– Куда вы лезете со своим носом?
– Мой нос правильно меня всегда ориентирует.
– Не сомневаюсь. Я вообще удивляюсь, как вас пустили на корабль. Здесь приличное общество и вдруг вы!
– И вдруг я! – подтвердил Нищий. – Считайте, что я молчаливый укор вашему благополучию. Прошлому благополучию, – уточнил он.
– Надеюсь, мое будущее будет не хуже моего прошлого, и там не будет вас.
– Это как получится, поэтому лучше уж привыкайте к моему присутствию. Легче потом будет. Я же тихий.
– Ну, и молчаливый, – ехидно поддел его Бизнесмен. – Подождем других. Здесь двенадцать приборов. Учитывая, что среди нас женщины, то лучше садиться чередуясь.
– Какая будет очередность или как получиться? – спросил Нищий.
– Как получится, – услышали они голос от двери, и, обернувшись, увидели, стоящую в дверях Художницу. – Садитесь, как нравиться, зачем вам эти условности, – предложила она.
В это время дверь снова открылась и стали заходить другие пассажиры, те, кто был на палубе и в салоне на корме. Практически все те же лица, но появилась еще одна женина: средней полноты, добрым лицом, и уверенным взглядом серых глаз.
– Не хватает Настройщика, – завил Легионер. – Я думаю, ждать не будем, большинство здесь.
Все дружно стали усаживаться за стол и накладывать себе на тарелки холодные закуски; в это время вошел Настройщик.
– Правильно, что не стали меня ждать, – произнес он, и сел рядом с новой женщиной.
– Еще одно пустое место. Для кого оно? Кто-нибудь знает? – спросила Застенчивая.
– Иногда обедает капитан, но сегодня без него, – пояснил Настройщик.
– А вы откуда знаете?
– Традиция.
– А почему нас так мало здесь, – не известно к кому обратилась Художница.
– Надо полагать, остальные пассажиры обедали либо раньше, либо у себя в каюте, – снова пояснил Настройщик.
– Либо их просто нет, – подала голос Проститутка.
– Тоже возможный вариант, – согласился Настройщик.
– Откуда вы все знаете? – спросил Легионер.
– Еще утром поинтересовался. Вы завтракали у себя. Вот я и поинтересовался, а потом попросил организовать обед на несколько персон.
– А почему вы вдруг это организовали, не представляя, кто за ним будет? – спросил Писатель.
– Не представлял, – согласился Настройщик, – предполагал. И почему не я? Можете сделать все сами.
– А откуда вы знали, сколько будет человек за столом? – подозрительно спросил Бизнесмен.
– А я и не знал, – спокойно ответил Настройщик. – Тринадцать не хорошо, если меньше не страшно, а если больше, то нашлись бы еще приборы и стулья. Для вас это принципиально?
– Да, в общем, нет.
– Приятного аппетита, – пожелал всем Настройщик и приступил к еде.
На некоторое время разговор за столом смолк; тишина нарушалась лишь звуками вилок о тарелки и звуком воды, наполняемых стаканов из кувшинов. Покончив с холодной закуской, Нищий предложил:
– А если мы будем продолжать беседу во время еды, как вы к этому отнесетесь? А то скучно.
– Сейчас вам станцую, – сказал Легионер. – Что предпочитаете?
– Что-нибудь приятное для глаз.
– Ложку пронесете мимо.
– Вы танцуйте, за меня не беспокойтесь.
Разговор велся в легкой шутливой манере. Все улыбались.
– А о чем? – спросила новая женщина.
– Тема должна быть интересна всем.
– Интересно должно быть тому, кто начнет, а вот сумеет ли он увлечь других, это вопрос.
– Надо постараться – это ответ.
– Тогда может быть, вы начнете? – попросил молчавший Писатель, обращая взгляд на Настройщика. – Вы, как кажется, здесь самый опытный.
Настройщик обвел взглядом сидящих за столом: Бизнесмен сидел с равнодушным видом и ковырял вилкой в тарелке, всем своим видом показывая, что ему не очень-то интересно, Художница наоборот даже чуть подалась вперед, касаясь грудью стола и смотрела в ожидании, взгляд Монаха выражал легкую грусть, что сейчас снова начнется игра словами, без откровенности, Застенчивая сидела, потупив взор в стол и кажется почти не дышит, словно ее сейчас призовут к ответу, которого она боится, Легионер, прищурив глаза, пытался заглянуть в глаза Настройщика.
Настройщик повернул голову направо и посмотрел на другой ряд сидящих: Нищий сидел с беззаботным видом. Еще бы, его жизнь по насыщенности была далека от всех здесь присутствующих. Проститутка сидела с отрешенным взглядом, в простом ожидании продолжения, Писатель и Врач смотрели с некоторой надеждой на возможность пообщаться, а рядом сидящая женщина просто ждала, повернувшись к Настройщику.
Настройщик понимал больше, чем им могло показаться, и желание расшевелить присутствующих, вызвать их на разговор, дав им возможность высказаться, освобождая от груза мыслей, появилась в нем.
– Конечно, хотелось бы получить откровенный разговор, – сказал он свое мнение.
– А вы уверены? – спросила Врач. – Зачем это нам? С откровением надо что-то делать.
– Да уж, – поддержал Легионер. – Когда на тебя вываливают откровенность, которая тебе, не известно нужна ли, то мне это напоминает помойное ведро для словесных помоев. Я не хочу им быть.
– В чем-то согласен, – кивнул Настройщик. – Откровенность может быть в двух случаях: когда уже нечего терять, либо когда не будет никаких последствий от сказанного, что сказанное может быть обращено против. Откровенным делятся с самыми близкими, и то, как показывает история, здесь не исключено предательство; либо с тем, кого надеешься не встретить уже потом. Случайный попутчик, но… – он сделал паузу, – откровенность нужна, чтобы чуть стало легче. Мы порой храним то, что боимся сказать даже себе, а уж вслух сказанное. Скажите, – обратился он к Монаху, – сказанное слово облегчает душу?
– Произнесенное вслух, дает возможность вздохнуть, для этого и существует исповедь.
– Вздыхать можно и молча, – отреагировал Нищий.
– Да, но исповедь проходит наедине, – заметила Художница.
– А считайте, что мы случайные попутчики, но никто не обязывает открывать душу совсем. Так, только то, что хотелось бы сказать, поделиться. Вот вы, – обратился он к рядом сидящей женщине. – Каким образом оказались здесь?
– Чтобы избежать наказания, – будничным тоном, без выражения сообщила она, словно сказала о чем-то мелком и незначительном.
Любопытство появилось на всех лицах, даже тех, кто сидел, не поворачивая головы, до этого момента.
– Давайте чуть позже вернемся к разговору, – предложил Настройщик, видя напряжение на лица присутствующих, – а то обед остынет.
Все словно вспомнили, зачем они здесь и начали наливать суп в тарелки, который был далеко не плох для корабля такого класса. Все молча приступили к еде, но вброшенная интрига, заставляла ускорить процесс поглощения пищи, в надежде на скорейшее продолжение. Второе блюдо было съедено быстро. И лишь когда перешли к чаю, Писатель обратился:
– Может быть, теперь вы нам поясните, что вы имели ввиду?
– Да все просто. Я не совершала преступления, но была близка к этому. Я Домохозяйка, в классическом понимании этого слова. Все время занималась уборкой, приготовлением пищи и так далее. Все бы ничего, пока дети малые, но когда они подросли, нести это крест становилось все тяжелее. Человек быстро привыкает к тому, что за него все делают другие и заставить его изменить свое отношение – сложно. Мне, во всяком случае, не удалось. Я стала взрывоопасной, меня мое добровольное заточение стало приводить в бешенство, а иногда хотелось кого-либо убить, за просто, сказанное слово. Я могла не сдержаться. Видимо мой мозг уже не в состоянии был меня контролировать, и вот я оказалась здесь, сбежала, по собственной глупости.
– Почему по глупости? – удивился писатель.
– А что здесь все оказались от большого ума? – улыбаясь, спросила всех Домохозяйка. – Мы здесь все по глупости, потому, как не могли удержать в себе то, что другим неприятно видеть и слышать, или просто не под силу. Разве не так? Нас заел быт окружающего мира.
– Это не твоя коллега? – спросил, смеясь, Бизнесмен Нищего, но тот лишь улыбнулся, а Домохозяйка продолжала.
– Нам мешает черствость, лживость и нежелание слушать собеседника. Быть милосердной, снисходительной – дорогое удовольствие и не легкая ноша. Все мы хотим счастья и покоя, но в каждом из нас живет дух зла, и он побеждает. У каждого из нас он свой, в зависимости от ситуации, вот мы и оказались здесь, потому, как не вписываемся в рамки условностей, что нас окружают. Вот я и оказалась здесь, чтобы избежать наказания.
– Значит вы, Домохозяйка, – подвел итог Настройщик, – и уехали от того к чему в общем привыкли, но от своей роли.
– Я устала играть роль в этой жизни, которую не хочу продолжать.
– Нам порою кажется, что мы играем в жизнь, но не замечаем, что жизнь играет с нами, – промолвил Монах.
– Это вы к чему? – спросила Застенчивая.
– К тому, что наша игра в плавание подходит к концу, а мы еще и не успели привыкнуть. Я тут услышал разговор капитана с членом команды, что на верхней палубе. Оказывается наше плавание поутру подходит к концу. Завтра мы прибудем в порт назначения.
