– М-м. по две дверцы с каждой стороны, – произнес Нун. – Всего четыре дверцы.
– Хорошо. Теперь обойди машину спереди. Ты видишь какие-нибудь повреждения на машине, царапины может быть, вмятины?
– Нет.
– Никакие детали не отсутствуют?
– Да нет, все на месте, – ответил Нун.
– А как насчет бампера? Тебе виден передний бампер?
– Да.
– Хорошо. Возьми свой пульт и увеличь изображение бампера. Ты видишь теперь пластинку с номерами?
– Нет.
– Почему нет, Джеймс?
– Она закрыта.
– Чем она закрыта?
– Уф… Вроде бы футболкой. Футболка обернута вокруг бампера и закрывает номера. Да, кажется, футболка.
Увидев мельком лицо Уинстон, Маккалеб прочел на нем явное разочарование. Он между тем продолжал задавать вопросы.
– Ладно, Джеймс. Теперь возьми пульт и увеличь изображение самой машины. Сможешь сделать это?
– Легко.
– Сколько человек находится внутри автомобиля?
– Один. Водитель.
– Отлично. Приблизь-ка его. И опиши мне, что ты видишь.
– Нет, я не могу, – сказал Нун.
– Почему не можешь? Что случилось?
– Свет бьет в глаза. Он фары включил. Свет бьет прямо в глаза, и я ничего.
– Ладно. Бог с ним, Джеймс. Снова возьми пульт и перемотай немного. Возвращайся назад и иди вокруг машины до тех пор, пока не поймаешь лучший ракурс водителя. Скажешь мне, когда закончишь.
Маккалеб посмотрел на Уинстон, смотревшую на него во все глаза. Теперь было ясно, что они получат результат, каким бы он ни был, и что сеанс стоил этого.
– Готово, – сказал Джеймс.
– Отлично. Значит, теперь ты видишь водителя.
– Да.
– Расскажи, как он выглядит. Какого цвета его кожа?
– Он белый. Но он в кепке, а козырек опущен. Он смотрит куда-то вниз, и козырек закрывает все лицо.
– Неужели все лицо? – спросил Терри.
– Ну, я вижу его губы.
– Борода или усы у него есть?
– Нет.
– А зубы его ты видишь?
– Нет. У него рот закрыт.
– А глаза? Ты их видишь?
– Нет. Тень все заслоняет.
Маккалеб откинулся на стуле, глубоко и устало вздохнув. Он не мог в это поверить. Нун казался идеальным «подопытным». Он был погружен в глубокий транс. А они не могли добиться от него того, что им больше всего было нужно: точного портрета убийцы.
– Хорошо. Ты уверен, что это лучший кадр, где его видно лучше всего?
– Уверен.
– Ты видишь его волосы?
– Да.
– Какого они цвета?
– Темные. Или он темно-русый, или брюнет.
– А какой длины волосы?
– Вроде короткие.
– А как насчет кепки? Опиши ее.
– Ну, это бейсболка серого цвета. Она или вылиняла, или просто застиранная.
– На ней есть какая-нибудь надпись или эмблема?
– Да, есть какой-то рисунок вроде эмблемы команды.
– Вы можете описать ее?
– Это переплетающиеся буквы.
– Какие буквы?
– Похоже на «К», которую пересекают две линии – или заглавная «И», или «Н». И там еще круг. То есть овал вокруг этих букв.
Маккалеб молчал, задумавшись о том, что сообщил
Нун.
– Джеймс, – наконец произнес он, – если я дам вам листок бумаги, как вы думаете, вы сможете открыть глаза и нарисовать нам эту эмблему?
– Да.
– Тогда откройте глаза.
Маккалеб поднялся со своего стула. Уинстон уже перевернула чистую страницу в отрывном блокноте. Терри передал ее Нуну.
Глаза Нуна были открыты, но рисовал он с абсолютно невидящим взглядом, а затем вручил рисунок Терри. Эмблема была в точности такой, какой он описал ее: вертикальная линия пересекала большую букву «К», заключенную в овальный контур. Маккалеб вернул блокнот Уин-стон, которая быстро повернула его к зеркальному окну, чтобы видеокамера четко запечатлела рисунок.
– Спасибо, Джеймс, вы отлично справились. А теперь снова закройте глаза и еще раз посмотрите на изображение водителя. Нашли его?
– Да.
– Вам видны его уши?
– Только одно. Правое.
– Вы видите в нем что-нибудь?
– Нет.
– В нем нет серьги?
– Нет.
– А под ухом? Вы видите его голую шею?
– Да.
– Вы не видите на шее ничего необычного?
– Уф… да нет, ничего. Просто шея.
– Только с правой стороны?
– Да, с правой.
– На шее нет татуировки?
– Нет. Никаких татуировок нет.
Маккалеб вздохнул. Итак, он только что сам очень убедительно вычеркнул Болотова из списка главных подозреваемых, таким образом превращая сеанс в захватывающее уравнение с несколькими неизвестными.
– Ну хорошо, – произнес он слегка подавленным голосом. – А что скажете про его руки? Вы их видите?
– Да, он держит руль. Руки лежат на руле.
– Вы не видите ничего необычного? На пальцах, например?
– Нет.
– Нет?
– А часы на руке есть?
– Часы? Да.
– Какой марки?
– Этого я не вижу, но вижу ремешок.
– Какого он цвета?
– Он черный.
– А на какой руке? На правой или на левой?
– На. правой. Да, на правой.
– Хорошо. А во что он одет, вы можете описать?
– Я вижу только рубашку. Темную. Это темно-синяя фуфайка.
Маккалеб больше не знал, о чем еще спрашивать Джеймса Нуна. Откровенное разочарование в том, что ему не удалось добиться главного, рассеивало его внимание. В голову пришла мысль, о которой он забыл.
– А ветровое стекло, Джеймс? На нем есть что-нибудь? Может, наклейка?
– М-м. нет, кажется. Я ничего такого не вижу.
– Хорошо. Посмотрите, пожалуйста, на зеркало заднего вида. На нем ничего нет? Возможно, что-то привязано или прицеплено? Какая-нибудь безделушка?
– Нет, ничего такого я не вижу.
На этот раз Маккалеб просто рухнул на свой стул. Это была полная, катастрофическая неудача. Во-первых, они потеряли этого человека в качестве свидетеля в суде, покончили с потенциальным подозреваемым в убийстве, а получили лишь детальное описание бейсбольной кепки водителя и его новехонького «чероки». Последнее, что оставалось, это «посмотреть», как машина уезжает на большой скорости, и попробовать прочитать задние номера.
– Хорошо, Джеймс, давайте промотаем пленку до того момента, когда автомобиль проезжает мимо вас и вы «снимаете» типа, по которому тюрьма плачет.
– Хорошо.
– Увеличьте его задние номера, вы их видите?
– Нет. Эти тоже закрыты.
– Чем?
– Вроде полотенцем, или футболкой. Мне трудно сказать. Так же как спереди.
– Увеличьте «картинку» еще. Не видите ничего необычного на заднем бампере?
– М-м. нет.
– Никаких наклеек? Может, название автосалона?
– Нет. Ничего такого.
– А на ветровом стекле? Никаких наклеек? Маккалеб и сам слышал в собственном голосе нотки
отчаяния.
– Нет. Там нет ничего.
Посмотрев на Уинстон, Маккалеб покачал головой. Уинстон сделала какой-то знак руками.
– Хочешь пригласить художницу?
Уинстон, качнув головой, показала на себя.
– Ты уверена?
Уинстон снова качнула головой.
Маккалеб вновь обратился к Нуну, хотя в голове у него барабанила одна мысль: как он мог проиграть в игре, которую должен был выиграть.
– Джеймс, в следующие несколько дней обдумайте, пожалуйста, еще раз, что вы видели в ночь на двадцать второе января. Если вспомните что-то новое, позвоните следователю Уинстон, договорились?
– Да, конечно.
– Хорошо. А теперь я буду отсчитывать назад начиная с пяти, и по мере того, как я считаю, вы будете чувствовать, как ваше тело будто омолаживается, словно вы полны сил. А когда я скажу «один», вы окончательно выйдете из состояния транса, чувствуя себя бодро и свежо. У вас будет ощущение, будто вы крепко проспали часов восемь. Оно сохранится до самого Лас-Вегаса. Но когда вы отправитесь сегодня спать, никаких сложностей со сном у вас не будет. У вас есть вопросы?
– Нет.
Маккалеб вывел Нуна из состояния транса, и тот выжидающе посмотрел на Уинстон.
– С возвращением, – сказал Терри. – Как вы себя чувствуете?
– Отлично. А как я себя вел?
– Вы все делали прекрасно. Вы помните, о чем мы с вами говорили?
– Да, думаю, что помню.
– Это хорошо. Вам и следует все помнить. А если вдруг всплывет что-то новенькое, позвоните следователю Уин-стон.
– Обязательно.
– Ну, мы не будем больше вас задерживать. Вам еще предстоит долгая дорога.
– Это не горит. Не думаю, что я отправлюсь раньше семи вечера. Вы хорошо проветрили мою голову.
Маккалеб посмотрел на часы, а затем снова на Нуна.
– Но уже половина восьмого.
– Что? – изумился Нун, глядя на свои часы.
– Люди под гипнозом часто теряют ощущение времени.
– Мне показалось, что прошло минут десять, – продолжал удивляться Нун.
– Это нормально. Это так называемое нарушенное восприятие времени.
Терри встал, они пожали друг другу руки, и Уинстон увела за собой Нуна. Терри плюхнулся на стул, закинув руки за голову. Он был измотан до предела, и его единственным желанием было, чтобы он, а не Нун лег и проспал восемь часов кряду.
