Глава десятая
Тогда: 2007 г.
Д. Л. Гленистер
Я находился дома, в своем кабинете. Был поздний вечер. Шторы были задернуты, включен дополнительный обогрев. Стояла середина января 2007 года, и на улице в окна с силой барабанил холодный дождь. Это принесло на лондонскую улицу, где располагалась наша квартира, ощущение дикой природы. Я работал в пятачке света от настольной лампы. Передо мной были разложены несколько заметок и бумаг из моих папок о событиях 11 сентября.
Я смотрел по YouTube видео, в котором поднимался интригующий вопрос о сейсмических данных Нью-Йорка в день терактов. На нем были хорошо видны сейсмические пики в те два момента, когда самолеты врезались в башни-близнецы, после чего они обе обрушились. Однако гораздо более интересным было открытие, что сейсмические записи показали крупные сотрясения еще до того, как самолеты врезались в башни, и серию сотрясений (взрывов?) после того, как башни были протаранены, но еще не рухнули.
Внезапно в мою комнату вошла Жанна. Она включила верхний свет и села в кресло, в котором я обычно сидел, когда смотрел стоявший в кабинете телевизор.
– Бен, нам нужно поговорить, – сказала она.
– Хорошо, о чем?
Я поставил видео на паузу, но когда взглянул на Жанну и увидел решительное выражение ее лица и напряженность, сквозившую в языке ее тела, тотчас же выключил компьютер.
– Это пора прекращать, – сказала она, пока он закрывал папки и приложения.
– Что именно?
– Ты делаешь это снова. Ты гробишь свою жизнь, исследуя историю 11 сентября. Куда это ведет?
– Я готовлю серию статей, возможно, книгу, – возразил я.
– Нет, ты говоришь это уже довольно давно. Ты просто одержим, и это пожирает твою жизнь.
– Неправда. Это хобби, которым я занимаюсь, когда мне больше нечем заняться.
– Это навязчивая идея. Почему ты отказываешься это признать? – Она снисходительно махнула рукой в сторону книжной полки за ее спиной. – Посмотри на весь этот материал, который ты собрал. Разве не хватает книг по теории заговора 11 сентября? Сколько еще тебе их нужно прочесть и какая будет польза от очередной книги?
– Я не верю в теории заговора, – возразил я. – И каждая из этих книг посвящена различным аспектам атак 11 сентября. Это огромная и сложная тема.
– Такая огромная, что вот-вот обрушится и раздавит тебя.
– Это вряд ли. Я наконец начал в нее врубаться. Помнишь, в прошлом году я приехал в Шотландию, чтобы взять интервью у русского математика? Кирилла Татарова? Он дал мне совершенно новый взгляд на проблему, и с тех пор я пытаюсь решить ее, понять, что он имел в виду.
– Насколько я могу судить, большую часть времени ты смотришь домашние видео фанатов теории заговора, которые считают, что все устроили Тони Блэр и Джордж Буш.
– Отчасти ты права, – сказал я. – Есть сотни таких видео. Но тебе не кажется, что к настоящему времени я могу заметить разницу? Я смотрю эти видео, чтобы отсечь эту версию. Но, время от времени один из этих психов выдает нечто, чего я раньше не знал, а иногда это даже оказывается правдой.
– И какой в этом смысл, Бен? Сколько доказательств тебе нужно, чтобы доказать то, что ты хочешь доказать?
– Я не пытаюсь ничего доказать. Я просто хочу знать, что случилось.
– Нет, за этим стоит нечто большее. Почему ты так заинтересован?
– Это крупнейшее событие нашего времени. Все, что было опасного или агрессивного в мире после 2001 года, имеет первопричину в 11 сентября.
– Но зачем тебе всем этим заниматься? Оставь это другим. Что делает этот день особенным для тебя? Та женщина, с которой ты был близок, не так ли?
– Лил? Ты имеешь в виду Лил?
– Конечно. Что в ней было такого?
– В том смысле, какой ты, вероятно, имеешь в виду, ничего особенного… за исключением того, что она погибла по вине тех, кто организовал теракты 11 сентября. Она этого не заслужила. Послушай, Жанна, ты знаешь все, что я когда-либо рассказывал тебе о Лил. Ты знаешь, что она значила для меня тогда. Она была в моей жизни задолго до нашей с тобой встречи. Я любил ее, мы думали, что у нас есть будущее, мы планировали совместную жизнь. Я не могу притворяться, будто все было как-то иначе. Тогда она была для меня такой же реальной и важной, как ты сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но ее убили. Она осталась в моем прошлом. Ты знаешь, как это было. Да, ты права – я бы не интересовался 11 сентября, не будь Лил жертвой. Вернее, мне было бы интересно, но не больше, чем кому-либо другому. Я стал одержим, это твое слово, но одержим лишь необходимостью узнать, что с ней случилось, почему она и тысячи других погибли в тот день. Я думал, что это будет просто, столь же просто, как это пытается представить официальная версия…
– Снова ты за свое. Мне надоело слышать про официальную версию.
– Мне тоже – но это все, что у нас есть. Сумей я заставить себя поверить в эту историю, вся загадка смерти Лил была бы тотчас раскрыта. Но эта история полна лжи и напичкана полуправдой. Улики, которые они не разглашают, фальшивые данные, которые они опубликовали. Это откровенная, вопиющая ложь, но они не признают правду. Не думай, что я зациклился и у меня едет крыша… дело уже не в Лил.
Жанна отвернулась от меня, глядя на потертый старый ковер, который уже лежал на полу комнаты, когда мы въехали в эту квартиру. Я давно собирался заменить его, но руки так и не дошли.
– Ты все еще одержим 11 сентября, – сказала она через несколько секунд. – Но тебе будет больно. Прекрати, Бен. Ты зациклился, увяз в прошлом. Я этого не хочу. Я хочу выбраться из этой квартиры, найти для нас более удобное место. Переехать из Лондона, если потребуется.
– Хорошо, может, когда погода улучшится, мы сможем пойти и поискать где-нибудь дом. Через пару месяцев, хорошо?
Она пожала плечами, недовольно глядя на меня.
– Я когда-нибудь рассказывала тебе, как умер мой отец? – неожиданно спросила она.
– Ты рассказывала, что с ним случился сердечный приступ. Большего ты мне не говорила.
– Мама не любит, когда я вспоминаю о нем. Я говорила, как это случилось? Вряд ли мама упоминала об этом.
– Она говорила, что Дугал, твой отец, умер, будучи в Вашингтоне, но не сообщила никаких подробностей. Это единственный раз, когда она упомянула о нем при мне. Это было в прошлом году, когда мы вместе ехали в Бьют, когда она везла меня на интервью с Татаровым.
– Обычно она не любит обсуждать отца. Как возникла эта тема? Она редко говорит о нем даже со мной.
– Она спросила меня о Лил, и я упомянул, что муж Лил работал в Министерстве обороны.
– Тогда понятно. Надеюсь, вы не говорили с ней о событиях 11 сентября?
– Практически нет. Она замкнулась в себе, и я понял, что это не лучшая для нее тема.
Жанна встала с кресла, но затем прислонилась спиной к мягкому подлокотнику.
– Отец был в хорошей форме, активный, здоровый мужчина, – продолжила она. – Никакого лишнего веса. Врачи сказали, что сердечный приступ может поразить кого угодно, но я в это не верю. В связи с работой он проходил регулярные медосмотры, два раза в год. Из кабинета врача он всегда выходил успокоенный. Он ел здоровую пищу, никогда в жизни не курил, иногда выпивал за ужином бокал вина, но не напивался до поросячьего визга. Пару раз в неделю он посещал спортзал и всегда плавал. Когда он учился в школе, он был чемпионом по плаванию среди юниоров на уровне графства. Он поддерживал себя в хорошей форме всю свою жизнь. И вдруг, будучи в США, рухнул замертво. Его работа была связана с постоянными разъездами, и после похорон наш терапевт сказал, что, возможно, причиной смерти стал стресс, вызванный частыми полетами. Я так не думаю. Отец всегда говорил, что ему нравится летать самолетами, потому что это дает ему возможность читать и спать.
– Люсинда сказала мне, что он был юрист.
– Отец был юристом по вопросам торгового права в большом страховом синдикате. Он был не из тех адвокатов, что выступают в суде. Он работал с андеррайтерами, оценивал ущерб, улаживал споры о том, кто несет ответственность или же, если спор касался более одной стороны, то в какой пропорции. Он занимался международными вопросами, обычно связанными с инфраструктурой: порты, мосты, земельные споры, плотины, судоходство, грузовые перевозки, авиалинии, поэтому ему приходилось часто бывать за границей. Ежегодно он проводил не менее шести месяцев в Африке, на Дальнем Востоке или в США. Для меня это не имело значения, потому что между поездками он всегда приезжал домой, уделял мне много времени. А еще он был писателем.
