свидетельствуют драматурги XVII века Форд и Деррик.
В 1618 году две старухи были повешены в Линкольне по обвинению в том, что они навели порчу на детей графа Рутланда с помощью своих кошек. Одна из них призналась, что натерла носовым платком леди Кэтрин свою кошку и заставила ее летать и что после этого кошка кричала «мяу». Она была повешена по этому свидетельству. Дети умерли, как оказалось, от лихорадки. Но на памятнике, поставленном им в Боттесфордской церкви около Ноттингема, есть надпись, гласящая, что они умерли в детском возрасте из-за злобных чар колдуньи. Явно кошка была соучастницей ведьмы. Одного только упоминания об этом существе было достаточно, чтобы осудить старушку как одну из тех, «кто пользуется заговорами и имеет дело с духами».
Известный ученый и поэт Эдвард Ферфакс, живший в XVII веке и переведший поэму Тассо «Годфри де Буйон» на такой превосходный английский язык, что его ставили наравне со Спенсером и считали одним из отцов современной английской поэзии, твердо верил, что колдовство — это серьезное зло и огромная разрушительная сила. По его собственным словам, высказанным с большой искренностью, собственный опыт сделал его «горестным свидетелем» реального существования колдовства.
И соответственно, в 1621 году мы видим, как он преследует шесть женщин, которых обвинил в том, что они заколдовали трех его дочерей. Удивительно, но все они были осуждены в результате выездной судебной сессии Йорка:
и именно этому факту мы обязаны тем, что у нас есть «Демонология», книга, написанная Ферфаксом для оправдания своих действий. Еще более любопытную информацию мы можем найти там о шести ведьмах, «из которых пятерых я знал лично». Две из них владели духами в облике кошек, тогда как другие обладали духами в расплывчатой форме, «бесформенные вещи с множеством ног, черные по цвету, покрытые щетиной, размером с кошку, неизвестного названия». Дочь одной из этих женщин обладала духом-кошкой, «ее дух — белая кошка с черными пятнами по имени Ингес». У третьей женщины, «давно уже считавшейся ведьмой», в течение сорока лет дома жил «дух в облике большого черного кота по имени Гибб». Осталось еще три женщины, у одной из них был дух в виде птички, а две другие не имели никаких духов. Но больные дети в бреду видели седьмую женщину, мучавшую их, и у нее был дух, «похожий на белого кота», по имени Фили, который помогал ей колдовать в течение двадцати лет. Старшая дочь Хелен Ферфакс часто впадала в «смертельный экстаз», и в этом состоянии ей являлись пугающие видения с кошками. У одной из них она увидела человеческие зубы, «когда та открыла рот, чтобы ее укусить». Другая желала помешать чтению Библии, и та рука, которой Хелен отгоняла ее, отказалась действовать. Ее сестра Элизабет также страдала от страшных снов, в которых появлялись призраки, и они обе «в конце концов серьезно заболели». И тут мы вынуждены покинуть их, потому что, к сожалению, повествование не закончено или конец потерян.
Джордж Джиффард, распространитель Слова Божьего в Молдене, в 1603 году в «Диалогах о ведьмах и колдовстве» рассказал нам историю о ведьме, которая использовала духа в облике кошки, чтобы уничтожить трех свиней и корову, принадлежавших фермеру, который вызвал ее ненависть. Но «человек заподозрил неладное и сжег свинью заживо, и, как ведьма сама призналась, ее кошка никогда больше туда не ходила».
Было бы интересно проследить за ходом мыслей фермера, пришедшего к решению принести такую ужасную жертву, и узнать, была ли она посвящена Иегове или Сатане, но Джиффард не говорит об этом. Не подтверждает он и то, было ли это действие вызвано страхом. Говоря о второй ведьме, старухе из Эссекса, которая была предана суду в 1588 году, но ее имя не было записано, он сообщает нам, что она «призналась во всем, что было: что у нее было три духа, один в виде кошки, по имени Лайтфут, другой в облике жабы, которую она называла Ланч, третий — в обличье ласки, которую она называла Мейкшифт. «Эту Лайтфут, — говорила она, — продала мне некая матушка Баркли из В. примерно шестнадцать лет назад за пирог», и, еще рассказала она, ее кошка исправно служила ей, если ей было нужно, и могла выполнять ее поручения. Эта кошка жила с ней не всегда, но ласка и жаба заменяли ее и выполняли ее работу: кошка могла убить корову, ласка — лошадь, а жаба могла вызывать в человеческом теле чуму… Другая матушка В. «сказала, что у нее есть дух в образе серовато-коричневого кота».
И снова Джиффард соединяет невероятное с вполне обычными доказательствами.
«Что вы на это скажете? Только то, что ведьмы имеют своих собственных духов, некоторые по одному, некоторые больше двух, трех, четверых или пятерых. Некоторые в одном обличье, некоторые — в другом, например в образе кошек, ласок, жаб или мышей, которых они кормят молоком или курами или позволяют им слизывать время от времени каплю крови; которых они вызывают, когда бывают оскорблены, и посылают их к оскорбителям повредить их тела или убить их или убить их скот».
В соответствии с краткими записями о преступлениях примеры подобного колдовства встречались в августе 1661 года, когда несколько ведьм были осуждены и казнены и среди них была Маргарет Хатчесон, которую обвинили в том, что она «угрожала Джону Бусту за то, что он называл ее ведьмой, и через несколько дней после этого бросила кусок сырого мяса в его дом, который тот сжег в камине (потому что собаки и кошки отказались его есть), после чего на его кошку напала какая-то болезнь, и она начала драться и потеть и затем умерла; что она угрожала Джону Беллу за споры с ее мужем, и немедленно после этого три кошки вошли в его дом, чтобы, как ему показалось, съесть его, после чего двое из его детей умерли, а его жена долго болела».
Старуха и ее кошки.
В этом деле на себя обращают внимание два необычных пункта: первое, что собаки и кошки отказались есть заколдованное мясо, и второе, что кошка была жертвой гнева ведьмы; хотя кошки были также и инструментами наведения болезней.
Было бы легко привести еще много подобных примеров, доказывающих, как крепко укоренились эти странные убеждения в том, что духи — помощники некромантов были обычно в облике кошек. Но ограничения, налагаемые на объем книги, заставляют нас довольствоваться тем, что мы уже привели, и мы можем позволить себе в завершение этой главы поместить лишь немногие из многочисленных упоминаний идеи, которую можно найти в литературе того времени.
В пьесе «Макбет» Шекспира, которая была написана примерно в 1606 году, три ведьмы, которые играют такую заметную роль в ней, изображены там вместе с желтовато-коричневой кошкой. Одна из них носила имя Греймалкин, которое само по себе является древним именем кошки, и, когда все три собираются вместе в мрачной пещере, чтобы подготовить злое заклятие против короля, первая ведьма начинает с произнесения слов, которые она считает очень важными: «В третий раз мяукнул кот». (Пер. Б. Пастернака.)
Представляется, что этот зловещий кот был ее собственным духом, который служил ей, подчиняясь ее второму взгляду.
За сто лет до Шекспира поэт Гей в басне «Старуха и ее кошки» нарисовал для нас удивительную карту нравов того времени. Мораль, которую он хочет внушить читателю, такова:
Кто водит дружбу с мошенникомплохой партнер в торговле.
(Из раннего издания «Веселых басен»)
И вокруг этой темы строится все повествование, но для нас интересно взглянуть на то поверье, которое так крепко засело в умах наших предков, что даже простое владение кошкой уже приводило к тому, что старушку могли назвать ведьмой.
Гей описывает «морщинистую и злую ведьму», которая «бормочет молитвы задом наперед, бездушную ворчунью неопределенных лет». Но ее репутация ведьмы основана не на таких пустяках, как эти, а на ее связи с «бесчисленной стаей» голодных кошек.
Разлившаяся от их криков желчьБрызжет вон. А крик растет.Какой дурак я был, что развлекал всехЭтих бесов, духов, адское отродье!И если б я не нянчил этих ведьм,Не прокляли б меня они.И не боялся б я толпы мальчишек,Дразнящих и орущих целый день.Солома не казалась бы камнямиПод копытом лошади моей, и та подковаНад дверями хранила бы меня от страхаВстретить ведьму на метле, колющую меняБез устали булавкой и кровь пускающую.
Кошки, представленные здесь, равным образом страдают от такого партнерства, на которое жалуется старуха, поскольку они могли бы в противном случае жить с хорошей репутацией, как «простые звери»:
Бесславна служба ведьме;Нечистой считают кошку и метлу ее;А мальчишки забирают наши жизни,Потому что, говорят, у нас их девять.
Глава 26
