[2] «Белый крест» — сокращенное название воинской благотворительной организации «Общество попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье на службе», связано со знаком общества в виде белого креста. Общество выдавало пособия деньгами и вещами, помогало офицерским детям с обучением за казенный счет, ходатайствовало о помещении престарелых и больных в богадельни и больницы, а детей их в приюты, школы и так далее.
Высочайшим попечителем «Белого креста» был младший брат императора, Великий князь Михаил Александрович, который действительно много тратился на благотворительность — даже по меркам начала двадцатого века, когда подобное было общепринятой нормой среди состоятельных людей…
[3]Таксофо́н — платный телефон общего пользования.
[4] Небольшая папка, внутри которой клиентам подают итоговый счет в ресторанах и кафе.
[5] Соевый творог (хотя некоторые считают что сыр), имеет слабо выраженный вкус.
[6] В Санкт-Петербурге — начальник всей полиции города.
Глава 9
Глава 9
В середине апреля в Санкт-Петербурге окончательно установилась теплая и сухая погода, и теперь утро начиналось не с мелкого промозглого дождика и низких свинцово-серых туч, и даже не с влажного и противно-липкого тумана — а сразу теплым солнышком, ласково сияющим в бездонной синеве небес. Как-то разом гранитные набережные и проспекты города наполнились праздно гуляющей публикой, в парках и скверах зазвучала музыка военных оркестров, играющих в честь юной красавицы Весны, наконец-то заглянувшей в Северную Пальмиру… Впрочем, в одном месте ее вместо музыки приветствовали частыми хлопками выстрелов, звоном скрещивающихся клинков, глухим шумом различных аттракционов, и до одурения звонким и восторженным визгом довольной ребятни — и местом этим был столичный «Колизеум». Он и без того не жаловался на посещаемость, а стоило установиться хорошей погоде, так в парке развлечений вообще случился полный аншлаг! Его широкие аллеи заполнили почтенные матроны, решившие по случаю выгулять свои новые наряды и детей; стайки юных гимназистов, желающих всенепременно шикануть на все честно сэкономленные на обедах деньги; группы более взрослых кадетов и курсантов, которых неудержимо притягивали игровые арены сектора «Мир Войны»… Так же немалую часть приличной публики составляли гуляющие (под присмотром взрослых дуэний, разумеется) молодые барышни, по причине весны и возраста мечтающие о большой и чистой любви — вот только на глаза им попадались в основном одни студенты, если и желающие любви, то исключительно быстрой и страстной. Довольно часто среди гражданской публики можно было заметить и красивые мундиры лейб-гвардейских полков: блеск и шик столичной жизни, борьба за благосклонность признанных красавиц высшего света, просто извечное мужское соперничество — в общем, было бы желание, а повод составить дуэльный картель всегда найдется! Благодаря этому обстоятельству профильные стрельбища «Колизеума» никогда не пустовали, а к инструкторам, способным быстро поставить руку молодых задир на работу классической дуэльной парой пистолетов — вообще «не зарастала народная тропа».
Впрочем, пассажиров черной «Волги-Л», подъехавшей в полдень к одному из служебных входов «Колизеума», все его развлечения и услуги интересовали до обидного мало. Едва дождавшись, пока тяжеловесный лимузин минует раздвижные ворота и со скрипом мощных тормозов остановиться возле точно такого же броневика… Пардон, конечно же — возле сияющего свежим лаком и безупречной полировкой автомобиля! Так вот: стоило «Волге» остановится, как из ее прохладного салона одним упругим движением выбрался чиновник, затянутый в форменный сюртук надворного советника по Военному ведомству. Вообще-то государевым служащим седьмого класса таких роскошных служебных автомобилей (и троицы личных телохранителей при нем) иметь не полагалось — но надворного советника Долгина такие мелочи жизни уже давно не смущали… По-хозяйски осмотревшись и перекинувшись парой коротких фраз со своими «помощниками»-охранителями, оборотень в вицмундире направился было прочь с парковочно-разгрузочной площадки — но внезапно передумал, зацепившись взглядом за неплохо прикрытую кустами лавочку. Вернее сказать — за фигуры тех, кто, сидя на ней, открыто предавался страшному пороку безделья.
— Так-так⁉
Троица мужчин в подозрительно-мятой форме служителей «Колизеума», что до сего момента расслабленно «полировала» духмяными папиросками свой недавний сытный и вкусный обед, едва не подавились табачным дымом при виде целеустремленно надвигающегося на них начальства. А один из курильщиков даже начал лихорадочно перебирать-выискивать причины своего возможного «залета». Неужели кто-то из балбесов-подчиненных умудрился где-то вляпаться, а ему не доложил⁈
— Здравия желаю! Осмелюсь доложить: личный состав обедает после занятий на стрельбище, затем у нас по плану…
Успокаивающе махнув ладонью и тем прервав доклад, грозный начальник Отдела Экспедирования внимательно поглядел на четвертого бездельника, по виду — абсолютно гражданского шпака.
— Федор, как здоровье?
— Благодарствуем, Григорий Дмитрич, все хорошо!
— Оно и видно: сидишь, ровно кол проглотил. Что говорит медицина?
Покривившись лицом, личный водитель князя Агренева честно сознался:
— Ругается… Сказали, что если буду без разрешения снимать утягивающие повязки, мне на всю грудь гипсовый корсет сделают — и буду в нем ходить весь месяц, до самой комиссии.
Понимающе хмыкнув, Долгин подбодрил ценного (а главное, верного) специалиста:
— Значит, говоришь, месяц? Надо будет успокоить гвардейцев-измайловцев. Они же теперь на каждый автомобиль с подозрением смотрят… Кое-кто из газетных писак вообще интересовался, чем это таким мы своих водителей кормим-поим, что они на полном ходу так лихо здания таранят?..
Один рядовых курильщиков отвернулся и натужно кашлянул, маскируя тем самым смешок.
— Пришлось сказать, что ты это от великого усердия сотворил: хотел Александра Яковлевича не у главного входа Измайловских казарм высадить, а прямо к дверям Офицерского собрания доставить…
Оставив за спиной подозрительно кхекающих и кривящих покрасневшие рожи подчиненных, высокое начальство продолжило свой путь по мощеной дорожке, прихотливо виляющей сначала между складами, а потом и вдоль номерных стрельбищ, разделенных между собой уже порядком оплывшими земляными валами. Вскоре закончились и они: свернув к небольшому строению из кирпича довольно веселенькой пастельно-желтой расцветки, военный чиновник мимоходом кивнул скучающему на очередной лавочке «помощнику» князя Агренева и прошел внутрь специальной арены номер девять, известной среди посвященных как «Беговая дорожка». Поднялся на второй этаж, спокойно открыл дверь…
— Иван.
Очередной мужчина, сидевший за чем-то вроде большого подковообразного стола, обилием клавиш и разноцветных лампочек подозрительно напоминавшего церковный орган, от неожиданности дернулся и выронил читаемую до этого газету.
— Лодырничаешь⁈
Подскочив, служитель арены почтительно возразил:
— Никак нет, Григорий Дмитрич!
И даже, для пущей верности, предложил глянуть в обзорное окно, дабы самолично удостовериться, что Хозяин уже не тренируется, а так… Огоньком развлекается.
— Хм? Действительно.
Сквозь толстенное стекло отчетливо виднелся небольшой костерок, весело полыхавший на дальнем краю арены — причем не только ярко, но и очень чадно, пачкая воздух жирными клубами чернющего дыма. Сам «огнепоклонник» в это время изволил совершать неспешную прогулку по окольцовывающей арену мощеной беговой дорожке, в ходе которой то и дело наклонялся за непонятными темными предметами, закидывая их затем в нечто вроде лукошка. Вот только на дары природы его добыча мало походила…
— Раз так, иди обедай — а мишенным полем позже займешься.
Дважды служителю повторять не потребовалось: обогнув начальство, он с дробным топотом «ссыпался» вниз по лестнице — а за ним последовал и сам Долгин, через пару минут наконец-то попавший внутрь арены. Проходя мимо стрелковой стойки, он машинально обласкал глазами пистолеты, томно возлежащие на специально расстеленной под них ткани: массивный «Рокот», ухватистый «Орел» и вороненую красавицу «Плетку». Чуть наособицу «отдыхали» на исцарапанном дереве столика и ее брутальные старшие родственники: сразу четыре разных модели пистолет-карабина «Кнут», от которых шел отчетливый дух масла и сгоревшего пороха. За ними пристроилась парочка револьверов «Грав» в окружении небольшой россыпи латунных тупоконечных цилиндриков — ну и самым последним чернел свежим воронением небрежно брошенный на доски угловатый новичок. По всей видимости, автоматический штурмовой дробовик с поэтическим названием «Лютик» чем-то изрядно разочаровал привередливого князя… Который, судя по богатой «палитре» оружейной стали и мусорному бачку с пустыми патронными упаковками — нынче не столько тренировался, сколько просто отдыхал от длинной череды деловых встреч и активного «вращения» в светском обществе. Это предположение быстро превратилось в уверенность, стоило только Григорию подойти к первой из подвижных мишеней «беговой дорожки»: сам деревянный щит конечно же пострадал от пуль, но вот «голова» ростовой фигуры с прикрепленной на ней чьей-то рисованной «физией» вообще напоминала поварской дуршлаг. Вторая персонализированная мишень вообще была расстреляна в лохмотья — не сильно отличаясь этим от третьей, четвертой, пятой и так далее… Только в одном месте удалось уверенно опознать основного владельца Товарищества Московского металлического завода господина Гужона; ну и уже на подходе к светловолосому «грибнику» — перечеркнутый трехпатронной строчкой портрет нынешнего князя Юсупова, откликавшегося и на титул графа Сумарокова-Эльстон.
