— Если что, телефон я прохожим не даю, — отчеканила девушка.
— А я разве спрашивал у вас номер телефона? — удивился я.
— Тогда зачем? — ее лицо, кажется застыло в какой-то неприветливой маске, а глаза сощурились, как у жены, намеренной вытащить всю правду из окончательно завравшегося мужа. Если честно, все это начинало меня немного раздражать. Действительно, что ли, приняла мой подарок за подкат? Да даже если и так — к ней каждый день, что ли, подкатывают с билетом стоимостью в ее месячный рацион, не требуя взамен ни свидания, ни телефонного номера?
— Я же говорю — просто так, — как можно вежливее ответил я. — Я увидел, что вы расстроены, и захотел сделать для вас что-то приятное.
— Но это слишком дорогой подарок, — холодно ответила она. — Я приценялась, я знаю, сколько это стоит. Я не могу это принять, тем более от незнакомого мужчины.
— Простите, забыл. Меня зовут Володя, — шутливо представился я.
— Все равно не могу, — усмехнулась она. — И почему мне? Подарите своей девушке. А еще лучше — сходите вместе с ней, раз вы такой богатый. Там и буфет есть, шампанского вдвоем выпьете.
Все, хватит. Мне это надоело. Я всего-навсего решил сделать приятное человеку, который расстроен. Почему я должен стоять и обтекать, как застенчивый семиклассник, который впервые в жизни решился подойти к девушке, а та начала его высмеивать перед сверстниками? Может, мне еще теперь ее с полчасика поуговаривать взять билет, который ей был, кажется, нужнее, чем мне? А она, значит, будет крутить своей красивой головкой и прикидывать — согласиться или нет? Тоже мне, королева нашлась.
Я повернул голову в сторону и заметил бабульку, которая отходила от перекупщиков с выражением крайнего расстройства на лице. Выцветший платок на голове, потертая сумка, пальто, наверняка разменявшее как минимум четвертый десяток — да, вот уж кому-кому, а ей к перекупам соваться бесполезно…
— Полина, последний раз спрашиваю: возьмете билет? — я уже перестал скрывать свое раздражение. Эта ситуация была мне крайне неприятна своей абсурдностью и бессмысленностью.
— Молодой человек, я же вам сказала: я не могу… — начала было она, но я не дослушал ее и направился к старушке.
— Простите, вы, наверное, хотели попасть на спектакль? — спросил я.
— Ох… хотеть-то хотела, — запричитала пожилая театралка, — да только вона какие цены эти нехристи ломят-то, у меня на гроб и то меньше отложено…
— Вот, возьмите, — я протянул ей билет. — Это подарок, никаких денег не надо.
— Это… это что же? — бабулька растерянно вертела в руках билет. — Это мне? А ты, сынок, как же?
— Я хотел сходить, да планы поменялись, — улыбнулся я. — Приятного вам вечера!
— Вот спасибо, милый, — бабулька похлопала меня по руке, — вот выручил! Удачи тебе и невеста чтоб хорошая попалась!
Она торопливо засеменила к театру. Краем глаза я заметил Полину, которая наблюдала за этой сценой с явным недовольством и даже недоумением на лице. На нем читалось: «Как это — променять меня на какую-то бабку?». «Кобениться меньше надо», — подумал я и зашагал к метро. Рефлексировать мне было некогда: пора было начинать готовиться к, может быть, главному делу, которое ждало нас с ребятами впереди.
* * *
— Значит, так. Обговариваем все сейчас, чтобы на месте действовать молча, но координировано, — инструктировал я своих ребят, сидя в угнанной «копейке», припаркованной за пару кварталов от мытищинского рынка. — Наша первостепенная задача — упасть на хвост к тем деятелям, которые будут относить бабки с рынка в подвал. Войдем с ними и сразу начнем работать.
— Да, — отозвались Петька с Илюхой.
— Отлично, — я вскинул руку и посмотрел на часы. Подарок покойного Степы подсказывал, что нам пора. — Ну что, пошли. Выставляемся недалеко от входа, где договаривались, там очень удачно нет лампочек в фонарях, — я хитро посмотрел на Петьку, который этому поспособствовал.
В темноте мы максимально незаметно приблизились к подвалу у рынка. Еще когда мы наблюдали за этой дверью из пивнухи напротив, мы запомнили множество нужных нам деталей, касающихся этой местности, и теперь чувствовали себя как дома. Завидев фигуру крупного амбала, идущего по направлению к подвалу, мы бесшумно пристроились за ними. Стоило братку завернуть за уголок, как он замер, медленно поднимая руки — дуло моего пистолета коснулось его лба.
— Эй вы че пацаны? — было изумился браток, но никто с ними разговаривать не стал.
— Ствол у козла забери, — распорядился я Илье. — А ты — сделай так, чтобы нас пустили. Начнешь чудить — пристрелю, как помойную крысу.
Браток отрывисто закивал. Побледнел, что выбора у него немного — либо он падет от пули сейчас, либо братва отправит его на кладбище чуточку позже. Но выбрал этот амбал жизнь… чуть более долгую в смысле. И когда охранник, зорко следивший в глазок, кто именно пожаловал на огонек, открыл дверь, все и началось.
— Че ты бледный такой, — начал было охранник, намерившись отвесить шуточку нашему заложнику. — Как будто…
— Хлебало завали, — Илья уперся дулом пистолета в лоб опешевшему мужику и не долго думая выстрелил.
— Братва, братва… вы обещали… пощадите, у меня дети…
Я выстрелил ему в лоб — до свидания, с такими мудаками переговоров не ведем. Петя поднял ствол охранника, теперь все трое мы были вооружены.
Илья остался дежурить у входа, а мы с Петькой двинулись дальше — по длинному коридору, вдоль которого виднелись двери кабинетов. Да, отставной мент Вадим Анатольевич не соврал — тут был целый офис! И, похоже, «сотрудники» что-то праздновали: на полной громкости гремела музыка, слышались веселые голоса. А может, это их обычное вечернее времяпровождение… но выстрелы братки услышали и начали выбегать в коридор. В любом случае, их гулянка подошла к концу. Мы быстрым шагом шли по коридору и валили каждого, кто находился внутри. Работали собранно и четко. Одна пуля — один бандит. Военная закалка плюс максимальная концентрация и решительность на выходе дают отличный результат. Не больше пары минут — и все было кончено. Петька выключил орущий магнитофон и мы осмотрели «поле боя». Большая часть комнат оказалась пустой, и итогом нашей операции стали несколько бойцов и бухгалтер, считавший выручку. «Это вам за нашего Степу, суки», — мысленно сказал я. «Вот так, трое профессионалов — и банды нет. Что ж, пришла пора собирать урожай».
Сейф в комнате бухгалтера был открыт — мы действительно выбрали самое удачное время для налета. Впрочем, денег в нем по меркам рыночных «собирателей» оказалось не так и много — где-то тысячи три «зеленых». Видимо, здесь была только суточная выручка. Помимо денег, мы заметили в сейфе пакетики с белым порошком. Для «личного потребления» этого было явно чересчур, значит, эти козлы еще и приторговывали. Мда, как говорил Глеб Жеглов, «наказания без вины не бывает».
Я вытащил порошок и распотрошил — если есть хоть мизерная возможность, что это дерьмо не дойдет до конечного потребителя, я ей воспользуюсь. Хотя, конечно, подобное действие лишь капля в море поставляемого в страну наркотрафика.
Теперь нужно было заняться оружием: у половины, если не больше, «убранных» нами при себе были стволы. Не исключено, что «подвигов» на этих стволах было побольше, чем на наших, но что в этом случае делать — я понимал. У бухгалтера в сейфе тоже обнаружился целый арсенал — несколько ТТ в масле и нехилый запас патронов. Они и стали нашей добычей вместе с долларами.
Прежде чем уйти из этой дыры, я сунул в сейф бухгалтера пакетик с красным перцем. Мы завалили далеко не всех сук… возвращаться сюда не будем, а работу надо доделать до конца, пусть и чужими руками. Я прекрасно понимал, что бойня получилась громкой, а вести о ней разлетятся далеко за пределами города и доберутся до столицы. А там к этому вот перчику в сейфе возникнут вопросы. На которые остаткам банды придется конкретно ответить.
Увидевший это Илюха не преминул заметить:
— Фирменный почерк?
