-- Где же взять мне этот кристалл?
-- В том то и дело, что кристалл потерян. Если бы кристалл не был потерян, мы бы в один миг очистили город. Но я могу дать вам одну подсказку. Последний раз кристалл видели в замке Клингзора. Но пробраться туда можно только днем. Ночью оживает вся нечистая рать графа Клингзора и убивает каждого, кто приближается к замку. Только днем вы можете попасть в замок, сударь, и найти там кристалл. Днем граф Клингзор милейший человек, и, как я говорил, даже августейшая семья благоволит ему, не желая замечать странностей, происходящих в нашем городе. А город наш уже не тот, сударь, -- со слезой произнес приказчик. -- Каждый день здесь что-то меняется. Такие странности происходят, что сердце замирает, когда утром выходишь на улицу. Вроде все, как всегда, да что-то не так. Вы это, сударь, сразу заметите, глаз у вас молодой и еще не замылился наваждениями этого Клингзора.
-- Давайте корень. Я пойду в замок, -- сказал Лева.
Приказчик помялся.
-- Корень дорогой. Но раз вы, мой господин, берете на себя смелость спасти нас. То вам как благодетелю мы можем дать сей заговоренный корень в кредит. Всего за один рубль серебром.
Лева протянул рубль.
-- И еще одна подсказка, господин хороший. Когда станет вам совсем невмоготу в вашем предприятии, взывайте к заступнику. Вот вам заклинание, -- приказчик, оглянувшись по сторонам, положил на прилавок смятый клочок бумаги.
Лева взял корень и сунул в карман клочок бумаги с заклинанием.
-- Прощайте, господин хороший! -- вздохнул на прощание приказчик. -- Бог вам в помощь!
Лева вышел на улицу. Он стоял на Невском проспекте недалеко от угла с Литейным. Часы в соседней лавке ювелира показывали семь вечера. Стоял погожий летний день, и солнце закатывалось еще не скоро. Лева оглянулся по сторонам. Громадину замка Клингзора невозможно было не заметить. Окутанный серым туманом даже в солнечный день замок возвышался в том месте, где должна была протекать Нева. Лева был в этом уверен. Но Петербург вокруг него не был тем Петербургом, где Лева родился и вырос. Не особенно походил этот город и на реконструкцию исторического Петербурга, который Лева знал по старым хроникам и фотографиям. Лева был обескуражен. Он двинулся по проспекту к набережной Невы. Замок походил на мираж. Крепостные стены с мрачными готическими башнями тянулись широкой дугой над руслом Невы, теряясь в тумане. Замок, казалось, взял в плен виртуальный Петербург и сжимал его в своих каменных объятиях.
"Чего они боятся? Ведь это ничто иное как мираж", -- думал Лева о замке. Он ступал по каменной мостовой Петербурга. Город вокруг жил обычной жизнью начала прошлого века. Будто прошлое не растворилось в пространственно-временном континууме, не было съедено лангольерами, а навсегда, каждым своим мигом, осталось жить в этом виртуальном срезе реальности, который сумели оживить искусные волшебники.
Мимо спешили нарядные господа и дамы. Проносились пролетки лихачей. Трамвай прогрохотал по Аничкову мосту. Кричали лоточники и продавцы газет. Люди на улицах обсуждали какие-то новости, о чем-то спорили. Но все равно, не смотря на внешнее оживление, лица людей показались Леве какими-то замороженными. Люди открывали рты, двигали глазами, но мимика их лиц была бедной, выдавая искуственную реальность всего происходящего. Лева знал, что если подойти к ним и заговорить, последует какой-нибудь бессодержательный диалог, без которого вполне можно обойтись.
Зато здания вокруг были выполнены настолько точно, что было видно каждую трещинку и шероховатость на стенах. В стеклах домов играли блики солнца. Лева обходил здания и столбы, удивляясь виртуальному миру, созданному людьми. Однако этот мир был небеспределен. Леву не оставляло ощущение, что он вот-вот упрется в непреодолиму стену, скрытую за едва различимой дымкой. Но эта стена все время отдалялась от него, открывая все новые участки виртуальной реальности.
На Аничковом мосту Лева остановился. Фонтанка текла грязной жижей. У берега стояла привязанная к причалу бронзовая лодка. В лодке застыл бронзовый гондольер с длинным веслом. Как они не тонули в этих темных водах, уму было непостижимо. Мост горбатой дугой, как и в реальном мире, пересекал Фонтанку. Но укрощенных коней на мосту больше не было. Странного вида карлики держали в путах вздыбленных драконов. Драконы ярились и извивались, стоя на задних конечностях. Крылья драконов метались над карликами в безнадежной попытке вырваться и улететь. Но карлики, полуобнаженные, похожие на античных подмастерьев Гефеста, крепко держали связанных драконов, всунув им в пасти стальные канаты. Обе силы -- карлики и драконы -- яростно боролись друг с другом, но в то же время, связанные железными узами, крепко держали горбатый мост.
Лева проследовал дальше. Гостиный двор был в два раза меньше и по форме правильно квадратным. У Гостиного двора стояли экипажи и несколько авто. Люди входили и выходили в двери рынка, но привычного оживления не наблюдалось. Витрины были тусклыми, завешанными какой-то неразличимой цветной рухлядью. Казанский собор был распрямлен и, как солдат во фрунт, построен вдоль Невского проспекта. Храм был сер, будто размазан по мокрой бумаге темной акварелью. Купол собора скрывала серая дымка облаков. Но было видно, что креста на куполе больше нет. Вместо креста торчал острый меч, вонзившийся в небо. Да и сама архитектура храма как-то незаметно изменилась. Собор стоял какой-то приземленный и расплющенный на отечных колоннах, словно большой шатер, скрывающий внутри себя что-то стыдное и неприглядное.
Невский оказался намного короче. Мойки не было вовсе. От нее осталась лишь канава, засыпанная мусором. Через канаву был перекинут тяжелый чугунный мост. Прохожие стали встречаться значительно реже. Лица у этих господ и дам были бледны, глаза недвижно смотрели прямо перед собой. Обитатели города спешили по тротуарам, будто убегали от громадной тени замка графа Клингзора, нависшего над акваторией Невы. Лева подметил странные свойства этой тени. Там, где тень накрывала город, очертания знакомых с детства зданий и монументов приобретали искаженные и уродливые формы. Словно тень, наползая на предметы, вносила свои изменения в программу виртуальной реальности. И в этом искажении черт виртуальной реальности чудилось присутствие какого-то чуждого нечеловеческого духа, отражение культуры которого было запечатлено в сером уродстве оплывшего собора, заваленных нечистотами каналах и мечах на куполах храмов, грозящих небу. Лева все больше проникался мыслью, что все здесь сделано неправильно, искажено с каким-то гадким непостижимым умыслом сознания, привыкшего справлять нужду в лифтах и подъездах. С каждым шагом по этому вымышленному Петербургу ему становилось все хуже. Солнце скрылось за серой пеленой облаков, и от этого все вокруг выглядело еще гнуснее. Все эти искажения и уродства родного города вызывали у Левы чувство протеста и какую-то неизъяснимую тоску, от которой хотелось закрыть глаза и выть, глядя в серое, будто растушеванное графитом, небо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
