— Ничего страшного. Я сама была занята, — холодно отозвалась Вероника.
— Что-нибудь стряслось?
— Я думала, ты в курсе. Мало того, что твоя тетка забрала моего сына, так она ко всему прочему запрещает мне с ним видеться.
Она внимательно следила за реакцией Володи. Как он отнесется к тому, что она в курсе его родства со Светланой Георгиевной? Если он сделает вид, что не понял намека, она выльет содержимое графина с водой ему на голову. Тот как раз удобно расположился на краю стола на расстоянии вытянутой руки.
— Я не хотел тебе говорить, потому что догадывался, как ты это воспримешь.
Володя повел себя мудро: он не отрицал своего промаха. Идею с графином пришлось отложить.
— Поэтому ты предпочел мне солгать.
— Перестань, — поморщился он. — Это даже ложью нельзя назвать. Да, я не сказал тебе, что Светлана Георгиевна – моя родственница, но это не значит, что у меня был злой умысел.
— А что это значит? — полюбопытствовала Вероника. — Не ты ли уговаривал меня прекратить расследование? Будешь меня убеждать, что это никак не связано с тем, что Светлана Георгиевна заменила тебе мать и вырастила как родного сына.
— И что с того? — он развел руками. — Тетя всего-навсего попросила меня присмотреть за тобой, чтобы ты не наделала глупостей.
— Поэтому ты приглашал меня на свидания? Чтобы разузнать, что я выяснила? — Вероника задохнулась от возмущения.
— Тебя послушать, так у нас тут настоящие шпионские игры. Я приглашал тебя, потому что ты мне нравишься. Если ты и делилась со мной результатами своих розысков, то делала это по собственной воле. Хотя лично я считаю твои находки смехотворными. О каком проклятие идет речь? Мне тридцать семь и я все еще жив? А я, между прочим, вырос в том доме.
— Ты не имеешь отношения к Изольде Карловне, — сказала Вероника. — По сути, ты ей никто. В тебе течет другая кровь.
— Твоему умению подгонять факты под свою теорию можно позавидовать, — усмехнулся Володя. — Чем скорее ты распростишься с бреднями о проклятии, тем быстрее увидишься с сыном.
Вероника встрепенулась. Последние слова Володи доказывали: он в курсе того, как Светлана Георгиевна с ней поступила. Вероника ощутила, как отвращение к полицейскому пронизывает тело. Каждой клеточкой своей сущности она возненавидела его.
— Почему Борис не завещал дом тебе? — поинтересовалась она, желая побольнее его уколоть.
— Потому что мы терпеть друг друга не могли, — ответил Володя. — Борис ревновал мать ко мне. Считал, что меня она любит больше. Так и было. Он был закомплексованным неврастеником. Редко кто выносил его нытье дольше пары минут.
— Не правда, — покачала головой Вероника. — Он был не таким. Борис был добрым и ранимым. Он не виноват, что близкие его не понимали.
— Тебе виднее, — согласился мужчина. — Это ты спала с ним целых два года.
Володя произнес это так, словно говорил о чем-то предосудительном. Он хотел ее унизить, но Вероника не поддалась на провокацию, заявив:
— А еще я целовалась с тобой. И я бы охотнее согласилась провести еще пару ночей с Борисом, будь он жив, чем хоть еще один раз поцеловаться с тобой.
Она встала. Рука сама собой потянулась к графину. Раньше Вероника всегда тщательно взвешивала свои решения, прежде чем перейти к действиям. Тем приятнее было поддаться соблазну.
Схватив графин, она с наслаждением вылила его содержимое Володе на голову. Вода вмиг пропитала волосы, стекла по лицу на рубашку, намочив ворот. Вероника с удовольствием бы насладилась моментом подольше, но надо было ретироваться, пока противник не пришел в себя и не принял ответные меры.
Уже стоя на пороге, она не удержалась от финального аккорда:
— Больше не звони мне.
Стук каблуков по кафельному полу сопровождал ее к выходу из участка. Он звучал подобно набату – тревожный сигнал, призыв мобилизовать силы для борьбы. Вопреки опасениям Володя не погнался за ней. На этом жизненном этапе можно ставить жирную точку.
В автомобиле ее ждал сюрприз: Сергей не ушел. Он по-прежнему сидел на водительском месте. Не говоря ни слова, она открыла пассажирскую дверь и устроилась рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как прошло? — первым заговорил Сергей.
— Познавательно.
— И куда теперь?
Вероника открыла рот, чтобы ответить, но поняла: она не знает, что сказать. Уехать назад в столицу и бросить Митю в чужом городе невозможно. Но и остаться тоже не выходит. Где она будет жить? Насколько ей известно, гостиницы здесь отродясь не было. Она посмотрела на Сергея.
Он с ходу догадался о раздирающих ее противоречиях и безапелляционным тоном заявил:
— Поживешь у меня.
Первым порывом Вероники было отказаться. Остановиться у малознакомого мужчины, ночевать в чужом доме казалось аморальным. Но ведь речь идет о сыне. Находиться вдали от него выше ее сил, и она согласилась.
Сергей жил не в квартире, а в доме. Чем-то он неуловимо напоминал избу Раисиной матери. Наверное, тем, что был построен по тому же принципу: каркас из брусьев, окна со ставнями. Все как в старину. Можно подумать, возводили дом еще во времена Ивана Грозного.
Сергей показал спальню, где Вероника будет ночевать, сказав при этом, что сам поспит в гостиной на диване. Он занес чемодан и ушел забрать уазик, который остался у дома Светланы Георгиевны.
Вероника осталась одна. Никогда прежде она не замечала в себе авантюристскую жилку. Это Ирка способна броситься навстречу приключениям очертя голову. Вероника больше думала, чем действовала. А тут она вдруг, не взвесив все, как следует, согласилась жить под одной крышей не пойми с кем.
Пока Сергей отсутствовал, Вероника изучила обстановку. Дому не хватало женской руки. И хотя внутри было чисто, на стенах висели фотографии, а на полках стояли милые безделушки, жилище казалось необжитым. Веронике было трудно определить в чем тут дело. Дому словно не хватало духа семейного очага. Не было уюта и тепла.
Она рассмотрела фотографии на стене в гостиной: настоящая семейная хронику, начиная с детства Сергея. Вот он стоял на снимках рядом с отцом и матерью на фоне дома. Последний, судя по всему, принадлежал его родителям и перешел к нему по наследству. Дальше шли армейские фото. В военной форме при полном параде Сергей выглядел мужественным и решительным, готовым в любой момент ринуться в бой или прийти на помощь нуждающимся. Из общения с этим человеком Вероника давно поняла, что он такой и есть: защитник обиженных и обделенных. В противном случае с чего ему тратить время на нее?
Увидела она и фотографии бывшей жены. То, что они до сих пор висят на стене, Вероника сочла подтверждением любви Сергея. С болезненным любопытством она разглядывала женщину и пришла к выводу, что со вкусом у Сергея порядок. Бывшая супруга обладала приятными чертами лица и неплохой фигурой.
Сергей вернулся через пару часов, неся в руках пакеты доверху набитые продуктами. Включая пустой холодильник, он пояснил:
— Я сам не готовлю. На завтрак обычно хватает кофе, обедами кормит Раиса, а на ужин я беру что-нибудь быстрого приготовления из магазина неподалеку.
— Хорошая система. И главное экономная, — улыбнулась Вероника, намекая на неработающий холодильник.
Приготовление ужина легло на ее плечи. Она взялась за дело с энтузиазмом. С тех пор, как они с Митей переехали к бабушке, кухней и всем что с ней связано занималась Раиса. Вероника и не думала, что будет скучать по сковородам и мискам.
Пожарив отбивные из свинины и сделав салат из свежих овощей, Вероника накрыла стол и позвала Сергея ужинать.
— Я видел Митю, когда забирал уазик, — сказал мужчина, пока она разливала чай.
Рука Вероники непроизвольно дрогнула, и она едва не пролила кипяток себе на ноги. Поставив чайник на плиту, она спросила:
— Он выглядел счастливым?
— Не терзайся попусту, — посоветовал Сергей. — Светлана Георгиевна купила его дорогими подарками, но пройдет немного времени, и он соскучится по маме. Никакие игрушки не заменят материнскую любовь.
