы. Я увидела, как вытягиваются квадратные челюсти, жутко искажаются лица, изламываются странно конечности. Ни к чему ждать развязки в надежде, что всё обойдётся! Война, так война!
Сердце забилось, как бешеное, и я тихо зашептала заклятье из древнего трактата о магии, прочитанном незадолго до всех происходящих событий. То самое, из поучительных, что раскритиковал архимагистр Далия. А Мариэн помогала, вторила мне слово в слово, увеличивая силу воздействия. Что мне всегда нравилось в ней, так это желание помогать, что бы не происходило.
