– А-а, так это вы тут у нас буяните, – спокойно и даже вполне доброжелательно сказал врач.
– Я не буяню, – хмуро заявил Саша. – Я только прошу вернуть мне мою одежду и книгу.
– Успокойтесь, успокойтесь, – улыбнулся врач. – Не надо нервничать. Вы же нам всех больных перебудоражите. Будет лучше, если вы приляжете.
– Кому лучше-то? – Саша почувствовал, как в груди зарождается сокрушительная волна гнева.
– Вам лучше и нам лучше, – прежним утешительным тоном сообщил врач. – Давайте-ка пройдем в палату.
– Знаете что, идите к бесу, – буркнул Саша. – Отдайте мне мою одежду, и я поеду домой.
– Голубчик, да я бы с удовольствием, – всплеснул руками врач. – Но не могу. А вдруг вы снова упадете где-нибудь на улице, а? Что тогда? Нас ведь и станете обвинять. Скажете, мол, выкинули из больницы не долечив. А? Скажете ведь? Скажете, голубчик, скажете.
– Ладно. – Саша вдруг совершенно успокоился. Стал, по выражению Кости, спокойным, как слон. – И от чего же вы собрались меня лечить?
– Видите ли…
– Нет, вы не увиливайте, не увиливайте, – потребовал Саша. – Вы лучше прямо скажите, от чего намерены меня лечить и каким образом. Как врач я хотел бы это знать.
– Ладно, – решительно кивнул собеседник. – Примем во внимание, что вы врач, тем более психиатр… Вам должно быть известно, что такое стигматизм?
– Разумеется, – кивнул Саша. – Но при чем здесь стигматы?
– Ну как же, дорогой мой, – снова улыбнулся врач. Скупо улыбнулся, крайне скупо, словно одарил, но копейкой, да и той нехотя. – Ведь у нас с вами именно такой случай.
– Какой это «такой»? – прищурился Саша совсем по-ленински. – Что вы имеете в виду, потрудитесь объяснить?
– Я имею в виду стигматы, – уже не скрывая раздражения, ответил доктор. – Стигматы.
– А почему «у нас с вами»? У вас стигматы? Так бы сразу и говорили. А то устраиваете спектакль… Я понял. Вам надо пройти соответствующее обследование. Хорошо, коллега. Значит, заезжайте в наш райдиспансер во вторник, после четырех. Минуя регистратуру, сразу ко мне в кабинет. Я выпишу вам направление. Кстати, у меня есть знакомый – отличнейший специалист и как раз в области психозов и пограничных состояний, сопровождающихся истерией. Полгодика попьете таблеточки, и все как рукой снимет.
– У меня? – изумился врач.
– А у кого же? – в свою очередь «изумился» Саша.
– Это у вас стигматы, а не у меня! – воскликнул врач.
– У меня? У меня нет никаких стигматов. – Саша скинул изуверские тапки и поднял ногу, демонстрируя чистую, без малейших потертостей ступню.
– А… – Врач посмотрел на Сашины ноги, хмыкнул, затем сказал: – У меня тоже нет.
– Чего же вы мне тогда голову морочите? – «возмутился» Саша.
– Я морочу? – переспросил врач.
– Ну не я же. Слушайте, давайте покончим с этим дурацким спектаклем. Несите одежду. И книгу не забудьте. Она мне дорога как память. Врач тоскливо оглянулся на медсестру, а та со странной улыбкой смотрела то на него, то на Сашу, видимо, абсолютно не понимая смысла разговора. И тогда врач хмуро попросил:
– Покажите-ка еще раз ноги… – Саша с готовностью продемонстрировал ступни. – М-да… – потерянно произнес врач и, вздохнув, обратился сестре: – Принесите товарищу одежду и скажите сестре-хозяйке, чтобы поменяла постельное белье в третьем боксе.
– Хорошо, – глупенько кивнула та и снова упорхнула.
– Нет, но если… – начал было врач, однако неожиданно осекся и, пробормотав: – М-да, тяжело, – пошел по коридору к ординаторской. Через десять минут Саша поднимался в лифте на двенадцатый этаж, бережно прижимая к себе пакет с сигаретами и драгоценной книгой. В левом крыле двенадцатого этажа царило затишье. Двое вооруженных охранников, как и вчера, несли вахту у дверей бокса. Только больные стали немного поспокойнее. Меньше суетились. Привыкли. Саша поздоровался с дежурной медсестрой и беспечно пошел к боксу номер четыре, пытаясь вспомнить, носит ли Потрошитель на ногах эти ублюдочные казенные тапки, изувеченные каббалистической надписью: «Бокс 4/12». При виде Саши охранники сделали «стойку». А он небрежно поинтересовался:
– Балабанов еще не поднимался? – И на сосредоточенное покачивание головой заметил: – Нет? Значит, сейчас поднимется. В лифте, должно быть, застрял. – Охранники переглянулись. – Да я же был тут вчера, – напомнил Саша. – Костя Балабанов поручил мне поработать с задержанным. – Он указал на дверь бокса и неопределенно покрутил рукой с растопыренными пальцами, уточнив хитро: – На предмет, так сказать… Казалось, что сейчас, из одного только озорства, Саша сложит внушительный кукиш и сунет охранникам под нос. Плечистый сержант на всякий случай переместил автомат на грудь и, недобро косясь на замысловато крутящиеся перед его лицом Сашины пальцы, пробурчал:
– Да мы помним, помним, – и подозрительно принюхался: не пьян ли. Но поскольку алкоголем от визитера не пахло, двинул могучим подбородком в сторону бокса и добавил не без сомнения: – Заходите.
– Спасибо. Саша оскалился в доброжелательной улыбке, завидев которую больничные мухи предпочли убраться подальше, поскольку недолюбливали вурдалаков. В боксе же как будто ничего и не изменилось со вчерашнего вечера. Потрошитель стоял у окна. Аккуратно была заправлена больничная постель. Горел сигнальный индикатор на передней панели видеокамеры. И за окном висела все та же серая, сырая смурь. Войдя в комнату, Саша испытал непередаваемое облегчение. Словно наконец вернулся из долгого странствия домой. Плюхнулся в кресло, шумно выдохнул, громко возвестил:
– А вот и я.
– Да уж вижу, – насмешливо отозвался Потрошитель. – Что же это вы, Александр Евгеньевич, в таком состоянии по улицам ходите? Некрасиво. Еще подумают черт знает что.
– Вот, – Саша назидательно поднял палец.
– Что «вот»? – Потрошитель обернулся.
– Вот именно.
– Что «вот именно»?
– Это оно и есть!
– Да о чем вы?
– О черте!
– О чем, о чем? – прищурился Потрошитель.
– О черте, о черте, – с неожиданной даже для себя развязностью пояснил Саша. – О нечистой силе. О Дьяволе!
– И что же он? – с легкой улыбкой поинтересовался убийца.
– Дьявол? Это я у вас хотел спросить. Что же он? То есть вы? Что вам от меня нужно? Душу?
– Душу? – Потрошитель засмеялся. – Да что вы такое говорите, Александр Евгеньевич? Зачем мне ваша душа?
– Откуда я знаю? Это уж вам виднее. Дьявол всегда охотится за душами праведных.
– Это вы-то праведный? – Потрошитель расхохотался в голос. – Александр Евгеньевич, дорогой, да если бы мне понадобилась ваша душа, забрать ее не составило бы ровным счетом ни малейшего труда. Посмотрите на себя. Вы у нас кто? Святой? Или, может быть, Папа Римский? Или пророк какой-нибудь безгрешный? На что мне ваша душа? За вами же грехов – воз и телега. На троих хватит, не то что на одного.
– Тогда зачем же вы лгали мне вчера?
– Помилуйте, – убийца прищурился. – Когда это я вам солгал?
– Да вы только и делаете, что лжете.
– И в чем же, позвольте полюбопытствовать?
– Вчера ночью ко мне пришел какой-то человек, назвавшийся Леонидом Юрьевичем. – Потрошитель посерьезнел. – Он нажарил котлет, а заодно сообщил, что Гончий – я. И еще он сказал, что вы – Предвестник Зла. Вот так-то! Саша победно уставился на убийцу, чувствуя, как сердце его сладко ухает куда-то в пятки, а грудь прямо-таки распирает. От гордости за собственную храбрость, должно быть. Наконец Потрошитель вздохнул:
– Странно было бы, если бы этот человек признался, что Предвестник – он сам! Другого я от него и не ожидал.
– Насчет Предвестника – ладно… – начал было Саша, но Потрошитель перебил его:
– Да нет, не «ладно», Александр Евгеньевич. Какое уж тут «ладно», – сказал он и вздохнул еще раз.
– Но вы и насчет этого… как его… Гилгула, Гончего, тоже ничего не сказали.
– Однако я не утверждал и обратного, – заметил Потрошитель. – Если вы внимательно припомните наш разговор или пересмотрите запись, то легко обнаружите, что ничего подобного я не говорил. Я, конечно, не сказал вам прямо, кто Гончий, тут вы правы, но лишь потому, что пожалел вашу психику. И не хотел, чтобы вы воспринимали меня как сумасшедшего.
– А я вас и не воспринимаю как сумасшедшего, – громко сказал Саша, еще развязнее расплываясь в кресле. – И, к вашему сведению, даже ни секундочки не думал, что вы сумасшедший.
– Ну и отлично. – Потрошитель скрестил руки на груди.
– Наоборот, мне кажется, что вы – самый обычный симулянт!
– Вон что. – Убийца продолжал улыбаться. – Разумно. Это из-за книги?
– Конечно, – расплылся торжествующе Саша. – Тем более что вы о ней знаете!
– Разумеется, знаю, – согласился Потрошитель. – Я же вам ее передал.
– А тот, второй, утверждает, что это он отдал мне книгу!
– Лично?
– Что?
– Я спрашиваю: он сделал это лично? Бах! – В его голове вспыхнула молния. – Какая глупость! Если книга действительно принадлежала Леониду Юрьевичу, то почему он не отдал ее сам? Зачем доверять фолиант стоимостью в несколько десятков тысяч долларов алкоголику? А вдруг тот сбежит? Подобный способ передачи имеет смысл только в одном случае: когда хозяин книги не может сделать этого собственноручно. Физически не может. Например, если он заперт в охраняемом боксе больницы… Саша смутился собственной несообразительности.
