— Вечером я вышлю брошюру почтой, — сказала Коппер в трубку, потирая занывшую вдруг шею. И как это раньше ей нравилось работать в офисе?
Последние десять дней она пыталась по кусочкам собрать воедино свою прежнюю жизнь, но ни на минуту не могла отделаться от ощущения мутной нереальности происходящего. Реальной была лишь непроходящая боль в сердце. Дни тянулись бесконечно, а впереди был лишь вечер, унылый, как все вечера теперь. Раньше Коппер нравился неумолкающий шум и стремительное движение большого города, но теперь она возненавидела в этом городе все: асфальтированные дороги, запах бензина, беспрерывно трезвонящий телефон, многочасовой рабочий день, заполнение бесчисленных бланков и рассылку брошюр в больших конвертах.
Коппер взяла было в руки стопку бланков — и швырнула обратно на стол. Верно сказал Мел, она способна только разбрасывать вокруг себя бессмысленные бумажки. Это когда-то у нее голова шла кругом от одного звука экзотических названий — Кито, Кампала, Рангун, — а теперь существовало на Земле лишь одно место, где ей хотелось оказаться.
Бирраминда… Коппер тосковала по безоблачному степному небу, слепящему солнцу, простору, запахам пыли и сухой листвы у речки, по пронзительным крикам какаду в кронах деревьев и тихому ржанию мирно пасущихся лошадей. Ей не хватало стука сетчатой двери, солнечного блика на гофрированной железной крыше, Меган, притулившейся у нее под боком в ожидании сказки.
И Мела.
Коппер мучительно хотелось снова услышать его шаги на веранде, увидеть, как он нахлобучивает шляпу, почувствовать на своем теле его неторопливые уверенные руки. Ей снилось, будто Мел крепко обнимает ее, говорит, что любит, и ее заледеневшее сердце оттаивает и она оживает.
Коппер не сразу удалось объяснить родителям, почему она ушла от Мела.
— Но нам казалось, вы просто созданы друг для друга, — в недоумении повторяла мама, глядя на осунувшееся от усталости и горя серое лицо дочери.
— Это было одно лишь притворство, — горько вздохнула Коппер. — Мы оба играли условленные роли.
— Если это игра, — фыркнул Дэн Копли, — вам обоим место в Голливуде!
Пришлось все-таки признаться отцу в заключенной с Мелом сделке. Он слушал, мрачнея на глазах, и Коппер мучила совесть: ведь она своими руками разрушила его планы.
— Прости меня, папа, — пробормотала она, — я знаю, как ты надеялся на Бирраминду, но обещаю найти другое место, ничуть не хуже, если…
— Проект! — Дэн сердито махнул рукой, будто прогоняя прочь свою мечту. — Что мне проект! Я о тебе думаю! Ох, позвоню я этому Мелу и выложу ему все начистоту! Что выдумал — шантажировать мою дочь!
Видя, как разволновался отец, Коппер сжала его пальцы, погладила по плечу, пытаясь успокоить. Как бы не случился новый приступ!
— Папочка, не надо. Никакой это не шантаж. Я сама решила выйти замуж за Мела.
— Он тебя заставил. Как ты могла решиться на брак с этим человеком, если просто притворялась, будто любишь его?
— Я не притворялась, папа. В том-то и дело.
Все еще сомневаясь, родители приняли объяснения Коппер, и она сразу же с головой окунулась в работу. Уж лучше перекладывать бумажки в офисе, чем сидеть дома и ждать звонка или стука в дверь — вдруг явится Мел! Он знает, что Коппер могла остановиться только у родителей, и если до сих пор не нашел ее, то не потому, что потерял адрес.
Если бы Мел любил ее, он бы примчался в Аделаиду и увез ее обратно с собой. Мог бы хоть позвонить, справиться, как она добралась, не сломалась ли машина посреди степи, — но от него не было ни звука. Значит, придется научиться жить без него. Когда-то получилось, уговаривала себя Коппер, получится и теперь.
С легким вздохом она встала из-за стола. Шесть часов, вот-вот за ней заедет отец. Машина Коппер опять сломалась, и Дэн обещал отвезти дочь домой. Коппер устало включила автоответчик, разобрала бумажные завалы на столе, запустила пальцы в волосы. У нее не осталось ни капли прежнего жизнелюбия, на смену пришло отчаяние, и не имело смысла смотреться в зеркало, чтобы лишний раз увидеть в нем исхудавшее бледное лицо и потухшие зеленые глаза.
За окном притормозил отцовский автомобиль, и Коппер приветственно махнула ему рукой. Она торопливо вышла из офиса, заперла за собой дверь и не глядя влезла в машину, приготовив дежурную улыбку. Наконец она повернулась к сидящему за рулем человеку.
Но то был не отец!
Мел!
У Коппер остановилось сердце, она задохнулась, окружающий мир тревожно сжался. Рядом с ней сидел Мел. Как всегда спокойный и неправдоподобно реальный. На нем были знакомые летние брюки и темно-зеленая рубашка с расстегнутой у воротника пуговицей. В глазах его Коппер заметила нечто такое, чего никогда прежде не видела; она назвала бы это тревогой, если бы ее взгляд не скользнул ниже, к торчащему из нагрудного кармана листу бумаги.
Коппер сразу узнала этот листок, и первое чувство ликующей радости отступило перед грубой правдой, больно сжавшей судорогой ее горло. Мел взял с собой контракт, чтобы принудить ее соблюдать условия сделки.
В глазах потемнело от обиды. Много раз она придумывала, какой могла бы стать их встреча с Мелом, но такой вариант ей в голову не приходил.
— Что ты делаешь в машине моего отца? — сквозь зубы процедила она. Больше ничего на ум не пришло. Впрочем, не успев договорить, она поняла, насколько глуп ее вопрос.
— Он ее мне одолжил.
Мел спокойно включил мотор, глянул через плечо и выехал на улицу.
— Ты решила, что я ее угнал?
— Ты виделся с моими родителями?
Мел не смотрел в ее сторону, сосредоточившись на дороге.
— Я прилетел часа три назад. Пришлось выдержать не самую приятную беседу с твоим отцом, но когда он понял, что к чему, то дал мне машину и велел отправляться за тобой.
— А что ты делаешь в Аделаиде? — спросила Коппер, злобно глядя на контракт. — Впрочем, кажется, я догадываюсь.
— Рад, что ничего не пришлось объяснять, — ответил Мел. — Нам надо поговорить.
Коппер выглянула в окно. Как он может спокойно сидеть рядом и вести машину, когда ее мир снова рушится!
— По-моему, мы уже все друг другу сказали, — равнодушно возразила она.
— Я не сказал.
— А я сказала!
— Ну хорошо, — вздохнул Мел. — Тогда ты будешь слушать.
Тем временем они подъехали к пляжу. Мел развернул машину. Коппер сидела как заколдованная. Она была настолько поражена неожиданным появлением Мела, что даже не удивилась, откуда он знает дорогу. День стоял солнечный, но слишком прохладный для конца лета, и народу на пляже почти не было. Одинокий бегун трусил вдоль кромки воды, над океаном разносились пронзительные крики чаек.
