Красиво причесанная телевизионная репортерша поднесла микрофон к моему лицу.
— Мы располагаем информацией, что в разговоре с полицейским детективом вы заявили, что не убивали свою жену. У вас были на это причины? Вас официально считают подозреваемым?
— Я сказал полицейскому детективу правду. Они рассматривают все версии. Это стандартная процедура.
— Так вас считают подозреваемым или нет? — настаивала репортерша. — Они думают, что вашу жену убили?
— Пока о ней ничего не известно, — ответил я.
Вторая красотка репортерша с другого канала спросила:
— Как вы объясните тот факт, что нет никаких доказательств, что ваша жена находилась в субботу в парке «Пять вершин»?
— Тысячи людей, побывавших в тот день в парке, с большим трудом могли бы доказать свое присутствие там, — произнес я. — Джан была в парке.
— Вас проверяли на детекторе лжи? — поинтересовался взъерошенный репортер — видимо, из Олбани.
— Нет.
— Вы отказались?
— Мне никто не предлагал.
Еще одна репортерша сунулась вперед:
— А вы бы согласились?
— Я же сказал, мне не предлагали.
— А вы бы согласились пройти тест, если бы мы вам его устроили?
— Не вижу для этого причин.
— То есть вы отказываетесь. Боитесь вопросов по поводу исчезновения вашей жены, если будете подключены к полиграфу?
— Придумайте какой-нибудь другой вопрос, поглупее, — сказал я, теряя терпение.
Зря я надеялся, что сумею безболезненно пройти эту процедуру. Обстановку попыталась разрядить Саманта:
— Дэвид, как тебе удается все это переносить? Такой ужас для тебя и твоего сына.
Я кивнул:
— Да, тяжело. Со мной такого еще не было. — Я помолчал. — Извини. Но мне нужно идти.
Репортеры расступились, и я, взяв Саманту за локоть, повел с собой, чем вызвал всеобщее недовольство. Как можно давать тут кому-то эксклюзив?
— Дэвид, мне действительно неприятно находиться в этой своре, — проговорила она, когда мы поднялись по ступенькам к двери дома моих родителей. — Но понимаешь, я просто делаю…
— Понимаю, — кивнул я.
Мама быстро распахнула дверь. Я видел ее сегодня утром, но мне показалось, что она постарела на несколько лет.
— Привет, — произнес я. — Ты помнишь Саманту?
Мама холодно кивнула.
— Где Итан? — спросил я.
— Твой отец увел его на станцию смотреть настоящие поезда. Я сказала, что позвоню, когда тут все стихнет.
Я повернулся к Саманте:
— Спасибо тебе за вопрос. Это помогло мне успокоиться.
— Понимаешь, — проговорила она, — я должна дать материал в газету. Но не хочу навредить тебе.
— И за это спасибо.
— И я не верю, что ты мог сделать Джан что-нибудь плохое, — добавила она. Углы ее рта чуть дернулись. — Мне нужно изображать объективность, но я на твоей стороне, клянусь. Хотя обещать, что в отделе примут материал в том виде, как я его представлю, не могу.
Она посмотрела на часы. Было десять минут девятого. Я знал, что ей надо представить материал к девяти тридцати, чтобы он попал в первый выпуск. Я решил предупредить Саманту:
— Учти, Мэдлин скорее всего просматривает нашу электронную почту.
— Неужели?
— У меня есть причины так думать.
— Ничего себе!
— Недавно я получил анонимное электронное письмо от женщины, которая собиралась поделиться информацией насчет подкупа членов городского совета. Ну, ты знаешь, это связано со строительством в городе частной тюрьмы.
— И что?
— Письмо находилось в моем почтовом ящике всего несколько минут, но все равно о нем стало известно Элмонту Себастьяну. Кто, кроме Мэдлин, мог сообщить ему?
— А зачем ей это надо?
— Я копаю под Себастьяна, а она надеется продать ему землю под строительство тюрьмы и тем самым решить свои финансовые проблемы. У нас разные интересы, понимаешь?
— А может, это Брайан? Например, Мэдлин поручила ему просматривать электронную почту?
— Не исключено. Но главное, ей нельзя доверять. Хочу, чтобы ты это знала.
— Но в таком случае мой материал в отделе обязательно переделают, чтобы представить тебя в неприглядном свете. — Она посмотрела на меня. — Мне нужно идти сдавать материал.
— Помни одно: к исчезновению Джан я не имею никакого отношения.
Она кивнула:
— Я знаю, верю. И не собираюсь тебя предавать.
— Все равно она мне не нравится, — сказала мама, когда за Самантой закрылась дверь.
К своему дому я подъехал в девять часов. Журналистов нигде не было. Видимо, они решили оставить меня в покое. Итан по дороге заснул. Я осторожно поднял его и занес в дом. И только тут вспомнил, что в доме орудовали полицейские. По полу были разбросаны диванные подушки и снятые с полок книги, подвернуты ковры. Повреждено ничего не было, просто беспорядок.
Я положил Итана на диван, накрыв одеялом, и поднялся наверх, чтобы привести в порядок его комнату. Вернул матрас на место, застелил постель, собрал игрушки, положил одежду в ящики. Времени на это ушло меньше, чем я предполагал. Всего пятнадцать минут.
Я спустился вниз, поднял сына с дивана и перенес на кровать. Положил на спину и раздел. Думал, сын проснется, когда я буду снимать с него рубашку, но он продолжал спать. Я нашел его пижаму с росомахами и накрыл Итана одеялом, нежно поцеловав в лоб. Не открывая глаз, он сонно прошептал:
— Спокойной ночи, мама.
Глава тридцать четвертая
Дуэйн закончил свое дело с Джан и произнес:
— Большой день надо всегда начинать так.
«На большой ты не способен, приятель», — подумала она, выскальзывая из постели и запираясь в ванной комнате.
Дуэйн перевалился на спину, положил руки под голову и с улыбкой уставился в потолок.
— Вот так, дорогая. Скоро мы все оформим, а потом… потом мне бы хотелось поехать посмотреть яхты. Ну, туда, где их продают. Сейчас ведь из-за кризиса многие избавляются от собственности. — Он захохотал. — Ухватим по дешевке десятиметровую моторную яхту, хотя, если бы захотели, могли заплатить хорошую цену. Глупо транжирить деньги, которые мы собираемся растянуть до конца жизни. Я прав?
Джан не слышала ничего, кроме слова «дорогая». Пришлось повозиться с кранами душа, пока вода станет нормальной. Но что требовать с однозвездочного мотеля, расположенного в пяти милях от центра Бостона? И то ей показалось близко. Сейчас лишний раз попадаться людям на глаза опасно.
Дуэйн сбросил одеяло, встал голый перед телевизором, схватил пультик и начал быстро переключать каналы.
— Ни одного хорошего. Да еще заставили доплатить за канал для взрослых. Как будто недостаточно содрали за номер.
Он остановился на канале мультфильмов, где шел эпизод с Бэтменом, но вскоре ему наскучило. Дуэйн продолжил поиск. Быстро пропустил канал новостей, включил какое-то комедийное шоу, затем, пробормотав под нос: «Ничего себе», — вернулся назад. Там показывали фотографию Джан.
— Эй! — крикнул он. — Иди сюда.
Она не слышала из-за шума воды в душе. Дуэйн распахнул дверь.
— Тебя показывают по телевизору.
Он прибавил громкость так, что телевизор завибрировал.
— …тем не менее, — продолжил ведущий, — когда мистеру Харвуду предложили пройти проверку на детекторе лжи, он вежливо отказался. Он утверждает, что его жена исчезла в субботу, когда они с сыном отдыхали в парке «Пять вершин», но наш источник в полиции сообщил, что Джан Харвуд с пятницы никто не видел. Сегодня утром пришло сообщение, что в окрестностях Лейк-Джорджа, недалеко от того места, где в пятницу побывали супруги Харвуд, найдено захороненное тело ее коллеги. А теперь о погоде. В Бостоне и окрестностях сегодня будет солнечно и…
Дуэйн выключил телевизор и вошел в ванную комнату. Просунул руку под занавеску, чтобы закрыть кран.
— Дуэйн! Какого черта! — крикнула Джан.
— Ты что, меня не слышала?
— А в чем дело?
— Сейчас передавали новости. Твоего мужа начали прижимать, и они уже ее нашли.
Джан поежилась.
— Ладно, дай, я закончу мыться.
— Можно, я буду с тобой?
Вместо ответа Джан резко задернула занавеску и стала крутить кран. Вода шла то холодная, то очень горячая. С трудом установив нужную температуру, она быстро смыла с глаз шампунь. Глаза жгло, но не только от мыла.
Это еще с ночи, когда она вдруг проснулась и — в это невозможно поверить — тихо заплакала. Дуэйн храпел, как циркулярная пила, и ничего не слышал. Такого Джан от себя не ожидала. Нет, не было ничего особенного, никаких рыданий. Так, пара слезинок стекла по щеке. Да, выходить из этой роли было непросто.
Джан приснилось, будто ее рука лежит на головке Итана и она ощущает ладонью шелковистые пряди его волос, вдыхает его запах. Проснувшись, она отчетливо услышала, как он топает утром по полу, бежит в их спальню посмотреть, проснулась ли она. Затем Джан представила, как сын берет пальцами колечки «Чириоуз», кладет их в рот, жует. Как он сидит перед телевизором скрестив ноги и смотрит сериал «Паровозик Томас и его друзья». Джан ощутила тепло его тела, когда он лежит свернувшись рядом с ней в постели.
