Андрей хохочет, падает головой на стол. Афанасий страшно доволен.
Василий(усмехаясь).Погоди, Андрей, у него там еще что-то припасено. Выкладывай, Петрович.
Афанасий.Что выкладывать? Нет у меня ничего, я русский человек. Все есть там, у немцев. А пуще всего у голландцев. — Как он Голландию расхваливал! — Ну я, конечно, заслушался, и тут он мне и поведал, что есть у нас такие светлые головы, которые мечтают завести на Руси новые обычаи и порядки, чтоб жили мы не как свиньи, а как люди живут, особливо в Голландии. А из этих светлых голов самая светлая — не кто иной, как Артамон Матвеев, близкий друг царя и мой, между прочим, сродственник.
В общем, растрогал он меня до слез. И говорю я ему со слезой в голосе — так ведь там, в Голландии, рабства нету, никто ни на кого задаром не работает и перед законом все равны.
Афанасий делает паузу. Василий и Андрей смотрят на него выжидательно.
Афанасий.А он мне и ответил: мы всё хорошее сохраним, мы только от плохого откажемся.
Василий и Андрей смеются, но невесело. Трапеза окончена.
Василий(поднимаясь).Ну давай, Андрей Иванович, беги к родителям. А я пойду принаряжусь. — Значит, завтра вечером Трофим Игнатьевич будет вас обоих в гости ждать, у себя в Прозоровской усадьбе. Особо не торопитесь, он человек занятой, ему сначала все дела переделать надо.
Василий поднимается к себе; затем выходит в новом добротном кафтане и новой шапке. Василий спускается вниз, сталкивается с Аграфеной.
Василий(горделиво).Ну как я тебе, Аграфена Никитишна?
Аграфена.Васенька! Ни дать ни взять — богатый купец.
Василий(поднимая палец).Не богатый, а достаточный.
8. Аграфена входит к Афанасию
Он, как и давеча, перелистывает книгу (Псалтирь).
Аграфена.Петрович, мы с ума спятили! Мы про наших забыли. Сидим тут, и ни в Углич, ни в Ярославль никого не посылаем.
Афанасий(спокойно).Я с ума не спятил. И ничего не забыл. — Я в своем доме хозяин. Дочери — мои, и зятья мои. Хочу — посылаю за ними, а раз не посылаю — значит, не хочу.
Аграфена(дрожащим голосом).Но ведь это же сестры Фимины! Что же, из ее родни никого на свадьбе быть не должно?
Афанасий.Здесь в Москве Всеволожских
предостаточно. Раньше они Ивана знать не знали, а теперь, небось, целоваться бегают. Ведь бегают, а?
Аграфена.Да.
Афанасий.Спасибо Пушкину, избавил нас от этих гостей. — И ежели ты помнишь, когда наша меньшая замуж выходила, из Касимова здесь был один Андрей.
Аграфена.Антонида не за царя выходила.
Афанасий.Да, слава Богу, не за царя.
Аграфена.Афанасий, заклинаю тебя, не поминай мне ни Хлопову, ни Долгорукову. Мне Фимка как дочь, у меня сердце разорвется!
Афанасий.Я ничего такого не говорю. Бог даст, она там приживется. А наши приедут на Святки, как собирались, и поздравят ее.
Аграфена(испуганно).А сам-то ты будешь на свадьбе?
Афанасий.Да буду, буду, куда ж я денусь? — Ты
знаешь прекрасно, как я твоих люблю. И Фимушке я желаю всяческого счастья в ее замужней жизни. (Взглядывает на дверь и говорит свистящим шепотом)Но перед царем-батюшкой из семьи Романовых-Кошкиных я пол лизать не намерен. Я в деревню жить уеду. А ты — как хочешь. Можешь здесь оставаться, можешь — к Дашке в Ярославль.
Аграфена.Ты что… Ты что, хочешь меня от себя прогнать?
Афанасий.Нет, Грушенька, не хочу. Но я твердо решил, что уеду в деревню. А ты там заскучаешь без своих княгинь и боярынь. А что я про Дашу сказал, про Ярославль, так все равно тебе у ней жить придется, она ведь старшая. Все равно ты однажды овдовеешь.
Аграфена опускается рядом с ним на колени и обнимает его.
Аграфена.Афанасьюшка, родной, не гони меня. Брани, как хочешь, только не гони. Куда ты — туда и я. (Плачет)Помирать вздумаешь — тоже с собой возьми.
9. К воротам усадьбы Прозоровских подходит Василий
Усмехаясь, одергивает свою обновку и решительно входит в ворота.
Поликарп над книгами в своей конторе. Рядом с ним стоят огромные счеты. Он время от времени щелкает на них. В дверь заглядывает слуга.
Слуга.Поликарп Самсоныч, там человек прибыл из Архангельска, от Игнатия Трофимыча.
Поликарп(вскакивая).Да ты что! Скорее веди сюда!
Входит Василий.
Поликарп(узнавая его).Какая радость! Ох какая радость!
Василий(подмигивая).Вот так-то! — А из
Архангельска в Москву большой обоз идет, и с ним Игнатий Трофимыч всем вам гостинцев шлет. К послезавтрему ждите. — Я вот решил заранее вас известить. Уж не обессудь — с пустыми руками, да с доброй вестью.
Поликарп.Добрая весть дороже любого подарка. Идем скорей к Трофиму Игнатьичу.
Они выходят, направляясь к Трофиму. Поликарп, убедившись, что никто на них не смотрит, целует Василия в плечо.
У Трофима.
Трофим(разглядывая Василия).Ну каков купчина! (Тихо)А про обоз — правда, али шутишь?
Василий.Это когда же я тебя обманывал?
Послезавтра будет обоз. Игнаша жив-здоров, шлет тебе письмо и гостинцы.
Трофим осеняет себя широким крестом.
Василий(к Поликарпу).А ты что скажешь? Нашел тебе Трофим Игнатьич невесту?
Поликарп испуганно пятится.
Трофим.Да что ты, дурачок, испугался, что ли? Ты разве не видишь — Василий Матвеич все про нас знает лучше, чем мы сами про себя. — Я ему, Вася, не одну невесту нашел, а сразу двух. Вот теперь гадаем, какую брать.
Василий(глядя в глаза Поликарпу).Бери ту, у которой отец кожевенным делом занят.
Трофим слегка разочарован.
Василий.Всякое богатство непрочно, а красота недолговечна.
Поликарп.А что всего прочнее, батюшка?
Василий.Душа человеческая, Поликуша, она ведь и по смерти живет. — Так что непременно бери ту, на которую я указал.
Поликарп.Да что ты, батюшка, как ты сказал, так и будет. Разве я. разве мы с Трофим Игнатьичем тебя ослушаемся?
Василий.Теперь слушай меня, Трофим Игнатьич! Завтра вечером к тебе гости пожалуют. Старый твой друг Афанасий Петрович и с ним племянник его, Андрей из Касимова. Ты, поди, его маленьким помнишь, а вот теперь он большой.
Трофим(слегка оторопев).А теперь он — царский шурин.
Василий(невозмутимо).Афанасий Петрович тут
с тобой побеседует, а Андрей Иванович сначала с тобой, а потом еще кое с кем.
Трофим.Господи! Неужто Михайло пожалует? Это что же за чудеса творятся — Михайло Иванович царского шурина к себе призывает!
Поликарп в изумлении. Он покачивает головой.
Василий(дурачась).Хозяин, кормить меня не надо. А вот переночевать не пустишь ли?
Трофим(ему в тон).Много вас тут ходит, всяких. У меня и так уже сегодня двое странничков ночуют.
Василий.Это кто же?
Трофим.Илья и Данило.
Василий.Ишь ты какие! Развалились тут! Я их сейчас потесню.
Василий выходит. Трофим и Поликарп остаются вдвоем.
Трофим.Ты слышал, Поликарп?
Поликарп.Ох, батюшка, слышал.
Трофим.Смотри, не вздумай болтать на радостях.
Поликарп.Я? А я этого не умею — болтать.
Трофим(себе под нос).Еще неизвестно, есть ли чему радоваться. Один Господь ведает, что нам готовится.
10. Женский терем
Опочивальня Фимы. Стайка служанок выпархивает из комнаты, оставляя там Настасью Порфирьевну. Она несколько секунд сидит в оцепенении, потом падает на колени перед иконами и молится с земными поклонами. Наконец Настасья поднимается с колен и начинает озираться. Тотчас же в комнату врывается Анфиса.
Анфиса.А вот и я, матушка Настасья Порфирьевна!
Настасья.Ох, прости, голубушка, не запомнила еще, как тебя величать.
Анфиса.Да зови меня просто Анфисой, ты ведь мне в матери годишься. А я теперь у тебя первая помощница. (Начинает тараторить как заведенная)Я теперь у государыни-царицы постельницей, а прежде у царевен служила, а еще допрежь того у покойной царицы Евдокии Лукьяновны.
Анфиса кидается к постели, начинает все ворошить, перетряхивать, ловко убирает «вещественные доказательства», ни на секунду не закрывает рта.
Анфиса.Ты ведь здесь еще не обвыклась, тебе всё внове, чудно всё тут. Ты без нас без всех не обойдешься. У тебя, небось, от этого блеска в глазах рябит.
