Взобравшись на подоконник, мокрая от пота, девочка не вошла внутрь, а устроилась там, словно не до конца прирученный попугай. Видимо, она боялась не только его, но ещё и быть пойманной: до сих пор наказание принимал мальчик, а если бы её поймали во Дворце, скорее всего, убили бы. От внезапного открытия и восхищения её смелостью у него перехватило дыхание. Девочка снова его превзошла.
– Я… я знаю, ты хотел услышать остаток истории… – прошептала она, и он почему-то почувствовал стыд. Впервые, будто забирал у неё что-то ценное и беспокоился лишь о блеске добычи.
Тем не менее девочка снова завела свой рассказ, и её голос заполнил комнату как звуки медного колокола. Мальчик закрыл глаза.
Сказка о Принце и Гусыне (продолжение)
– Я сдержал слово, – сказало Чудище. – После того как мы расстались с Ведьмой в её Долине, я отвёз Магадин в посёлок Мурин и устроил так, что её взяли на один из кораблей, чинить паруса. Говорят, она справляется – с учётом всех обстоятельств, конечно. Оставалась вторая часть двойной цены, которую Ведьма назначила за мою жизнь. Ты, должно быть, понял, что я связан словом чести и должен отдать шкуру. Теперь мы в расчёте.
Болотный король плюнул и проворчал что-то вроде кхм-кхм со своего насеста.
– Я нахожу это весьма и весьма неприятным! – Он устремил на Чудище обвиняющий взгляд; его глаза сверкали как угри, хлещущие хвостами. – Эта жуткая женщина тебе понравилась! Ты счёл её красивой! Это противоестественно! Думаю, ты влюбился! Как отвратительно… Ты же знаешь, что другие монстры никогда не поддержали бы тебя. Дева-бестия – одно, но человеческая женщина?! Как бы там ни было, по-моему, она тебе нравится больше меня. Не припоминаю, чтобы ты мне предлагал свою шкуру, даже когда я хотел убить несчастную саламандру, причинившую множество проблем прошлой весной.
Чудище тотчас полезло мириться и легонько боднуло Болотного короля, испачкав густой кровью его жесткую бороду.
– Малыш! Ты же знаешь, что тебя я люблю больше всех. Я решил стать твоим придворным – твоим, а не чьим-нибудь. Она ничто, мимолётное увлечение, – да что там, и не увлечение вовсе! Я восхищался ею в эстетическом смысле, вот и всё! Не злись. И не завидуй ей. Ведь у нас с тобой полным-полно забот.
Болотный король слегка приободрился, хотя продолжал пофыркивать. Вдруг он встрепенулся и кинулся прочь от Принца, бросив напоследок:
– Что ж, парень, тебе пора забрать свою добычу и, выражаясь вежливо, убраться. У нас, видишь ли, дела государственной важности.
Леандра оставили посреди болота, промокшим до пояса и со шкурой, от которой начало исходить то, чего не было поначалу, – зловоние.
Был уже почти вечер, и Принц не без угрызений совести решил, что, раз Эйвинда в скором времени ожидало предназначенное ему приключение, необязательно возвращаться в таверну, чтобы доставить послание. Возможно, всё уже случилось, чем бы оно ни было. Он пообещал себе отправить туда посыльного, когда всё закончится.
Это почти успокоило его совесть.
Итак, Принц отправился домой, открыв вторую истину о Подвигах, которая заключалась в том, что дорога домой непонятным образом оказывается намного короче, чем путь к желанной цели. Солнце легко скользило по небу, как по золотым рельсам, и земля будто быстрее вертелась под ногами. Приключения на обратном пути случаются редко, словно судьба желает, чтобы верный и удачливый Принц как следует отоспался, выполнив обещанное. Возвращаться к Ведьме было почти приятно, за исключением чувства вины и страха, которые грызли его желудок, точно голодные мыши.
Когда Принц вернулся к хижине Ведьмы, он дрожал, но, по крайней мере, на нём были те же самые большущие сапоги, подаренные трактирщиком, и они его не подвели. Видимо, состоявшийся обмен был равноценным. Наступила последняя ночь полнолуния, и тьма накрыла маленькую ферму Ведьмы Нож, как ладонь с толстыми пальцами. Суетливые гуси притихли, плуг стоял в полусвете звёзд и напоминал скелет. Дверь хижины была нараспашку, и Леандр со шкурой Левкроты в мешке, склонив темноволосую голову, ступил через порог.
В просторной кухне старухи не оказалось, хотя очаг сердито светился, несмотря на то что его давно оставили без присмотра. Она лежала за второй дверью, свернувшись клубочком на большой кровати и окруженная серыми гусями, соорудившими волнистое одеяло, укрывшее её скрюченное тело.
Леандр тихонько опустился на колени возле кровати и вложил красный узел в её руку. Она прервала храп, повернула голову и поморщилась.
– Значит, ты вернулся. – Она вздохнула и села в своей странной постели из перьев. Птицы подвинулись, наблюдая за ним десятками глаз-бусинок. – Видимо, это делает тебя Хорошим Принцем, как у вас заведено. Но ты пришел слишком рано. Тёмная луна восходит только за час до рассвета, и пока не время моей девочке рождаться во второй раз. Я должна ещё кое-что тебе рассказать.
Ведьма поёрзала, и гуси тоже зашевелились, вытянули длинные шеи, чтобы положить их ей на голову, дотронуться до неё. Серебряные крылья накрыли грудь старухи, словно скрещенные руки.
– Первую часть истории я рассказала ради себя, чтобы ты знал о прошлом. А эту поведаю ради тебя, чтобы ты узнал о будущем.
Сказка Ведьмы (продолжение)
Нож резанул сильно, но неглубоко. Волшебник даже не потрудился остановить кровь, текшую из его собственной раны. Это была тонкая алая линия под его подбородком, над железным краем ошейника: лишь одна среди многих на узкой полоске незащищенной плоти. Одним плавным движением, как ветер, перелетающий от одной ивы к другой, он схватил руку моей бабушки, переломил запястье и вонзил её нож ей в живот.
Бабушка замерла, изумлённо глядя на костяную рукоять ножа, которая торчала из её тела, будто новая конечность. Потом она внезапно поперхнулась, и яркая кровь хлынула из побелевших губ. Бабушка рухнула без сил мне на руки, а Волшебник нырнул в маленькую комнату за троном, и слуги последовали за ним, чтобы заняться его пустяковой раной.
За всё это время Король не сказал ни слова и не шевельнулся, но наблюдал с любопытством ястреба. Он не сводил с меня ледяного взгляда. Я держала бабушку в объятиях, как ребёнка. Она слабо улыбалась, кровь всё текла и текла из неё: тёмная кровь из глубин тела, густая и чёрная, а потом серебряная и бледная, струившаяся по моим рукам и коленям, будто ручеёк свежей воды. Я вся вымокла; бабушка протянула ко мне руку, с которой капала эта жидкость, и вложила пальцы в мой рот, так что капли света потекли по моему горлу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
