— Я… хотела бы… чтобы ты был счастлив.
— Я счастлив, — ответил он. — Настолько счастлив, что просто не узнаю себя. Я словно стал другим человеком, так что мне в пору самому с собой знакомиться!
Полина рассмеялась.
— Как хорошо будет… узнавать тебя! Но… я люблю и обожаю то… что уже успела узнать.
— Сокровище мое, — сказал лорд Чарнок, — когда ты говоришь такие вещи, я начинаю понимать, как сильно мне посчастливилось, что я нашел тебя.
— Нет, посчастливилось мне, — возразила Полина. — Раньше я любила представлять себе, каким будет человек, за которого я выйду замуж. Но я и вообразить не могла такого необыкновенного и чудесного человека, как ты!
Теснее прижимаясь к нему, она призналась:
— Я… совсем не хотела ехать в Россию. Мне неприятно было даже думать о ней. Но… разве я могла ожидать, что благодаря этому путешествию… я найду тебя?
— Я относился к этой поездке точно так же, — согласился лорд Чарнок. — У меня не было ни малейшего желания уезжать из Лондона.
Говоря это, он вдруг вспомнил, что отчасти его нежелание согласиться на просьбу лорда Пальмерстона было связано с тем, что в это время он был увлечен одной прелестной светской дамой. Теперь она казалась ему всего лишь бледной тенью, так что он даже затруднился бы вспомнить, как она выглядела.
Словно угадав его мысли, Полина сказала:
— Когда ты лучше узнаешь меня… боюсь, что я покажусь тебе скучной… после тех очаровательных леди… которых ты любил прежде.
— Я никого еще не любил так, как люблю тебя, — возразил лорд Чарнок. — И я знаю, что ты никогда не покажешься мне скучной, сокровище мое.
— Как ты можешь… говорить так уверенно?
— Потому что я еще никогда не любил женщину, которая была бы настолько юной и невинной — и была бы готова безоговорочно следовать за мной во всем.
Еще крепче обняв Полину, он спросил:
— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя учил?
— Конечно, хочу… Я буду… прилежной ученицей, — пообещала Полина. — Я не могу представить себе ничего лучше, чем… учиться у тебя… любви.
Уткнувшись лицом ему в плечо, она смущенно прошептала:
— Боюсь, что я… очень невежественна… Только я знаю, что мое чувство к тебе — это та любовь, которая… сделает нас счастливыми.
— Наши уроки, радость моя, будут не только дарить нам счастье, но и займут нас до конца жизни. Нам так много надо узнать друг о друге, столько сделать и увидеть вместе! И как я нужен тебе — так же и ты нужна мне.
— Ты в этом… уверен?
— Абсолютно уверен. Ты уже очень помогла мне, — ответил лорд Чарнок. — Понимаешь ли ты, моя милая женушка, что те сведения, которые ты мне сообщила, подслушав разговор графа Нессельроде и барона де Бруннова, были именно тем, из-за чего я приехал в Россию? Если бы не ты, то мне пришлось бы признать, что я ничего не смог добиться!
Полина даже ахнула от радости.
— Это… правда? Неужели я… действительно тебе помогла?!
— Очень помогла! И даже если бы я не влюбился и не женился на тебе, я все равно считал бы себя обязанным увезти тебя из России — иначе князь Алексис мог бы со временем догадаться, как тебе удалось от него спрятаться в ту ночь, — и тогда тебя заподозрили бы в шпионаже!
— Но ты на мне женился! — со счастливой улыбкой сказала Полина.
— Да, дорогая. И обещаю, что никогда не дам тебе повода пожалеть об этом.
— Как будто я могла бы об этом жалеть! — воскликнула она. — Я каждый день буду благодарить бога — как благодарила его сегодня в церкви — за то, что ты полюбил меня и сделал своей женой.
— Я люблю тебя всем сердцем и всей душой, если она у меня есть, — сказал лорд Чарнок. — И телом тоже.
С этими словами он нежно взял ее за подбородок и поднял ее лицо вверх.
А в следующую секунду он уже снова целовал ее — еще более страстно и настойчиво, чем раньше. Прижимаясь к нему, Полина услышала мощный стук его сердца и с радостью осознала, что желанна ему.
Гораздо позднее, когда «Дельфин» уже покинул пределы России и капитан начал искать место, где можно было бы встать на якорь на ночное время, спящая рядом с лордом Чарноком Полина подняла голову. Лежа в огромной кровати с задернутым пологом, застеленной Хиббертом простынями с монограммой лорда Чарнока, которые камердинер всегда брал во все поездки, она вдруг вообразила, будто они вдвоем оказались на маленьком волшебном суденышке. Это был корабль на корабле, в котором, как она когда-то мечтала, они могли уплыть в волшебные дали — и никогда не возвращаться.
— Ты… меня по-прежнему любишь? — шепотом спросила она и почувствовала, что лорд Чарнок притянул ее ближе к себе.
— Этот вопрос я должен был бы задать тебе, дорогая моя, — сказал он тихо. — Я тебя не испугал?
— Ты никогда не смог бы меня испугать, — ответила Полина. — Когда я с тобой, я ничего не боюсь. И я знаю… что со мной не может случиться… ничего плохого.
Он поцеловал ее в лоб, и она прошептала:
— Когда ты любил меня… это было так чудесно! Немного похоже на то, что я чувствовала, когда смотрела, как танцуют цыгане и слушала их песни… но только то, что происходило между нами, было еще более восхитительно.
— Сокровище мое, мне хотелось, чтобы ты почувствовала такое.
— А тебе… было… хорошо со мной?
Лорд Чарнок услышал тревогу в ее голосе и понял, что ответ на этот вопрос был для нее очень важен.
— Как и тебе, — признался он, и его голос чуть дрогнул. — Я не представлял себе, что любовь может быть столь дивной, столь прекрасной. Это ты подарила мне новое чувство, Полина! Ты внесла в мою жизнь красоту, подобной которой я еще никогда в жизни не знал.
Она тихо вскрикнула и притянула его голову к себе, чтобы прижаться к его губам.
— Ты… можешь поклясться, что это… правда?
— Клянусь! И хотел бы доказывать тебе это снова и снова, моя прекрасная женушка.
— Я… обожаю тебя… Я тебя боготворю! — тихо проговорила Полина.
И, словно не находя слов, чтобы ответить на это, лорд Чарнок начал снова жарко целовать ее — и в ее душе снова зазвучала свободная, страстная песня цыганских скрипок.
Звезды упали с неба, чтобы скрепить их союз, — и страх навсегда покинул ее душу, осталась только любовь.
