— Смотри, жонглеры! — воскликнул Витторио, когда мы набрели на трех карликов в ярких разноцветных костюмах, подбрасывающих разные предметы перед благодарной толпой. — Пожалуйста, Дино, ты обещал!
Эта троица была столь искусна, что мне самой стоило большого труда оторвать от них свой взгляд. Я неохотно оставила мальчика одного, строго-настрого наказав ему не выпускать из вида тележку, и вошла в аптеку, тускло освещенное небольшое помещение у площади. Ее хозяин, лысеющий мужчина с черными зубами, считал Леонардо своим лучшим покупателем, и тем не менее постоянно, когда речь заходила о минералах, пытался надуть его, предлагая худшие образцы.
— Не понимаю, почему вы не верите мне, — жалобно хныкал он, когда я, выйдя на улицу, рассматривала каждый камень при солнечном свете.
Не обращая внимания на жалобы, я беспощадно отбрасывала камни с многочисленными примесями. Поспорив насчет цены, этому искусству я научилась у своей матушки, мы ударили по рукам. Держа свертки в руке, я вышла на улицу, чтобы позвать Витторио.
Сначала я не увидела ни его, ни тележки. Сердце у меня бешено забилось, поскольку мне тут же вообразилось самое худшее. Что, если Витторио постигла та же судьба, что и несчастного Лоренцо, либо он исчез так же, как второй разносчик, Ренальдо? Или, возможно, он лежит мертвым в ближайшей аллее и из его юного тела торчит нож?
Затем толпа на мгновение раздвинулась, и я увидела его на некотором отдалении от того места, где оставила. Опершись на тележку, он смеялся и рукоплескал трюкам жонглеров. Облегченно вздохнув, я махнула ему рукой. Он заметил меня и изобразил на своем лице мольбу, прося задержаться еще на несколько минут; когда же я отрицательно покачала головой, он в отчаянии взмахнул рукой и послушно повез тележку в мою сторону.
Смотря на него, я вдруг почувствовала, что за мной наблюдают. Шею закололо, и я обернулась в том направлении, откуда, казалось, исходило беспокоящее меня чувство. Сперва я ничего не увидела, только кружащуюся толпу, и никого, кто бы смотрел по сторонам. Затем, поворачиваясь, я заметила краем глаза знакомое и в то же время неприятное лицо.
Я открыла рот от изумления и заморгала глазами. Лицо внезапно исчезло, и я спросила себя, не привиделось ли оно мне. Впрочем, не было никаких сомнений в том, кому принадлежали эти рыжие волосы, костлявое лицо и полные губы, это жестокое выражение. Это Ренальдо, сказала я себе. Итак, он не мертв. Неужели ему удалось уйти от убийцы Лоренцо? Или они с Лоренцо были убийцами графа? Не попытался ли он избавиться от свидетеля, ударив дубинкой Лоренцо и бросив его умирать? Не попытался ли избежать наказания, тайно покинув пределы замка?
Какова бы ни была его роль, враждебность его по отношению ко мне не нуждалась в объяснении. И я так увлеклась, отыскивая его взглядом среди толпы, что совершенно забыла про Витторио и вспомнила о нем лишь тогда, когда он схватил меня за плечо. Я вскрикнула и чуть не выронила пакет с минералами, за которые так яростно торговалась.
— Куда ты смотришь? — с интересом осведомился он, вертя головой по сторонам и стараясь обнаружить то, что привлекло в толпе мое внимание.
Я быстро прикинула, стоит ли мне довериться ему. Разумеется, я не скажу ему всей правды, однако, поскольку Ренальдо видел его со мной, ему, пожалуй, лучше сообщить о том, что за нами следят, вероятно, даже преследуют. Мое молчание тоже, вероятно, не убережет его от опасности. С другой стороны, нет нужды попусту пугать юношу.
— Никуда, — наконец промолвила я. — Мне показалось, что вижу земляка, но теперь понимаю, что ошибся.
Наше возвращение в замок прошло без приключений, хотя через каждые шагов двадцать я оглядывалась назад, ожидая увидеть Ренальдо. Витторио с таким увлечением рассказывал о проделках жонглеров, что не обращал, казалось, внимания на мое беспокойство, чему я была очень рада. Если бы он меня снова спросил, мне пришлось бы довериться ему.
Лишь у самых ворот замка с нами произошло небольшое происшествие, когда один из стражников на мгновение преградил нам дорогу.
— Ваша тележка была пуста, когда вы проезжали здесь в первый раз, — рявкнул он, указывая належавшие в ней свертки, и с важным видом продолжил: — Я должен убедиться, что вы не пытаетесь провезти кого-то тайком вопреки указу герцога.
Я чуть не сказала, что наша тележка столь мала, что в ней Под ворохом мешков едва поместится один из карликов-жонглеров. Мы покорно отступили в сторону, и стражник принялся рыться в наших покупках. Впрочем, он быстро завершил осмотр после того, как развернул шкуры, начавшие издавать на солнце зловонный запах. С отвращением фыркнув, он махнул рукой, чтобы мы проходили, и мы, сдерживая смех, дали ему волю только тогда, когда он уже не мог нас услышать.
Вернувшись в мастерскую, мы стали, освобождая тележку от мешков и свертков, осторожно складывать их. Взяв мешок с известью, Витторио притворился, что заглядывает в него.
— Ты уверен, что там никто не прячется? — хихикнув, спросил он и бросил его на полку.
Я улыбнулась, наслаждаясь этой передышкой в поисках убийцы. Я не осмеливалась признаться Леонардо, но мне начало надоедать натыкаться на трупы. Более того, меня не на шутку пугала мысль, что либо он, либо я, возможно, в конце концов, пополним их число. Я поклялась себе, что как только это чудовищное дело будет раскрыто, видеть мертвую натуру я буду только на анатомических рисунках.
Когда мы разложили приобретенные материалы, в трапезной стали появляться выполнившие дневной урок подмастерья, готовые отправиться на кухню за ужином. Некоторые с притворным удивлением приподняли брови, когда увидели, что я буду сопровождать их.
— Итак, учителю наконец надоело твое общество? — с лукавой улыбкой осведомился Паоло, Давид же только покачал головой и ухмыльнулся.
Я добродушно, насколько могла, отнеслась к их насмешкам, но прежней легкости уж не было. Я не могла избавиться от воспоминания о Ренальдо и чувства, что наша встреча не была случайной. Видимо, он искал меня, хотя, откуда ему стало известно, что я на рынке, — мне было невдомек. Впрочем, мои страхи несколько поутихли при мысли о том, что стража Моро задерживает не только тех, кто пытается улизнуть из замка, но и без ведома пробраться в него.
Я столь была погружена в собственные мысли, что почти не обратила внимания ни на веселое приветствие Марселлы, когда она выдавала мне мою порцию, ни на ее хмурый вид, когда я, пробормотав что-то в ответ, прошла дальше. Константин тоже пытался завязать со мной разговор, но в конце концов сдался, видя, что я лишь киваю в ответ.
После окончания трапезы я занялась привычными для нас, подмастерьев, делами. Я усердно все выполняла, ожидая, что учитель призовет меня к себе. Он ведь обещал, что расскажет, что ему удалось узнать за время моего отсутствия. Но прошел час, другой, и мне стало казаться, что сегодня продолжения расследования уже не будет.
Когда из огня достали последний ивовый прут, пополнивший наши запасы угольных карандашей, мы с позволения Константина прекратили работу и предались обычным развлечениям. В этот вечер, однако, все вели себя тише, чем обычно, да и в мастерской было гораздо спокойней без лютни Томмазо. Когда Константин погасил свечи задолго до того, как они сами потухли, никто не возразил; все, почти ничего не сказав, улеглись на свои тюфяки.
Я разделась в темноте, мысленно поблагодарив синьора Луиджи за его хитроумный корсет, в котором я стала больше похожей на мальчика. Теперь мне больше не придется, чтобы скрыть свой пол, тайком наматывать на грудь и разматывать полосы материи, с облегчением подумала я, развязывая простую шуровку и забираясь под одеяло. До сих пор меня преследовали образы мертвецов и разрушающихся склепов, и я в припадке раздражения, пытаясь избавиться от них, натянула одеяло на голову.
Несмотря на возбуждение, мне удалось забыться беспокойным сном. В сновидениях мы с Витторио вновь стояли на рынке и смотрели выступление жонглеров, но это уже была не знакомая троица карликов, а Ренальдо с Лоренцо. И вместо ярко окрашенных шаров они бросали десятки ножей под одобрительные крики толпы, казалось, забывшей о подстерегавшей их опасности. Только я попыталась криком остановить их, но они не вняли мне.
А затем случилось неизбежное. Сначала один, потом второй, третий нож сбились с пути, и вот уже в горле каждого юноши торчит по полдюжины ножей. Я закричала, ожидая, что оттуда брызнет кровь, но они лишь улыбнулись и продолжили бросать остальные ножи.
Обезумев, я пробиралась сквозь толпу зевак, хватая за рукав то одного, то другого в надежде отыскать того, кто поможет им. Мои труды, однако, не увенчались успехом. Когда я вернулась назад, юноши лежали на мостовой, и из них, как из фонтана, била ярко-красная струя крови. Я хотела броситься к ним, но не смогла сдвинуться с места, хотя ноги у меня так и мелькали.
