Придерживая шляпку рукой, Полина повернулась к лорду Чарноку и сказала:
— Спасибо вам, милорд! Огромное спасибо! Я так боялась… что вы… отправите меня назад!
С этими словами она вложила свободную руку в его руку, лежавшую под дорожным пледом.
Девушка сняла перчатку, и он поразился, какие холодные у нее пальцы. А еще они дрожали, но лорд Чарнок подумал, что они дрожат не от страха, а от волнения и радости, которые заставили девушку забыть даже об ужасах прошлой ночи. И сжимая ее пальцы, лорд Чарнок вдруг ясно понял, что ему следует делать дальше.
Карета неслась так стремительно, что разговаривать на ходу в открытом экипаже было трудно. Только когда лошади замедлили ход — уже на окраинах Санкт-Петербурга, — Полина несколько встревоженно спросила:
— Вы… вы ведь возьмете меня с собой? Обратно… в Англию?
— Вы совершенно уверены в том, что не хотите еще немного побыть в России?
— Я даже думать не хочу об этом! — отозвалась Полина.
Она невольно сильнее уцепилась за руку лорда Чарнока, словно испугалась, как бы в последний момент он не оставил ее здесь, в Санкт-Петербурге.
Они ехали вдоль Невы. Глядя на сверкающие шпили и позолоченные купола, поднимавшиеся к небу перед ними, лорд Чарнок проговорил, словно думая вслух:
— Сколько красоты — и сколько бессмысленного транжирства и жестокости! Поистине, это — страна разительных контрастов.
Потом уже совсем другим тоном он сказал:
— А как быть с вашей одеждой?
— У меня здесь, в особняке князей Волконских, несколько сундуков со всем необходимым, — ответила Полина. — А те, что остались в Царском Селе… я вполне могу обойтись без них, — но девушка тут же вопросительно посмотрела на него. — А потом — может быть, их потом отправят следом за нами?
— Я бы не надеялся на это, — бесстрастно ответил он.
Подавшись вперед, лорд Чарнок начал указывать дорогу кучеру, который теперь ехал гораздо медленнее. Тем не менее, уже через несколько минут их карета остановилась перед особняком Волконских. Не понимая причины остановки, Полина вопросительно посмотрела на своего спутника.
— Я хотел бы, — объяснил он, — чтобы вы пошли туда, переоделись — и были готовы ехать, когда я за вами вернусь.
— В-вы… уедете… ненадолго? — Полину вновь охватил страх.
— Британское посольство расположено совсем близко, — успокоил ее лорд Чарнок. — Я вернусь меньше чем через полчаса.
— Я буду готова.
Полина неохотно высвободила пальцы, по-прежнему лежавшие в его руке. Не в силах справиться с собой, она спросила:
— Вы… вы совершенно уверены… что… вернетесь? Вы… не передумаете?
— Обещаю, что буду здесь в то время, в какое обещал, — негромко ответил он.
— Я буду готова! — с надеждой повторила Полина.
Лорд Чарнок подождал, пока девушка не скрылась за парадной дверью особняка, и велел кучеру ехать в британское посольство.
«Я не должна его задерживать!» — сказала себе Полина, поспешно поднимаясь наверх. Как только они расстались, страх и неуверенность сразу же завладели ею.
Она сознавала, что ее пугает возможность того, что какой-то непредвиденный поворот событий помешает лорду Чарноку вернуться за ней — или не даст ей покинуть особняк. Никакой видимой причины для таких опасений у Полины не было — и в то же время она была совершенно уверена, что князь Алексис не смирится так просто со своим поражением и каким-то образом попытается помешать ей уехать из России. Видимо, дело было в том, что она уже имела возможность убедиться, насколько велико его желание сделать ее своей, — и Полина не сомневалась, что он не погнушается прибегнуть к любым средствам ради того, чтобы осуществить свои прихоти.
«Боже, молю тебя, — шептала она, — помоги лорду Чарноку! Дай нам возможность уехать!»
Понимая, что ей нельзя терять время, Полина поспешила к себе в спальню и вызвала прислугу, чтобы ей помогли переодеться и проследили за тем, чтобы ее сундуки снесли вниз в ожидании возвращения лорда Чарнока.
— Скорее! Скорее! Пожалуйста, поскорее! — торопила она служанок, чувствуя, что ее сердце твердит то же самое.
Глава седьмая
Полина так спешила, что надела первое же платье, которое горничная достала из одного из ее сундуков. Только когда она уже застегивала пуговицы на корсаже, а горничная положила ей на туалетный столик шляпку к этому платью, девушка заметила, что оказалась в одном из своих самых нарядных дневных туалетов.
Платье из розового крепа было украшено по подолу несколькими рядами тонкого кружева. Им же были отделаны края рукавов и высокий воротник. Розовые ленты, украшавшие корсаж платья, и такие же розовые ленты на шляпке, украшенной бутонами роз, действительно заставляли ее казаться английской розочкой, как часто называл ее князь Алексис, позволивший себе дать ей фамильярно-ласковое прозвище.
Вспомнив о нем, Полина невольно содрогнулась: ей даже захотелось поменять платье, вызвавшее столь неприятные ассоциации. Однако она сказала себе, что наряд ей к лицу и что ей следует думать о том, чтобы быть хорошо одетой в присутствии лорда Чарнока, а беспокоиться относительно князя больше не стоит. Правда, такое решение было легче принять, чем осуществить на деле.
Время шло, и ее не оставляло опасение, что скорее всего князь Алексис уже узнал о ее отъезде из Царского Села — и теперь последует за ней в Санкт-Петербург, чтобы каким-то образом помешать уехать из России. Эта мысль внушала ей такой ужас, что Полина поскорее покинула свою спальню и бегом спустилась вниз узнать у дворецкого, не вернулся ли лорд Чарнок.
Она понимала, что еще слишком рано — и в то же время каждая минута, проведенная вдали от него, казалась ей полной невероятных опасностей.
Прислуга особняка смотрела на нее с огромным любопытством, и, чтобы избавиться от их взглядов, девушка вошла в ближайшую гостиную. Чуть ли не впервые те бесценные сокровища, которыми она была наполнена — картины, и драгоценные безделушки, и великолепно расписанный потолок, — все это нисколько не заняло ее внимания.
Единственное, чего ей хотелось сейчас, — это поскорее оказаться в родной, близкой сердцу Англии. Те простые, скромно меблированные комнаты, которые были ее домом, представлялись ей гораздо более прекрасными и уютными, чем все, что можно было найти здесь в самых роскошных дворцах.
Тут она вспомнила о лорде Чарноке — и впервые поняла, что все это время думала только о себе и совсем не думала о нем. Она была не настолько глупа и наивна, чтобы не знать: если он вернется в Англию с молодой девушкой, путешествуя с ней без всяких сопровождающих, то это обязательно вызовет в свете самый настоящий скандал.
