Шквала за другую руку.
— Нет, не в порядке, — говорит Шквал и выпускает короткий смешок, который переходит в приступ кашля.
Кристал снова плачет. Я качаю головой, смотря на Лавину, указывая в сторону Кристал. Надеюсь, он её утешит.
Шквал смотрит на меня.
— Ты достала его. Ты… достала Убийцу.
Он задыхается, выражение лица искажается от боли.
— Ещё бы, — говорю я, моё зрение становится нечётким.
— Значит, мы победили, — говорит он и закрывает глаза с усталой улыбкой.
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что он говорит о турнире. Кажется, это было так давно.
— Мы надрали задницы. Лучший боец и лучший результат, — говорит Вьюга.
Слёзы стекают по его лицу на зернистую землю Купола.
— Не нужно… — говорит он и перекатывается, сжимая область под сердцем, — быть такими грустными, — волна боли проходит, и Лёд снова переворачивает его на спину. — Я всегда хотел выиграть турнир.
— Мы сделали это. Ты сделал это, — Осколок приседает и берёт Шквала за плечо.
— Ещё кое-что — говорит он.
Его слова звучат невнятно. Я чувствую, как предательская слеза скатывается по моему лицу. Я не имею права плакать, когда Шквал так силён в свои последние минуты. Я хватаю его за руку, как будто могу как-то удержать его здесь.
— Что? — спрашиваю я хриплым голосом.
Не думаю, что кто-то ещё может говорить.
Шквал снова поднимает на меня глаза, и, хотя он находится на смертном одре, на его щеках появляется румянец.
— Поцелуй.
— Почему ты просто не сказал об этом, — говорит Грех, проталкиваясь сквозь круг вокруг нас.
Лёд смотрит на него, а Шквал начинает смеяться. Это даёт разрешение остальным, хотя звук получается принужденным. И этот смех делает момент ещё более душераздирающим.
— От кого-то… немного симпатичнее, — задыхается Шквал. Он дёргает пальцем в моём направлении, — Мороз.
Я улыбаюсь ему дрожащими губами. Позади меня мужчины тихонько смеются над бессвязными отрицаниями Греха. Я делаю шаг вперёд и обхватываю голову Шквала руками. Несколько слезинок капают на его окровавленное, мокрое от пота лицо. Его голова — мёртвый груз в моих руках. У него больше нет сил, чтобы держать её самому. Дрожь пронзает его тело, а его глаза продолжают скользить по мне, как будто ему трудно сфокусироваться.
Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его губам и отстраняюсь. Он вздыхает, и звук гулко отдаётся в его груди. Я вижу, как он угасает. Я хочу заглянуть в его глаза и вернуть в них свет, но я не знаю, куда он исчезает.
Я прижимаю последний скорбный поцелуй к его лбу.
Его больше нет.
Вьюга яростно обнимает тело Шквала, бормоча слова, которые я не могу расслышать. Лёд кричит, а Осколок изо всех сил пытается его утешить. Я обнимаю себя, не пытаясь скрыть слёзы. Большая рука ложится мне на плечи, и я смотрю на Лавину. Он раскрывает свои объятия, и я бросаюсь в них. Он подхватывает меня и крепко обнимает, а я рыдаю у него на плече. Я чувствую, как его слёзы падают мне на голову. Шквала больше нет. Милый Шквал, который каким-то образом был втянут в эту жизнь, когда не должен был. У него не было шанса стать мужем или отцом.
Лавина начинает опускать меня на землю. Я удивляюсь, почему он это сделал, пока не вижу, что к нам приближаются Джован, его личный охранник и Малир. Пока мы были заняты Шквалом, они оттеснили балку от одной из дверей.
Грех и его люди уже выстроились в линию. Наша скорбящая группа присоединяется к ним. На другом конце остаются двое мужчин, которые были с Убийцей — единственные выжившие из их группы. Один из них — Хейл, а второй — человек, покинувший группу Греха. Джован подходит к ним.
— Что он делает? — шепчет Осколок.
Человек Хейла атакует. Меч Джована оказывается там прежде, чем мои глаза успевают обработать действие, а затем голова мужчины проносится по воздуху.
— Чёрт, — говорит Осколок.
Он почти никогда не ругается.
Оставшийся мужчина из барака Трюкача бросает оружие и поднимает руки. Два охранника хватают его за руки и тащат перед нашим строем. Джован медленно обходит мужчину и открывает ладони. Напуганная, я вспоминаю о толпе. Зрители ревут, кричат о смерти этого человека. Люди из Внешних Колец, которые смотрели, как этот мужчина сражается снова и снова, делают то же самое. Они смеются и бросают мусор со своих площадок. Джован смотрит на меня и поднимает бровь. Я отворачиваюсь от него. Едва раздается крик мужчины, как он также умирает.
Джован проходит вдоль строя, стуча сапогами. Он несколько мгновений смотрит в лицо каждому мужчине. В первый раз он игнорирует меня, а по пути обратно останавливается и встаёт прямо передо мной.
Я наклоняю голову, немного стыдясь своего залитого слезами лица. Его глаза скользят по моим чертам, несомненно, оценивая всё это. Мне слишком грустно, чтобы бросить на него вызывающий взгляд, как я планировала. Проницательные голубые глаза, вероятно, видят и это. С момента нашей первой встречи у него появилась жуткая способность читать мои мысли.
— Но сделали бы они то же самое без твоего руководства? — наконец спрашивает он.
Я отвечаю ему, хотя вопрос и был риторическим. Я не могу больше смотреть, как умирают мои друзья.
— Да, — говорю я.
Я говорю о людях из моей казармы. Я бы включила сюда также Гнева, Греха и Порока. О других я не знаю.
Конечно, глаза Джована останавливаются на людях Трюкача. Грех шаркает рядом со мной.
Король возвращает свой взгляд к моему и рычит, отворачиваясь.
— Пожалуйста, — выдыхаю я.
Он замирает на мгновение, а затем продолжает двигаться к своей страже. Я игнорирую вопросительные взгляды Греха и Лавины. Собирается ли он убить их? Убьёт ли он меня?
Толпа теперь освистывает. И скандирует моё имя. Я не знаю, что они думают о его повышенном внимании ко мне. Король достаёт свой меч. Толпа освистывает его ещё громче. Они не хотят, чтобы он это делал. Возможно, они не так кровожадны, как я думала.
— Не убивай, не убивай, не убивай! — скандирует толпа.
Король поднимает руку, и толпа замирает. Некоторые из мужчин в строю суетятся, обеспокоенные этим проявлением власти.
— Сегодня мы стали свидетелями того, чего раньше никогда не видели, — ревёт он.
Толпа ревёт в ответ. Он даёт ей мгновение, прежде чем снова поднимает руку.
— А раз так, я сделаю то, чего раньше никогда не делал.
Грех резко вдыхает рядом со мной. Пожалуйста, отпусти их. Глаза Джована встречаются с моими.
— Эти мужчины, — он делает паузу, когда толпа снова
