из взвода Моти не заметил присыпанный пылью шнур с «нажимниками»), можно было подвести неутешительные итоги. Взятие небольшого посёлочка обошлось ШО «Ра́йдо» в четверых только убитыми (один из тяжёлых трёхсотых во взводе Стилоса уже умер), не говоря уж о том, что основную цель – спасение отрезанного духами разведотделения, выполненной можно было считать лишь весьма и весьма условно. Один из разведчиков так и сгорел в подбитой БМП, после чего духи, не мудрствуя лукаво, попросту расстреляли из гранатомётов и пулемётов здание, где укрылись остальные. К счастью (если это слово тут вообще уместно) добить выживших «чёрные» не успели, но и так… ещё четверо двухсотых, включая Дрила, оставшееся трое ранены, причём двое достаточно тяжело. Мёртвых черноармейцев найдено в общей сложности шестеро, что слабо утешает. Понятно, что наверх доложено о «пятнах крови и следах волочения», и это даже не совсем уж враньё, но…
Единственным светлым пятном во всём произошедшем выглядело то, что задачу завтрашнего дня отряд уже выполнил, что дало отдельным наивным товарищам повод вслух помечтать «Хоть завтра отдохнём». Гриша, впрочем, особо не обольщался и, как выяснилось, не напрасно – ближе к вечеру командование довело, что бездельничать им завтра не придётся – новой задачей дня стало выйти непосредственно на восточную окраину Акербата и закрепиться там. Приехавший с совещания в штабе Афоня с использованием всей палитры великого и могучего объяснил, что в зомбоящике Акербат уже пару дней, как взят, поэтому начальство велело максимум к послезавтра привести реальную ситуацию в соответствие с телевизионной. Причём, сделать это надо не особо попадаясь на глаза посторонним, ибо тот Акербат, что в телевизоре, взяли сирийцы.
– Суки! – печально вздохнул услышавший новости Мордвин. – Думал, хоть в ЧВК всей этой хрени не будет, типа Чечни, а тут… Частный бизнес, ёбта…
– Ага, «частный бизнес». – хмыкнул в ответ Петренко. – Начинается совещание в штабе – «Товарищи бизнесмены!»…
Шутки, впрочем, окружающие то ли не поняли, то ли не оценили, ограничившись вялым хмыканьем, посему Гриша плюнул и отправился разогревать тушёнку из сухпайка.
– …Охренеть. – Гриша, помолчав немного, с чувством сплюнул на сухие колючки и повторил. – Охренеть…
– Угу. – Антон кивнул. – Я сам прифигел.
Снизу, от дороги,114 донёсся очередной заряд мата. Оба собеседника синхронно посмотрели на копошащихся у стоящей на боку «коробочки» танкистов. Достать тяжеленную машину, сползшую с дороги вниз по почти вертикальному откосу, не получалось даже с помощью другого танка. А учитывая обстоятельства…
– Как угораздило-то? – Шарьин указал подбородком на суету внизу. Петренко лишь отмахнулся, услышанная новость его явно интересовала куда больше опрокинувшегося танка.
– Как-как… мудаки, вот как. Только звиздорез – у них вечно то движок клинанул, то ещё какая хрень. Зато как дёру давать – первые оказались, аж с дороги свалились. Если до вечера не вытащат – подорвут, наверное. Не этим же оставлять.
Гриша вновь махнул рукой, теперь уже в сторону Акербата, ещё два дня назад взятого «музыкантами», а теперь уже непонятно кем контролируемого – на некоторые оставляемые наёмниками позиции духи возвращались, даже не дожидаясь, пока русские окончательно скроются из вида.
Приказ на отступление смену направления удара пришёл вчера после обеда. По словам вернувшегося со срочного совещания в штабе Зара, хитрожопые асадиты решили воспользоваться тем, что основные силы Халифата сейчас отвлечены на Мосул и Ракку, и попытались танковым кулаком пробить слабенькие заслоны «чёрных» на трассе Пальмира – Дэйр-эз-Зор. Вроде как хотели опередить курдов, движущихся туда же с севера. Итог получился немного предсказуем – контрудар черноармейцев из пустыни, перерезающий трассу под какой-то там Ассухной,115 и последовавшее за ним массовое бегство сирипутов от десятикратно уступающего им противника с бросанием всего и вся. Собственно, и Аллах бы с ними, но опередить курдов (вернее, стоящих за ними американцев) хочется не только Башару Асаду, но и кое-кому повыше рангом. Как следствие, взявшая и почти зачистившая Акербат группировка ЧВК срочно перебрасывается на новое направление, а здесь, вроде как, асадиты сами справятся. Как они справятся, можно догадаться, но лень, потому что всем наплевать – люди обрадованы тем, что война продолжается, а значит, бухгалтерия продолжит закрывать боевые.
– Что он вообще думает-то? – Гриша вернулся к шокировавшей его новости. – Их же перемочат тут всех скоро!
Антон пожал плечами:
– Да хрен его знает. Я ж с ним в Скайпе десять минут переписывался, а не за кружкой пива сидел. Что-то да думает… Говорит, чечены напрягают, а так нормально. Бабло поднимает потихоньку.
– Чечены – это да… – задумчиво пробормотал Петренко, после чего оба невесело хмыкнули. Историю о том, как прикинувшиеся своими халифатчики в Акербате наглухо положили двоих наёмников и ещё двоих уволокли с собой, была всем доведена вчера утром, под соусом «сохраняйте бдительность». Народная молва немедленно связала произошедшее с чеченцами, хотя, собственно говоря, никаких прямых доказательств этому не было. – Нигде от них покоя нет.
– Вообще, я так понял, он уже подумывает, как бы закругляться, но пока вариантов не видно. – продолжил Шарьин. – У них там всё жёстко, вроде как. «На контейнер» не отправляют, сразу в «шахидку» сажают.
Хрипя изношенными движками и выбрасывая в воздух клубы солярного дыма, внизу протянулась колонна ШО «Ке́наз». Отряд «Фэ́ху»116 – первый в Конторе (с которого она, собственно, и началась), слывущий самым боеспособным и самым удачливым, убыл на Большой завод ещё вчера, сразу по получению приказа, и сейчас подчинённые Ярополка, скорее всего, уже пробивают дорогу к Дэйр-эз-Зору. Остальные подразделения уходят сегодня, а батарея Зара, прикрывающая все эти движения, снимается последней. Ну, почти – какой-то заслон между артиллеристами и духами всё-таки будет. По крайней мере, Шарьину очень хотелось в это верить.
– Да, кстати, насчёт бабла! – вспомнил что-то Гриша и полез в карман. – Смотри, чего со жмура подрезал.
На затянутой в тактическую перчатку ладони лежали несколько металлических круглешков разных цветов.
– Это да́ишевские, пацаны говорят. Ему там такими платят, что ли?
Антон взял увесистую монету, похоже, серебряную, и задумчиво покрутил её в пальцах.
– Ему баксами, как и нам. А эти похожи на халифатские, да. Я в Инете перед отъездом ещё смотрел. На мобилу сниму, добро? Ща, минуту, возьму у пацанов.
Петренко равнодушно кивнул, смотря вниз, на суету у опрокинувшейся «коробочки». Его отделение осталось на охране, и Грише искренне хотелось верить, что до вечера ситуация как-нибудь да разрешится – танк либо вытащат на дорогу, либо подорвут. Перспектива остаться с дюжиной человек позади всех, перед носом у воодушевившихся духов, прельщала примерно никак.
Антон, не обращая внимание ни на что вокруг, сосредоточенно выкладывал монеты на снарядном ящике, пытаясь создать натюрморт поживописнее.
* * *
– …Аллаахумма ва бихамдика, ва табааракясмука, ва та‘аляя джаддука, ва ляя иляяхэ…
Что-то в этом всём всё-таки было. Нет, Марат не стал вдруг ревностным мусульманином (да и вообще верующим, если уж на то пошло́), но совместная молитва сплачивала, давала заряд бодрости и воодушевления, отрицать это было бы глупо.
– Аллаху Акбар!
Какой уж там из Абу Омара аль-Мисри комбат Валеев так и не разобрался, честно говоря (немудрено, катиба всего второй раз собралась вместе), но, по крайней мере, голосом египтянина Аллах явно не обидел – с таким только общебатальонный намаз и проводить. Батальон, правда, мягко говоря, поредел – от сильного ветра, несущего пыль и песок, в распадке между скал117 укрылось чуть больше ста человек.
– Субхана-Раббияль-«азыйм…
При поклоне в спине ощутимо стрельнуло – то ли физические нагрузки и постоянное переутомление дают о себе знать, то ли старость начинается. Но деваться некуда – все кланяются. Сейчас ещё на колени становиться придётся, и лбом в землю – вот тогда будет реально тяжело.
– Аллаху Акбар!
Судя по стонам и хрусту коленных суставов вокруг, эти две недели укатали не только его. Досталось отряду, что уж тут…
– Субхана-Раббияль-Агъля…
Марату вдруг вспомнилось, как один из новичков на прошлой неделе устроил скандал, мол, их джамаат «не так молится». Какой-то адыг, успевший поучиться в Саудовской Аравии, решил объяснить Аслану, что тот неправильно проводит ротную молитву. В чём именно суть спора, Валеев особо не вникал – звучали слова «ракат», «бида’а» и ещё
