— Ты и сейчас чувствуешь эту пустоту? — осторожно интересуюсь я.
— Нет, пустоты начинают заполняться, после того, как я встретил тебя и понял, что не все динозавры ещё вымерли. Поэтому я и привёл тебя сюда, — так же осторожно улыбается он, не сводя с меня глаз. Я тихонько смеюсь, качая головой, динозавром меня ещё никто не называл.
— Мне кажется, что у тебя остались какие-то остаточные чувства к ней, поэтому ты и не продаёшь этот дом, — делаю я предположение.
— Остаточные? — фыркает Марк. — Да, отвращение! Ты не права, это всего лишь памятник тому, каким я был, тут погиб прошлый я, мои мечты и цели. Я прихожу сюда иногда и отдаю дань тому Марку Винздору. До недавно, я даже не думал его продавать, но теперь, кое-что изменилось. Правда?
— Правда, — встаю со своего места и подхожу впритык, обвивая руками его за шею. — Я стану донором для твоей веры в любовь, я уже по кусочку пересаживаю её в тебя, если ты заметил. Я очень благодарна тебе за то, что ты поделился своей историей, за то, что открылся, за то, что поверил, — говорю и нежно касаюсь губами его лица. Потом ловлю губы и увлекаю долгим упоительным поцелуем. Я хочу развеять эти тяжелые ощущения после поднятой темы, я хочу оттереть те неприятные воспоминания как можно дальше, я хочу сделать акцент лишь на нас двоих, на том, что мы испытываем друг к другу. Поэтому я медленно расстёгиваю пуговицы на его рубашке, удовлетворённо отмечая про себя, что Марк не против такого поворота. — Я хочу тебя, здесь и сейчас. В этом чёртовом доме, поры бы его согреть, — шепчу я, добравшись до его ремня, чувствуя через ткань брюк, как он возбуждён. — Время закрывать ту страницу и начинать новую.
Он бывает таким неистовым в своих сексуальных порывах, когда искренне отдаётся страсти, не обращая внимание на сопутствующие обстоятельства, на наличие удобства или их отсутствие. Раскладушка нас бы не выдержала и хорошо, что это не многоквартирный дом. Подняв меня на уровень своих бедёр и прислонив к стене, поддерживая своими сильными руками, он двигается всё быстрее и быстрее. Мои чувственные стоны смешиваются с его глухими стонами удовольствия и эхо разносит их по этому пустому склепу его бывшей жизни. И только после этого, мы бочком пристраиваемся на односпальную кровать трансформер, чтобы отдышаться.
— Ты мне так нравишься, что я даже тебя люблю, — выдыхаю я, счастливо улыбаясь. — Я знаю, что мы уже не будем прежними, людям свойственно меняться, но когда ты бываешь со мной самим собой, когда снимаешь эти маски, и я вижу тебя настоящего — я просто от тебя тихонько тащусь и влюбляюсь, всё больше и больше. Мне хорошо с тобой, и в эту самую минуту тоже, на этой жутко неудобной раскладушке, — теперь уже улыбается он, целуя меня с благодарностью.
— Спасибо, за то, что ты есть, горошина. Я не всегда могу выразить всё словами, но … ты не представляешь, как дорога мне и в каком я от тебя восторге.
Ладно, это почти признание в любви. Но мне не хочется пока вскакивать и бежать, мне хочется ещё немного поговорить, ещё чуть-чуть всковырнуть прошлое, чтобы лучше понимать моего мужчину.
— Болью предательства и своим разочарованием своих прошлых отношений ты поделился, а вот боль отца ты продолжаешь держать в себе. Тебя это гнетёт до сих пор. Ты ведь любил мальчика.
Марк тяжело вздыхает, начинает водить пальцем по моему лицу, обрисовывая его контуры. Я угадала, этот человек, несёт на себе слишком много камней.
— Сегодня ты решила побыть моим психологом? У тебя получается. Конечно, я ведь любил его, как сына, и … возможно люблю до сих пор, но не могу видеть, это тяжело … понимаешь? Да и Стефани добилась постановления суда, что я не имею права общаться с её ребёнком. Энтони попытались объяснить, что папа на самом деле не папа. Она постаралась настроить его против меня. Поэтому всё сложно, горошина. Когда я узнал, что бесплоден, я страшно расстроился. Ведь я хотел иметь детей. Поэтому и спрашивал у тебя, сможешь ли ты принять меня такого.
— И я сказала, что смогу. Мне нужен ты. Ты. Понимаешь? …Марк, а ты проходил обследование, по какой именно причине ты бесплоден? Возможно, она устранима после определённого курса лечения. Что ты на меня так смотришь? Если ты хотел бы иметь наследника нужна знать наверняка. Я спрашиваю это ради тебя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне тогда было не до полных обследований, а потом я на это забил. Не хочется себя обнадёживать, а потом разочаровываться снова.
— Ты не прав. Если есть шанс — можно за него побороться. Я тебя поддержу, если нужно будет есть один шпинат, бегать по утрам, делать уколы и заниматься сексом в строго отведённое время.
— О боже, — хмыкнул Марк. Когда он вот так потирает лоб, значит, он серьёзно взял эту мысль на карандаш. — Поехали домой? Примем душ, я сделаю тебе массаж, и мы снова займёмся этим, но уже на кровати. Но сначала заскочим в какое-нибудь славное место и поедим? Да?
— Да, мой рыцарь. Я готова следовать за тобой, кухня, душ, кровать. Вполне нормальный маршрут, — довольно смеюсь я, и Марк стягивает меня за ногу, прищурившись с мальчишеским задором.
Глава 26
Почему лишь сейчас? Где ты раньше была?
Кто мне эту судьбу напророчил?
Ведь осталось так мало любви и тепла!
Я люблю эту женщину! Очень!
Мне нравится, с какой лёгкостью он иногда принимает решения, какой выбрать ресторан, что заказать из меню, быстро, непринуждённо. Я же начинаю колебаться, хочу ли я курицу или рыбу? А может только овощи? А что я буду пить? Марк даже сегодня позволил мне разродиться решением самостоятельно. И пока я с умным видом изучала семь страниц меню, он успел позвонить своему водителю, чтобы тот подогнал к ресторану его машину.
Сначала я подумала, что он позеленел от злости, потому что я долго зависла на салатах, но потом до меня дошло, что он смотрит мне куда-то за спину.
— Всё-таки закон притяжения дерьма работает отлично, — процедил он сквозь зубы. — Вспомни — оно и появится. … Прости, за то, что услышишь или увидишь. И я бы хотел попросить тебя не влезать, — выдохнул он, заиграв желваками.
— Какие люди! Марк Винздор с очередной шлюшкой-поберушкой! — рядом с нашим столиком вдруг прозвучал наглый женский голос, причём, своим громким тоном, мадам, явно пыталась к нам привлечь, как можно больше внимания. — В разводе я стала видеть тебя чаще, чем живя с тобой!
Ну тут я, конечно не выдержала, он просил не влезать, а рассматривать эту дрянь мне никто не запрещал. Поэтому я повернулась в пол оборота. Высокая, стройная, я бы даже сказала худощавая, ноги от ушей, блондинка, зеленоватые глаза, вся из себя такая женщина вамп с короной набекрень. Да, она красива, но к этой красоте приложена рука разных мастеров, которые помогают этой молодой женщине выглядеть ухоженным совершенством в дорогих заманушных шмотках, небрежно поблёскивая бриллиантами.
— Если ты шалава, то не стоит судить всех по себе, — хлёстко бросил он ей. Как же изменилось и окаменело от презрения его лицо. — Теперь я буду брезговать ходить в этот ресторан. Проходи мимо, не отравляй, сука, мой воздух! Пошла!
Но сука уходить не торопилась, я уверена, ей нравится дразнить бывшего мужа, да и зрители имеются.
— А что ты такую простушку подцепил? Лучшей не нашлось, схватил, что подвернулось? Сладенького по быстрому захотелось, да котёночек? — издевательски сменила она интонацию на сюсюкающую. — А ты знаешь, милая мордашка, что он бросит тебя уже на утро, а послезавтра даже не вспомнит, как звать? — это уже крашеная лахудра на меня переключилась. Ну не смогла я сдержаться, это было выше моих сил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А твой сын ещё помнит, как выглядит его неудачница мать? — выпалила я, раньше Марка. — Судя по настроению, богатого лоха сегодня подцепить не удалось и спать ложиться придётся одной? Нас не представили. И тебе лучше запомнить мою милую мордашку, потому что ты часто будешь видеть меня с Марком, так как мы с ним помолвлены. Меня зовут Мэлани. А теперь, я прошу прощения, избавь нас от своего присутствия, не порти аппетит, иначе придётся позвать охрану, но на агрессию ты его сегодня не выведешь.
