Для мужчин из среды высшей аристократии вроде Давенпорта было так типично не считаться с мнением других. Он мог позволить себе любую выходку – чем возмутительнее, тем лучше, – и тем не менее люди по-прежнему будут стремиться к общению с ним. В конце концов, он был титулованным графом, владельцем множества весьма доходных имений. Он даже понятия не имел, что значит быть бедной девушкой без блеска, титула или связей, к тому же имеющей несчастье принадлежать к семье Деверов.
Впрочем, у нее почти не осталось времени для обид или раздумий, где его искать. Одна из суетившихся вокруг кухарок сунула ей в руки фартук.
– Вы, должно быть, из агентства? – произнесла она отрывисто. – Поздно же вы явились! Так или иначе, нам здесь пригодится любая пара рук.
Прежде чем Хилари успела возразить или объясниться, ей вручили нож для чистки овощей, картофель и настоятельно посоветовали очистить его как можно скорее, не то месье снимет ее голову с плеч.
Чуть заметно вздохнув, Хилари принялась за работу.
Глава 11
Давенпорт уже успел привыкнуть к удивленным лицам и недоуменным взглядам, где бы он ни появлялся. Похоже, его неожиданное воскрешение из мертвых оказывало подобное воздействие на людей. Поэтому он не обращал внимания на реакцию толпы, двигаясь неуклонно к своей цели. Его одолевало искушение рявкнуть на них, чтобы они убрались с его пути, но вместо этого он улыбался им своей обычной беззаботной улыбкой – что в сочетании с его эпатирующей внешностью приводило к тому же результату.
Проложив себе путь к верхней ступеньке лестницы, он вошел в бальный зал, где дворецкий бросил на него уничижительный взгляд, когда он ответил отказом на предложение доложить о себе.
– Мне нужно поговорить с ее светлостью. Это не займет много времени, – произнес он, едва заметив ту, кого искал.
Розамунда, белокурая, изящная, несмотря на то что носила под сердцем ребенка, вся сияя, стояла в группе встречающих. Ее мужа нигде не было видно, однако рядом с ней находились ее бывший опекун, герцог Монфор, а также леди Арден, известная на всю столицу сваха, одаривавшие гостей любезными улыбками.
– Джонатан! Меня никто не предупредил, что ты будешь здесь этим вечером. – Темно-голубые глаза Розамунды светились радостным изумлением. – Но что с тобой случилось? – добавила она, едва окинув взглядом его одежду.
Он взял протянутые руки кузины в свои и произнес тихо, но настойчиво:
– Мне нужно срочно поговорить с тобой, Рози. Когда ты освободишься?
На ее лице отразился испуг.
– Как ты сам видишь, я в центре событий, но… я понимаю. Почему бы тебе не станцевать со мной первый вальс?
Давенпорт сделал гримасу. Вальс! Его мечты о горячей ванне, стакане (или даже трех стаканах) бренди и постели, казалось, отступили на задний план.
– А пока что поднимись наверх и попроси Дирлава позаботиться о твоей одежде, – произнесла Розамунда, понизив голос при виде приближавшихся гостей. – Вид у тебя совершенно неприличный даже для такого человека, как ты, дорогой.
Она кивнула и одарила его самой светлой своей улыбкой, отпуская окончательно и бесповоротно. Давенпорту ничего не оставалось, как обратиться к главе рода Уэструдеров, герцогу Монфору:
– Ваша светлость! – Давенпорт отвесил ему изящный, почтительный поклон, и только глаза его при этом выражали отнюдь не уважение. Именно Монфор стал опекуном его сестры Сесили, когда Давенпорта сочли мертвым.
В отличие от своих кузенов Уэструдеров Давенпорт никогда не считал своим долгом следовать указаниям герцога. Однако это вовсе не мешало самому герцогу вмешиваться в дела Давенпорта.
Правда, Монфор не участвовал в его недавнем похищении, в этом Давенпорт был почти уверен. Во всем этом эпизоде отсутствовала некая утонченность, обычно присущая поступкам герцога. Кроме того, Ксавье, маркиз Стейн, скорее позволил бы сварить себя живым в масле, чем поддался на просьбы герцога.
Его светлость улыбнулся своей обычной тонкогубой улыбкой:
– Давенпорт, полагаю, сегодня вечером вы превзошли самого себя.
Это учтивое замечание вовсе не означало комплимент, и Давенпорт не воспринял его как таковой.
– На сей раз это не моя вина. Спросите Стейна, если не верите мне.
Герцог нахмурился:
– Полагаю, нам надо серьезно поговорить – вам и мне.
Ага. Значит, догадка Давенпорта оказалась верной – Монфор ничего не знал о плане похищения. Давенпорту пришло в голову, что, если он хочет, чтобы дебют Хилари имел успех, герцог может стать его могущественным союзником, поэтому он буркнул что-то в знак согласия и двинулся дальше.
– Леди Арден! – пробормотал Давенпорт, склонившись над ее протянутой рукой. – Как приятно вас видеть!
– Хотелось бы мне сказать то же самое о вас, – ответила леди Арден, ее блестящие глаза окинули его взором с головы до ног.
Эта дама, бесспорно, была красавицей, но скорее в духе Афины, чем Афродиты: точеные черты лица, каштановые волосы, довольно полная грудь и царственная осанка. Считалось, что она была любовницей герцога, хотя, даже если это было так, оба они вели себя необычайно осмотрительно.
Эти двое прославились в лондонском высшем свете благодаря своему умению устраивать браки – стратегические альянсы между своими собственными семействами и другими высокородными леди и джентльменами. На свой лад леди Арден отличалась почти такой же безжалостностью, что и герцог. Женщина, которую нельзя было недооценивать, – и к тому же женщина, которая тоже могла оказаться полезной Хилари в случае необходимости.
Обычно Давенпорта не слишком заботили приличия, однако у него хватило ума не поднимать вопрос о Хилари в присутствии герцога или леди Арден, пока они были заняты приемом гостей на балу. Кроме того, ему сначала требовалось привлечь на свою сторону Розамунду.
Леди Арден обмахнула его веером.
– Ярмут сегодня вечером здесь, вместе со своей алчной дочкой. Будьте осмотрительны, Давенпорт, не то можете оказаться в беде. Я слышала, что у него есть на вас виды.
– Даже если так, им никогда не суждено осуществиться, – ответил Давенпорт.
Он уже совсем забыл про леди Марию и ее амбициозного папашу. Одно время его страстно влекло к этой девушке, но не настолько, чтобы проглядеть некоторые недостатки ее характера. Теперь же он мог только удивляться самому себе.
Леди Арден лениво помахивала веером.
– Если вам угодно послушаться моего совета, я бы на вашем месте реже показывалась на людях, пока эта девица не найдет какого-нибудь другого беднягу, чтобы вцепиться в него своими коготками. Впрочем, – добавила она как бы про себя, – когда вы следовали добрым советам?
