"Голубая гвардия" не могла простить этого Пушкину. Идет 1835 год. На сцене появляется Жорж Дантес и его сексуальный покровитель барон Геккерн.
Первым прямо высказался о взаимоотношениях Геккерна и Дантеса князь Александр Васильевич Трубецкой (1813-1889). Сделал он это за два года до смерти, в 1887 году. "Не знаю, как сказать, - вспоминал князь Трубецкой, он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним... В то время в высшем обществе было развито бугрство. Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль".
Конечно, такая пара вызвала в свете живой интерес. Барон Геккерн, абсолютный гомосексуалист, человек, у которого никогда не было романа с женщиной, и молодой красавец, бисексуал барон Жорж Дантес. Дабы скрыть отношения Геккерна и Дантеса, придумана легенда: сердобольный Геккерн, возвращаясь из Голландии к месту службы в Петербург, встретил в гостинице тяжко больного Дантеса, положение которого так тронуло сердце посланника, что он не только окружил юного красавца заботой и комфортом на время болезни, но и взял его с собой в Петербург.
Дантес в обход всяких правил становится офицером кавалергардского полка, что вызывает ропот сослуживцев, и даже далекий от военных дел Пушкин записал об этом в своем дневнике.
Ропот скоро стих. Да и как он мог долго удержаться, если во главе гвардии стояли люди гомосексуальной ориентации. Многие из молодых блестящих офицеров со временем вошли в "банду веселых", где могли в полной мере получить гомосексуальное образование и практический опыт.
Анна Ахматова считала, что за Геккерном стояли граф С.С. Уваров и князь П.В. Долгоруков. Тот самый Сергий Семенович Уваров, которого Пушкин в дневнике прямо называет б..... и педерастом. А рядом с ним поставлено имя князя Петра Владимировича Долгорукова, заподозренного позднее в авторстве анонимного диплома. Юный князь входил в "банду веселых", как и его сожитель князь Гагарин, будущий парижский иезуит.
Практически с каждым из них у Пушкина был конфликт. Положение его, учитывая сплоченность гомосексуальных рядов, становилось очень опасным. Случайно за обедом в ресторане Пушкин знакомится с Дантесом. Молодой офицер нравится ему. Он приглашает его в свой дом. Знакомит с женой. Интуитивно он чувствует опасность, чувствует рядом зло, но... что-то происходит в его душе. "Суть в нашей душе, - писал Пушкин, - в нашей совести и обаянии. Это обаяние было бы необъяснимо, если бы зло не было одарено прекрасной и приятной внешностью".
Эти слова, пророческие слова, подходят к Жоржу Дантесу! Но написал их поэт задолго до знакомства с Дантесом, - перед свадьбой. Странно!
"Нас интересует, - отмечал профессор И.Д. Ермаков, - почему в ожидании свадьбы, отрезанный от Москвы в Болдине, Пушкин предается мыслям о смерти, разрушении..."
От кого исходило в тот момент на Пушкина "обаяние зла"? Кто обладал "прекрасной внешностью", однако вызвал мысли о смерти? Неужели Наталья Николаевна Гончарова?! Точно, она, ибо больше некому. Он тянулся к ней, потому что в её холодности ощущал холод смерти.
Такой же холод шел от Дантеса. Его французские шутки, постоянное преувеличенное ухаживание за дамами - все ширма, скрывающая мерзкий образ смерти.
Пушкин заглянул за ширму. Он увидал, что, в сущности, его красавица жена и блестящий кавалергард Дантес - одно и то же. Они нечто единое, что принято называть смертью.
6 июня 1999 года в Париже на улице рю Пюто, дом 8, открылась праздничная ложа "Александр Сергеевич Пушкин". Вспыхнули трепетные свечи. Братья спели орденские гимны... Но как трудно забыть, что именно в этом доме семьдесят пять лет назад звучал гимн Сатане. Русский эмигрант Н.П. Вакар, принявший участие в работе ложи 24 января 1924 года, с возмущением писал: "...в храме на рю Пюто состоялось собрание, посвященное "прославлению Сатаны"... Это подлинно был не то сатанинский Акафист, не то миссионерская проповедь сатаниста. Речь была именно так построена не только с внутренней, но и с внешней стороны (каждый абзац кончался напевным ритурнелем "Сатана, Брат людей!")".
Крепко опутала поэта "братская цепь", особенно после его смерти, но при жизни Александр Сергеевич Пушкин делал все, чтоб порвать её.
Мнимые письма Дантеса, или Заговор против Пушкина
Нехорошо читать чужие письма. Даже если это письма Жоржа Дантеса своему приемному отцу и сексуальному партнеру барону Геккерну, тем более что читать их скучно.
Утверждение, что опубликование этих писем вносит нечто новое в историю последней дуэли Пушкина, грешит гиперболизацией.
Принципиально нового ничего нет. Даже первооткрыватель писем Дантеса, итальянская исследовательница Серена Витале сделала фактически один вывод из прочитанного. "Меняется ли с их появлением что-то в истории последней дуэли Пушкина? - спрашивает она. И отвечает: - Думаю, что да. Радикально, например, меняется понятие о роли, которую сыграл ван Геккерн в истории, предшествовавшей дуэли: мы узнаем, что именно Дантес просил приемного отца поговорить с любимой женщиной, от которой он хотел отказаться".
Хочешь отказаться от женщины, тем более любимой, откажись, но при чем здесь твой сексуальный партнер или приемный отец? Почему Геккерн должен чем-то уговаривать Наталью Николаевну Пушкину?
Потому что дело здесь не в любви и не в дворянской чести, о которой так любят говорить некоторые исследователи, а в практическом выполнении специальной операции, задуманной Третьим отделением для сокрытия связи между императором Николаем I и женой Пушкина Натальей Николаевной. Связь эта имела результатом рождение у Натальи Николаевны ребенка от императора. Этот факт следовало сохранить в глубочайшей тайне.
Третьему отделению уже приходилось заниматься вопросами интимной жизни императора Николая I. В 1833 году пошли в обществе разговоры о связи императора и жены флигель-адъютанта Сергея Безобразова, урожденной княжны Любови Хилковой. Полагали, что ещё до замужества Хилкова была любовницей императора.
Пушкин в начале 1834 года отметил эти события в своем дневнике: "Скоро по городу разнесутся толки о ссорах Безобразова с молодою своею женою. Он ревнив до безумия. Дело доходило не раз до драки и даже до ножа - он прогнал всех своих людей, не доверяя никому. Третьего дня она решилась броситься к ногам Государыни, прося развода или чего-то подобного. Государь очень сердит. Безобразов под арестом. Он, кажется, сошел с ума".
Скандал замяли, Безобразова выслали из столицы. В деле с Натальей Николаевной Пушкиной все было изначально сложнее.
Дабы скрыть истину, начальник Третьего отделения Александр Христофорович Бенкендорф привлекает своего агента барона Жоржа Дантеса. Дантес получает точное задание - всячески афишировать свою любовь к жене Пушкина.
Первоначально выглядевшее легким, задание на поверку оказалось не только сложным, но и связанным с риском для жизни.
Пушкин выбрал активную защиту. Он вызывает Дантеса на дуэль. Геккерну и компании понадобилось много усилий, чтоб её избежать. Пришлось спешным порядком женить Дантеса на сестре Натальи Николаевны Екатерине Гончаровой. Можно представить, как огорчен был барон Геккерн, мечтавший только об одном - единолично и всегда иметь Дантеса в качестве "супруги".
Но за маленькое личное счастье приходится дорого платить.
К этому моменту барон Геккерн, вероятно, уже знал, что Третье отделение подставило ему молодого бисексуала Жоржа Дантеса, который настолько глубоко проник в одинокое сердце посланника голландского короля, что тот не только взял на себя все его расходы, но и сделал своим приемным сыном и наследником.
Дабы решить практически вопросы усыновления Дантеса, барон Геккерн отправляется в Баден-Баден, где встречается с его отцом, и все оканчивается ко всеобщему удовольствию.
Пока новоиспеченный отец оформляет документы и получает разрешение голландского короля, молодой офицер пишет ему глупые письма и одновременно выполняет спецзадания Третьего отделения.
В письме к Геккерну от 20 июня 1835 года Дантес говорит, что весьма часто видится с неким генералом Донадье, приехавшим в Петербург 29 мая 1835 года. Следует отметить, что Дантес в это время вместе с кавалергардским полком находится в лагерях в деревне Павловское. Когда же он имеет возможность видеться с Донадье, причем довольно часто, если отлучки из лагеря запрещены, а приехавший Донадье вряд ли расположился в деревне? Кто мог разрешить подобные отлучки?
Только Третье отделение, согласовав этот вопрос с императором.
"Передайте папе, - пишет Дантес, - что напишу ему, как только вернусь из лагеря, пока же для этого нет никакой возможности, а ещё скажите, что в Петербурге сейчас находится бывший депутат, который его очень любит, я весьма часто с ним вижусь; это генерал Донадье, и он просит ему кланяться. Пока я не смог дознаться, для чего он сюда приехал, однако думаю, что с поручением политического свойства, поскольку он чрезвычайно осторожен".
