– Ты что творишь?! – разъярённой кошкой прошипела Милана в лицо Леону, еле сдерживая себя не стукнуть его как следует, чтобы мозги на место встали.
– Что-то не так? – с наигранным удивлением спросил Леон.
– Не так?! Да ты сейчас открыл войну против меня.
– Родная, о чём ты говоришь?
– Только не говори, что не знаешь, что в нашем офисе практически все женщины по тебе слюни пускают, а ты ворвался в кабинет, прямо говоря, что я… что ты… что мы вместе!
– Ты преувеличиваешь. Пошли лучше пообедаем, – всё так же спокойно произнёс Леон и, подхватив под локоток Милану, повёл её в сторону лифта. Любопытные сотрудники, что сновали по коридору туда-сюда, с интересом на них поглядывали, отчего Милана только сильнее начинала злиться. Она прекрасно понимала, что он это сделал специально, хотя она с утра просила его ничего не афишировать.
Всю дорогу она молча сидела в машине и зло шипела, даже не глядя на Леона, который с довольной улыбкой на лице вёл автомобиль в сторону ресторана.
– Милан, ну, хватит тебе. Что в этом такого, что я обозначил тебя своей? Не понимаю. Если хочешь, я могу всех уволить и набрать новый коллектив, если тебе так этот докучает.
– Что? – Мила не выдержала и потрясённо посмотрела на Тимура, понимая, что если она этого захочет, он может исполнить. В серьёзности его слов она уже давно убедилась и знала, если он что-то сказал, то выполнит. А быть причиной массового увольнения она не хотела. – Не нужно. Просто теперь все будут интересоваться, спрашивать. А я так не люблю всё это любопытство. Тем более зная, как наши женщины тебя хотят.
Леон весело заулыбался.
– Прямо-таки все? – ухмыляясь, спросил он, а Мила, потянувшись к нему, слегка ударила по плечу кулачком, понимая, что он просто над ней прикалывается.
– Да ну тебя!
– Ты же знаешь, что я только тебя люблю. Как, кстати, ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Тошнота прошла?
– Да.
– Я всё же настаиваю, чтобы ты проверилась у врача.
– То, что меня немного тошнит по утрам, это нормально. Я выбрала клинику и доктора, у которого хотела бы рожать. Посмотришь?
– Конечно. Мы, кстати, приехали.
Милана подождала, пока Тимур выйдет из машины и поможет выйти и ей. Она бы и сама справилась, но он строго-настрого запретил ей самой выбираться из машины. Ну что ж, хочет быть джентльменом, пожалуйста. Они, как и в прошлые дни, приехали на обед в ресторан Анастасии. Милана совсем недавно узнала, что у Леона в этом заведении пожизненная бронь столика, и он может в любое время дня и ночи приехать и поесть. А ещё совершенно случайно она узнала, точнее, догадалась, что Настя и Леон были любовниками. Во время общего разговора сложила два плюс два, а потом поинтересовалась, верны ли её мысли и, как оказалось, да. Верны. Леон не стал отрицать. Милана и раньше догадывалась об этом и даже чувствовала небольшую ревность, но пыталась об этом не думать.
Ресторан на удивление был пуст. От слова совсем. Их даже привычный администратор не встретил.
– А что, здесь закрыто? – чуть слышно проговорила Милана, обращая внимание Леона на себя.
– Почему?
– Ну вообще никого нет.
Они прошли в центр зала ресторана. Столики были пусты, кроме нескольких, которые были сдвинуты в один и накрыты на семь персон. Стояла идеальная тишина. Милана огляделась. Никого.
– Милана! – позвал её Леон, стоявший позади, а когда она обернулась, то застыла, словно статуя. Мужчина, опустившись на одно колено, держал в руках раскрытую бархатную коробочку с кольцом, на котором блистал в солнечных лучах огромный бриллиант.
– Ты чего? – вырвалось у неё от неожиданности, и она тут же закрыла рот ладонями, видя, что Леон заметно нервничает.
– Ты же знаешь, что я тебя очень люблю, и это никогда не изменится. В прошлом я был ещё тот гад и мерзавец, который сделал тебе больно, а в будущем я постараюсь… Нет, я обязательно сделаю так, чтобы ты была счастлива и никогда не пожалела о том, что рядом со мной. Родная моя, милая, любимая, ты выйдешь за меня замуж? Позволишь и дальше быть с тобой рядом и носить звание твоего мужа?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Милана молчала долго, по крайней мере, так показалось Леону. Он даже стал переживать, что она скажет «нет», а потом развернётся и уйдёт. Да что только он себе не напридумывал. Всё утро он выбирал это кольцо, которое мечтал надеть ей на пальчик, а когда из глаз любимой потекли слёзы, Леон ещё сильнее только напрягся. Снова она плачет. В последнее время как-то слишком часто. Он проследил, как Милана быстро вытерла слёзы с щёк, а потом еле заметно качнула головой, и из её ротика вырвался всхлип с ответом:
– Да!
И тут же зал ресторана взорвался криками:
– Ура-а-а!.. Поздравляем!..
Из кухни выбежали Настя с Любой и их кавалеры, с которыми Леон познакомил их на барбекю. И так получилось, что девушки быстро нашли с парнями общий язык, а Люба даже уже и встречаться начала.
– Ох, милая моя, ну что ты плачешь? – Настя подошла к Милане, заключая её в крепкие объятия, и вытерла слёзы белоснежным платочком.
– Это всё гормоны, – опять всхлипнула Милана.
Ещё немного попринимав поздравления и цветы, что ей вручали, они все расселись за столики, которые были приготовлены для них заранее. И только сейчас Милана заметила, что на одну тарелку и столовых приборов больше, чем сидящих за столом.
– Кто-то ещё придёт? – поинтересовалась она у Леона, который сидел рядом и приобнимал её за плечи. Вопрос Миланы услышали буквально все и тут же замолчали.
– Да. Я подумал, что этот человек просто обязан присутствовать. Евгения Карловна! – громко сказал Тимур и из-за дверей кухни, откуда совсем недавно вышли друзья, показалась мама Миланы.
Девушка бросила взгляд на мать и замерла. Она не узнавала лицо родительницы. Та похудела, осунулась. Когда-то идеальная кожа, практически без морщинок, посерела, под глазами виднелись чёрные круги, как бы их сейчас ни пытались спрятать под слоем тонального крема. Появились новые глубокие морщинки. И внутри Миланы сердце больно сжалось. Сколько бы у них с матерью ни было обид друг на друга, они оставались самыми близкими на свете.
Да, у Евгении Карловны был просто отвратительный характер, а иногда её просто-напросто невозможно было терпеть, но всё же она была матерью и любила свою дочь. Всё, что она делала, то делала это исключительно из любви и заботы. К сожалению, её саму никто не научил в детстве, как правильно нужно любить. Родители были строги по отношению ко всему. Отец бросил мать, когда маленькой Женечке было пять лет, и мама нашла нового мужа, родила ему сына, а про дочь забыла. Недостаток любви в детстве привёл к тому, что сейчас Евгения Карловна опекала свою дочь, словно нерадивого дитя. Только вот эта гиперопека практически всегда выливалась в ссоры.
– Мама! – Милана больше не могла сдерживаться и сидеть на месте. Она встала из-за стола и быстрым шагом пошла в сторону родительницы, которая боялась сделать и шага в сторону своей дочери. Боясь, что та прогонит. Снова исчезнет из её жизни. Кто бы знал, как она переживала то, что Милана просто пропала, оставив записку. В этот же день Евгения Карловна попала в больницу и несколько дней пролежала в реанимации с болями в сердце. За те дни, что она провела в больнице, много раздумывала и винила себя в том, что сейчас она здесь, а дочь сбежала и теперь не было известно, вернётся или нет.
– Милая, прости меня! – слёзы градом хлынули из глаз женщины. Она крепко обняла дочь, боясь ту отпускать.
Сегодня с утра в квартиру, где жила мама Миланы, пришёл Тимур, и у них состоялся серьёзный разговор. Он очень хотел помирить любимую с матерью. Понимал, что это единственный родной Милане человек, да и видел, как она тоже страдала и скучала по матери, пусть и не хотела этого признавать.
– Прости меня, слышишь?! Доченька, прости! Если бы ты знала, как я виню себя во всём, что произошло. Я больше тебе ни слова не скажу, ты только вернись ко мне. Ну или хотя бы иногда навещай и не пропадай. Только дай мне знать, что ты жива и у тебя всё хорошо!
