возражали против Крыма, но попросили неделю на сборы команды. Так что, оставалось только ждать.
Снайпер, как и предполагалось, в зоне видимости больше не появлялся. Я думал, что майор, в свете последних событий, отменит встречу, но, единственное, что он сделал, изменил место. Мероприятие переместилось в банкетный зал ресторана «Хрустальный» в гостинице Ялта.
– Дай отмашку нашим, – за сутки до встречи приказал он, – всем сменить место жительства, а главное, днем на улицу не высовываться.
– На какой срок ложимся на дно? – поинтересовался я.
– После разговора будет видно. – Отозвался учитель…
…В банкетном зале царил полумрак. Нам он был на руку. Приехав на место минут за пятнадцать до стрелки, мы заказали выпивку и, сидя за столом, ждали, временами перебрасываясь короткими фразами. В назначенный час майор прищурился и недобро произнес:
– Идут, архаровцы.
Мог и не говорить. Я тоже почувствовал гостей. Шумели они, слов нет. Двери резко распахнулись. В зал вошли «двое из ларца, одинаковых с лица». Здоровенные амбалы, одетые в спортивные штаны, грязные кроссовки, и лоскутные кожаные куртки, под которыми вырисовывались укороченные калаши (есть такие: для спецназа, габариты, как у УЗИ, а калибр 7,62, серьезная штука). На лицах была написана тупая решимость, в глазах читалось абсолютное отсутствие серого вещества. Напряженно осмотрев зал и, увидев, что нас только двое, братья по разуму растерялись и расслабились. Наивные, я бы на их месте, этого не делал. Если твои противники так уверены в себе, значит у них за спиной должны быть серьезные тылы, но эти громилы, явно не были знакомы с простейшей психологией.
Они еще раз осмотрелись, для порядка, затем, открыв обе створки подпружиненной двери, шестерки впустили в зал еще четверых. У этих на лицах, сквозь жир, проступали даже какие-то мысли. Важно осмотревшись, они тоже несколько растерялись, и, застыв на месте, начали с недоумением переглядываться. Обстановку разрядил Ермоленко. Он вежливо предложил господам присесть. От такого обращения «господа» оторопели окончательно и покорно уселись напротив нас.
Какие к черту господа! Рябые твидовые брюки с вытянутыми коленями, малиновые пиджаки с засаленными лацканами, под ними растянутые футболки, но главное – золотые цепи, толщиной в большой палец, на которых гордо красовались золотые кресты как у батюшек, но без атлетов. Короткие толстые сосиски на руках (то, что когда-то было пальцами), унизаны золотыми гайками (кольцами это безобразие назвать было нельзя). В общем, полный кошмар. Думаю, что Петр I, увидев таких уродов, обязательно одного из них заспиртовал бы для кунсткамеры, причем, в полном прикиде. Уловив мои ассоциации, майор излучил веселье. Я тоже развеселился, но тут, мои мысли прервал один из пришедших. Вероятно, старший. Он открыл рот и выдавил серию нечленораздельных звуков.
– Ну, это, того, чуваки! Это, как бы все?
– Все, – ответил Ермоленко, – и очень попрошу, слово «чуваки», приберечь для кого-нибудь другого.
– Заметано! – согласился говоривший, потом подумал и добавил, – А почему?
– Это слово обозначает кастрированного барана. – Ермоленко был по-прежнему безукоризненно вежлив. – Надеюсь, таковых здесь нет.
Лицо старшего растянулось в гаденькой улыбке. Он обернулся к охране и сказал:
– Того, чуваки, – за дверь! Стоять там!
Автоматчики обиженно засопели, но вышли – что поделаешь, кто платит, тот и заказывает музыку.
– Ну, че, мужики, – повернулся тот к нам, – вы, я вижу, по понятиям… Давай знакомиться! Говорю я и Колян. Эти двое, того, с нами. – И, спохватившись, добавил, – Я, Вован.
– Петр Сергеевич, – коротко кивнул в ответ майор и, указав на меня, добавил, – Иван Николаевич, мой помощник.
– Ох! Ни фига себе! – вырвалось у Коляна.
– И так! Какие у нас проблемы? – задал вопрос Ермоленко.
– Проблемы того, у вас! – отозвался Вован, явно озадаченный такой постановкой вопроса и нашей непонятливостью.
Майор вопросительно приподнял брови. Вован судорожно искал слова. Манера майора вести переговоры, явно, была для него внове. Наконец, посмотрев на потолок, он нашел.
– Пацаны! Говорят, того, что у вас, это, бабло немереное крутится. И еще, это, у вас бойцы крутые.
Майор по-прежнему доброжелательно молчал. И Вован не выдержал:
– Это! Того! Сами живете – поделитесь с ближним!
У меня непроизвольно вырвалось:
– А ближний – это кто?
Майор не дрогнул ни одним мускулом на лице, но его каблук впечатался мне в ногу. Вован заметно оживился и многозначительно изрек:
– Ближний, того, для вас – это я! Мне десяток пацанов дадите, того, прижать одного братана надо!
Майор впервые нарушил молчание:
– У вас что, своих не хватает?
– Того, не важно! Территория моя! Хотите спокойно жить, того, платите!
– Уважаемый Вован, дело в том, что людьми я не торгую. Если хотите, попробуйте нанять их самостоятельно.
Вован скривился. Я понял, что он уже пытался и даже видел, чем заканчиваются такие разговоры.
– Ну, тогда, этого, деньгами возьмем.
– Какая сумма вас интересует?
Деловой вопрос, заданный холодным равнодушным тоном выбил Вована из колеи окончательно. Я услышал, как в его голове защелкал калькулятор. Молчание длилось около минуты. Лицо дергалось от тяжелого мыслительного процесса. Наконец, он облегченно выдал:
– Это, того, пятьдесят кусков в месяц!
– Вы не продешевили? – с легкой улыбкой осведомился майор.
По лицу Вована было видно, что мыслительный процесс активно возобновился. Мне казалось, что вот-вот у него из ушей пойдет дым. И тут, подал голос Колян:
– Вы это, мужики, сами себе цену не набивайте. А то, того, по максимуму раскрутим.
Речь у Коляна была поставлена явно лучше, чем у Вована. Майор посмотрел на него с интересом, потом весомо произнес:
– Так вот, господа, моя организация еще финансово не укрепилась. Поэтому я предлагаю такие условия: вы даете нам отсрочку в шесть месяцев, после этого мы платим по сто тысяч ежемесячно. Надеюсь, такие условия вас устроят.
У всей четверки дружно отвисли челюсти.
– Это, пацаны, а чем вы занимаетесь? – подозрительно поинтересовался Вован.
– Я бы хотел сохранить в тайне секреты нашего бизнеса.
– Лады, – кивнул Вован, – но если через полгода мы того, денег не увидим…
– Увидите! – оборвал его майор. – Надеюсь, моих людей больше никто не тронет. В противном случае, договор будет расторгнут.
– А кто бы их трогал? – с изумлением спросил Колян.
