class="p1">- Простите, - начала я, стуча в дверь с решетчатым окном, как вдруг увидела сквозь прутья знакомое лицо одного из жандармов. – А Дитрих выйдет?
Наличие кареты не оставляло сомнений. Он там.
- Вообще-то не велено пускать, - замялся жандарм, узнавая меня. – А! Это ты! Ладно, проходи! Только быстро!
Я спустилась по знакомой лестнице, увидев ряд темных камер и констебля Дриббла, который дремал на стуле.
- Доброй ночи, - вздохнула я, видя, как он заерзал, натягивая фуражку и пытаясь засвистеть. – Где-то здесь мой муж! Я видела карету! Дитрих Бергендаль!
- Есть такой, - усмехнулся констебль, глядя на меня. – Ему предписано трое суток.
Трое суток? Это много! Если машинка будет простаивать трое суток, то у меня ни одного клиента не останется! У меня там целая гора вещей! Мне срочно нужны сто риалей!
- А вы не могли бы… - начала я, улыбаясь и присаживаясь в кресло.
- Нет, не мог! – строго произнес констебль. – Он был ужасно пьян! И вел себя неподобающим образом!
- А кто сказал, что я прошу его освободить? – удивилась я, закатав юбку и усевшись так развратно, что плохо стало даже молодому жандарму, стоящему рядом. – Мне наоборот нужно подержать его подольше! Можно и на пять, и на шесть суток! А то, знаете ли, денежек подзаработать хочется…
Я оголила коленочку, видя как возмущенно топорщатся усища.
- Обратно захотела?! – заорал констебль, вскочив из-за стола. – Не бывать такому! А ну немедленно верните ей мужа! И пусть он за ней следит.
- Их там трое! – послышался голос жандарма позади. - Дитрих, мальчишка и кучер! Мальчишку и кучера вы приказали держать до утра! За соучастие в преступлении.
- Ну не надо! – взмолилась я, видя, как констебль Дриббл отдает распоряжение немедленно освободить Дитриха. – Я же попросила! Подержите его еще недельку! Ну сложно вам что ли?
- Никаких но! – рявкнул констебль, а мне вынесли Дитриха. Вид у него был мертвецки пьяный. Он еле перебирал ногами. Черные волосы занавесили его лицо, словно шторка, но это несомненно был он.
- Помогите девушке вытащить мужа! – распорядился констебль Дриббл, а двое жандармов поволокли Дитриха на выход. – И только попробуй вернуться! Я тебя всем в пример ставлю!
- Ладно, - опустила я глаза. – Но соблазн велик!
Дитриха несли вперед ногами, а я ткнула в сторону своей брички. Нам с трудом удалось усадить пьяницу и прислонить с спинке.
- Как тебе не стыдно! – рявкнула я. – Почему я должна искать тебя по всему городу? А? Ни стыда, ни совести! Ой, постойте! Не уходите! У вас не найдется веревки?
Жандармы, которые уже собирались спуститься, переглянулись. Через десять минут мы приматывали Дитриха к сидению.
Не смотря на веревки, Дитрих снова стал заваливаться в сторону, а я подперла его, усаживая на место и туго стягивая веревки.
- Это колоссальный вред здоровью! – поучала я, пока бричка катилась по мостовой. – Потому что у меня рука нежная, но тяжелая!
Укропчик устал, поэтому еле плелся, а я решила высказать этому бессовестному мужу все, что я о нем думаю!
- Понимаю, женщины становятся красивей! – ругалась я. – Правильно, потому что на следующее утро сможешь на них смотреть, как в музее, а у меня появится новая подушечка для иголок!
Стоило мне доехать до дома и покричать, как на крыльцо выбежали слуги.
- Исключительно вперед ногами, - потребовала я, поднимая юбку и шагая по ступеням. – Это моя – личная просьба!
Тело Дитриха опустили на кровать, а он что-то прошептал бледными губами. Что-то неразборчивое.
Дворецкий возился с сапогами и одеждой хозяина, как вдруг услышал этот шепот. Внезапно старик остановился и принюхался. Его брови нахмурились, а он приблизился к лицу хозяина так близко, словно хотел его поцеловать.
- Он не пьян! – воскликнул дворецкий. – Сара! Быстро за доктором! Он не пьян! Его отравили!
Глава двадцать первая
Сара заметалась по комнате, сбила вазу с цветами, а потом бросилась к дверям.
Отравили? Мне стало слегка неловко за то, что я ему наговорила, и я присела на край кровати, видя, как бледная рука цепляется за одеяло, а потом за мою руку.
- Моя девочка, моя красавица… Подожди меня немного… Просто подожди… - послышался выдох. – Подожди меня… Я уже иду к тебе…
Дитрих бредил. И бредил кем-то.
Это было так странно, что я не поверила своим ушам, пока не увидела, как шевелятся бледные губы. Дворецкий вздохнул, задергивая шторы и зажигая свечи.
То, что я услышала никак не клеилось с бесстыдным нахальством, наглостью, бесстрашием, борделями, смеющимися красавицами, роскошными вечеринками, дуэлями и приторным «Здрасте».
- Удивлены? – спросил голос дворецкого, который стоял надо мной. – И я был тоже удивлен, когда услышал это в первый раз.
- Кого он зовет?- негромко спросила я, глядя на Дитриха с опаской.
- Я не знаю ее имени, но он всегда зовет ее в бреду, - заметил дворецкий. – Могу предположить, что она умерла…
Я чувствовала себя так, словно случайно прошила себе палец. И сейчас воцарилось удивленное затишье перед болью.
Перед глазами промелькнуло сладострастное «Здрасте!», наглость, дерзость самому королю, улыбка и взгляд, в котором можно прочитать все пороки. Дуэли, пьянки, развратные красавицы, балы, пиры и азартные игры – все завертелось калейдоскопом, а потом остановилось. Я видела только застывший мертвый взгляд светлых глаз, от которых сходили с ума все светские красавицы.
Внезапная догадка заставила меня похолодеть. Так ведут себя люди, которые больше не дорожат своей жизнью. Они бросают вызов всему миру, в надежде, что мир рано или поздно их прикончит. С циничной улыбкой они раздирают свои сорочки и сами направляют холодное дуло пистолета, трясущееся в чужой руке.
- Вы верно мыслите, - усмехнулся дворецкий, прочитав на моем лице весь ужас. – Ни вино, ни красавицы, ни кутежи, ни гулянки, ничто не заставляет его забыть о той девушке. И я уверен, что даже в объятиях самой красивой женщины высшего света, он думает о той, единственной. Романтично, не так ли?
- Эм… - опешила я, видя бледную руку.
- Но это не умаляет того факта, что он – козел! – заметил Джордж уже совсем другим голосом.
Доктор ворвался вместе с Сарой и тут же бросился к больному.
-
