Я тяжело выдыхаю и натягиваю простынь на грудь, после чего поворачиваюсь на бок лицом к нему. Он повторяет мои движения.
Я тереблю край простыни и заявляю:
— Я хотела проверить, будет ли секс с тобой сегодня утром отличаться от того, каким он был прошлой ночью.
— Отличаться как? — спрашивает он, приподнимая пальцем мой подбородок, так что я вынуждена смотреть на него.
Мои брови поднимаются в знак капитуляции.
— Как... менее невероятный.
Он хмурится.
— Почему ты хочешь, чтобы он был менее невероятным?
— Не знаю… просто, когда я сравниваю его с тем, что у меня было, я думаю, возможно, мне чего-то не хватало.
Сэм снова улыбается своей очаровательной застенчивой улыбкой, от которой мне хочется расцеловать его лицо. За исключением того, что в этот раз его улыбка немного более самодовольная, чем обычно. Я закатываю глаза и поворачиваюсь на другой бок.
— Что? — восклицает он, прижимаясь ко мне сзади. — Ничего не могу поделать с небольшим самодовольством. Ты безумно влюблена в того квотербека, и только что сказала, что в сексе я лучше, чем он.
— Я этого не говорила! — восклицаю я, напрягаясь от раздражения. — Может, просто заткнешься? Не думаю, что мы должны обсуждать это, ладно?
— Ладно-ладно, — говорит он, но потом придвигается ближе и шепчет мне на ухо. — Но я считаю, будет неплохо, если мы проведем еще парочку экспериментов в душе… ради науки.
ГЛАВА 14.
Я человек немногословный — давай рыбачить
Сэм
Спарки: Это только мне кажется, или неделя выдалась очень скучной?
Прежде чем ответить, хватаю телефон и перехожу от конторки шиномонтажа к витрине с хромированными колесами.
Я: Не только тебе.
Спарки: Все время думаю об этих выходных.
Я: Я тоже.
Спарки: И мои мысли не о сноуборде.
Моя улыбка меня смущает.
Я: О чем твои мысли? Конкретно.
Спарки: О том, как тебе пришлось помогать мне выбраться из ванной, потому что мои ноги были как желе.
Я: Боже, было действительно жарко.
Спарки: Знаю, ведь так?
Я: О чем еще твои мысли?
Спарки: Ты сейчас пытаешься заставить меня заняться с тобой сексэмэс?
Я: Искорка, я джентльмен. Я бы никогда так не поступил. Что на тебе надето?
Спарки: Это сексэмэс! Ты сейчас на работе, старый извращенец.
Я: Это не сексэмэс. Это в целях науки.
Спарки: Науки какого рода?
Я: Пытаюсь определить, не экстрасенс ли я. Видишь ли, мне кажется, на тебе тот ярко-розовый бюстгальтер, который оказался у тебя под комбинезоном, когда мы впервые встретились. И, мне кажется, это все, что на тебе надето.
Спарки: Ты до смешного не прав.
Я: Если скажешь, что на тебе бабушкины панталоны, я все равно заведусь.
Спарки: О боже, тебе должно быть стыдно.
Я: Ну… нет.
Наступает короткая пауза.
Спарки: Что надето на тебе?
Я: А вот и моя искорка с этих выходных.
Спарки: Я скажу тебе, если ты скажешь мне☺
— Сэмми, зайди сюда, пожалуйста, — кричит дядя Терри из конторы так громко, что у меня сердце подскакивает к горлу.
Быстро посылаю Мэгги сообщение «надо бежать» и иду в его кабинет, чувствуя себя ребенком, который только что засунул руку в банку с печеньем.
Переступив порог, осматриваюсь и вижу, что офис выглядит совсем не так, как сегодня утром.
— Где все твои вещи? — спрашиваю, оглядывая пустые стены, которые на прошлой неделе были все завешаны.
— Присаживайся, — говорит он, указывая на один из стульев перед собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Несмотря на то, что я делаю, как он просит, не перестаю хмуриться. Я представил ему свое предложение два дня назад, и с тех пор он молчал.
Но дядя Терри всегда был немногословен. Иногда трудно поверить, что он брат моего отца, потому что они — совершенно разные. Там, где мой отец был ненадежным и импульсивным, Терри был стойким и ответственным. Может, он немного тихий и замкнутый, но, когда я в нем нуждаюсь, он всегда рядом.
— Сэмми, сегодня я уезжаю. — Терри откидывается на спинку кресла и складывает пальцы на животе.
Я машинально киваю.
— Без проблем. Если тебе нужно смыться пораньше, я могу закрыть магазин.
Терри перегибается через стол и поджимает губы.
— Нет, Сэмми, сегодня я уезжаю насовсем. Я доработаю день, а потом отправлюсь в путь. И не вернусь некоторое время.
— Что? — спрашиваю, повышая голос. — О чем ты говоришь? Следующие шесть месяцев мы должны были провести вместе.
Он мотает головой.
— Я просмотрел твое деловое предложение со своим консультантом по финансам, и мы оба чрезвычайно им впечатлены. Все хорошо продумано, учтены непредвиденные обстоятельства и варианты устранения проблем. План настолько хорош, что я вложу свои деньги, которые ты выплачивал мне в течение многих лет работы в «Магазине шин», и стану одним из молчаливых инвесторов, которые тебе необходимы, чтобы начать дело.
— Ты что, прикалываешься? — спрашиваю, вставая и проводя пальцами по волосам. — Ты прикалываешься надо мной, Терри?
Он отрицательно качает головой.
— Не тогда, когда дело касается бизнеса, Сэмми. Идея с расширением и использованием знаний Майлса в сфере классических автомобилей — невероятна. Не могу дождаться, чтобы увидеть все это.
Я широко улыбаюсь, снова сажусь и делаю глубокий вдох.
— Так почему же ты уезжаешь сегодня, а? Это ведь пятилетний план.
— Я тебе больше не нужен, Сэмми. — Он пожимает плечами и принимает гордый, отеческий вид. — Ученик превзошел учителя во всевозможных чертовых отношениях. Проклятье, ты и так управлял этим местом весь прошлый год. Тебе не нужно, чтобы какой-то старикан болтался рядом и сдерживал тебя.
— Ты не сдерживаешь меня, Терри, — заявляю, нахмурив брови, наклоняюсь и устанавливаю зрительный контакт. — Ты меня поддерживаешь.
В его глазах блестят слезы, и с хриплым, гортанным звуком он опирается руками о стол и встает, направляясь ко мне. Я поднимаюсь ему навстречу, и он крепко сжимает мое лицо, сурово глядя на меня, и говорит:
— А ты поддерживаешь всех вокруг.
Я качаю головой, мой голос хриплый от эмоций.
— А что, если я не готов к твоему отъезду?
Он выдыхает и гладит меня по щеке.
— Я не оставляю тебя навсегда, приятель, ясно? Я на расстоянии телефонного звонка, и если тебе понадобится, чтобы я вернулся, я брошу все и приеду. Ты же знаешь, так и будет.
Я киваю и опускаю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом, потому что потрясен тем, во что превратился этот день. Я рад, что это наконец-то происходит, но это конец эпохи с моим дядей, с которым я очень сблизился.
— Ты меня слышишь, да? — хрипит он, наклоняя голову, чтобы поймать мой опущенный взгляд. — Я не оставлю тебя. Ты — моя семья, и этого ничто не изменит.
Он пронзает меня взглядом, который говорит о стольких вещах, которые мы редко произносили вслух. О моем отце и обо всем, что случилось в прошлом.
— Я понял, дядя Терри.
— Я не твой отец, — заявляет он для верности, шокируя меня в этот момент даже упоминанием о нем. — Но ты должен знать, я чертовски тобой горжусь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Делаю глубокий вдох и выдох, а потом отвечаю:
— Спасибо, Терри. Серьезно. Ты устроил мою жизнь, и я никогда этого не забуду.
— Чепуха. — Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, а когда все становится слишком эмоциональным, хлопнув, отпускает и направляется к выходу из кабинета. — Тебе стоит взять выходной, потому что с завтрашнего дня этот офис твой, а у боссов редко бывает выходной.
