Кристиан поднялся на ноги и отряхнул задницу от земли и мелкой травы. Бегом спустился вниз, пробежал между домами, проскочил храм Трех Богов, просочился через пустые мастерские и оказался на площади Рюгена — самого восточного из всех северных поселений. Из большого котла разливал похлебку сам учитель. Сейчас здесь собрались почти все — великий Веглас раз в неделю кормил рюгенцев своей фирменной солянкой, после чего говорил сказания о жизни в другом мире. Сказания почти всегда были интересны. Один раз он расскажет «о равноправии и самоопределении», вроде все друг перед другом равны: и простой крестьянин, и самый богатый лорд. Каждый сам волен поступать так, как ему вздумается, не озираясь ни на кого. Другой раз сказания будут об «атеизме» — Роман Валерьевич говорил, что нет никакого Бога или Трех Богов, а человек произошел от обезьяны. Ох, много чего Веглас говорил. Всерьез никто это все не воспринимал, конечно. Порой над учителем подшучивали, по-доброму, но слушать слушали. Все-таки интересные вещи старик болтал, необычные, хоть и дикие.
Пожалуй, не будь он Вегласом всех ветров и не защищай Рюген своими предсказаниями, то и отношение было другое. Побили бы его камнями или вздернули на дереве за ересь. Но так ничего, даже на ученика-Дамна смотрели сквозь пальцы. Сотни лет Рюген только и делал, что страдал от набегов восточных варваров, постоянно хоронил людей, отстраивал новые дома взамен разрушенных. Только появился Роман Валерьевич, и все прекратилось. Веглас всех ветров знает будущее, читает его, как книгу. Придут, бывало, восточные варвары в Рюген, а никого нет. Всех Роман Валерьевич в леса увел заранее. И грабить нечего, и насиловать некого. А потом и нападать перестали — тоже прослышали, что здесь Веглас живет.
— Роман Валерьевич, про что сегодня расскажете? — спросил кто-то из толпы.
— Про феминизм тогда сказание не закончили, — пожаловался женский голос.
— Эрнетта, ты хочешь, чтобы от тебя и пятый муж сбежал? — все рассмеялись. — Лучше про научно-технический прогресс.
— Про закон Архимеда.
— Неа, клонирование!
— Про демократию лучше, уж больно забавно…
Рюгенцы загалдели на все лады, как было всегда, когда они собирались на сказания. Спор местами начал переходить в небольшие потасовки с толчками и тычками, и тогда заговорил Веглас.
— Все, успокойтесь, успокойтесь. Сядьте, эй вы там, тоже садитесь.
Голос у Романа Валерьевича был негромкий, мягкий, как и он сам. Но вот заговорил он, не закричал, не рыкнул, а все вокруг притихло. Провел рукой по гладко выбритому лицу, щетины Веглас терпеть не мог, окинул своими веселыми лучистыми глазами толпу, потер ладони и продолжил.
— Сегодня я расскажу вам об очень интересной теме. Навряд ли нам удастся полностью раскрыть ее или даже понять, но она очень важна. В моем мире она перевернула мышление целого поколения. Сегодня речь пойдет о психоанализе Зигмунда Фрейда.
Кто-то заворожено выдохнул, другой присвистнул, третий лишь стиснул зубы и придвинулся ближе, но не осталось на площади ни одного незаинтересованного человека. Сам Кристиан сидел в первых рядах, прямо на камнях, скрестив ноги, и восторженно смотрел на учителя.
— Итак, всех нас с рождения окружают символы, — Веглас развел руками. — Символы везде. И господин Фрейд… Господин Фрейд…
Толпа настороженно загудела — Роман Валерьевич раскачивался на ногах, упершись пустыми глазами в пустоту, и повторял лишь два слова: господин Фрейд. Лишь Кристиан, обхватив голову, беззвучно ронял слезы на холодный камень, ожидая того, что сейчас случится. С его могущественным учителем, Вегласом всех ветров, защитником Рюгена, вот-вот должен был произойти припадок. Парень знал это, потому что сам не раз прошел через эти муки. Но Роман Валерьевич… До этого момента Кристиан думал, что проклятие не властно над могучим старцем.
И припадок произошел. Веглас повалился на землю, истерично дергая конечностями и брызжа пеной, его добродушное лицо превратилось в звериную маску, а речь обрела чужую интонацию. Он бормотал нечто невразумительное, мышцы застыли стальными нитями под кожей, а зубы скрипели друг о друга. Только тут Кристиан понял, что учитель может умереть. Погибнуть, откусив собственный язык или захлебнуться слюной. Дамн подскочил к старику, повернул голову набок и всунул в рот валявшийся рядом скользкий нож с застывшим на нем жиром. Роман Валерьевич трясся и хрипел, но Кристиан не отпускал его голову.
Когда все прекратилось и старик затих, на площади не было ни одного человека. Теперь они сами видели проклятие, живущее внутри Вегласа, и кто знает, смогут ли рюгенцы примириться с этим в душе? Теперь и Кристиан, и Роман Валерьевич — Дамны. И все это видели. Все в полной мере это понимают.
— Они… Они… — старик еще не открыл глаза, но зашарил руками, ища опору.
— Учитель, не делайте резких движений, приступ может повториться, — парень подал ему флягу с водой. — Попейте.
Веглас сделал несколько неуверенных глотков и открыл глаза. Дамн часто видел последствия припадков — из людей точно высасывали силу, превращая их лица в призрачные химеры. Требовалось много времени, чтобы прийти в себя, вернуть жизненный сок. И никогда ни один припадок не проходил бесследно. Теперь Кристиан наблюдал это явственно, как и прежде у других знакомых Дамнов, но впервые на примере великого Вегласа.
— Кристиан, это ты. Я видел, как они… они опять…
Старик закрыл глаза и на его ресницах появились слезы.
— Они опять принялись за старое. Этого еще не случилось, но я видел. Видел. Понимаешь?
— Кто они?
— Мои друзья.
— У вас есть друзья, учитель? — удивился Кристиан.
— Есть, мы пришли вместе, из моего мира. Пришли давно. И жили вместе, как одна большая семья, пока…
Он замолчал, уже окончательно опершись руками, и самостоятельно сел. Предзакатное солнце мягко коснулось его морщинистого лица, и Кристиан в очередной раз удивился, сколько же учителю лет. Веглас старее самых древних стариков, которых видел Дамн в своей жизни.
— Не думал, что все опять повторится, — наконец сказал он и посмотрел на ученика. — Но все идет именно к этому.
— Это так важно? — спросил парень. — Ведь они больше не ваши друзья. Пусть делают, что хотят.
— Судьба многих жизней зависит от исхода противостояния, — сказал Веглас. — Давай-ка, парень, помоги мне встать.
Роман Валерьевич с помощью Кристиана поднялся, утер слюну со рта, отряхнул одежду и, шатаясь, пошел к домику, который рюгенцы выделили им для жилья. Дамн не видел, но чувствовал, как десятки пар глаз впились в них, вцепились хищными когтистыми лапами в загривок, следя за каждым движением, ловя каждый взмах руки учителя, ожидая повторения припадка. Ведь знали, что проклятый, спроси любого — каждый знал, а как увидели, своими глазами увидели, то сразу все страхи и тревоги в них проснулись. Боятся Дамнов, еще как боятся — в них дух Темного Бога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
