— Нет, особых нет, — солгала Анни. Она должна была вернуться к фургону в четыре. Но ей не хотелось упустить шанс пообщаться с явно неординарным человеком. В конце концов, она не собственность Эдварда.
— Хорошо, — улыбнулся Джордан. — Сегодня — прекрасный день. Я думаю, мы могли бы прогуляться по парку, а потом зайти в кино. А вечером я поеду в Оксфорд.
— У тебя есть машина?
— А что ты хочешь от американца. Мы ведь никуда без машины, фотоаппарата, бермуд и холодильника, — большого, как автобус.
Анни уловила в его голосе иронию.
— Тебе не нравится, как к вам относятся англичане?
— Прости, если это прозвучало невежливо. Но иногда я устаю бороться с вашими стереотипами. По-вашему, все американцы слишком богаты, слишком шумны, слишком глупы. И с «потрясающе забавными» именами.
— Я думаю, Джордан — отличное имя, — честно сказала Анни. — Если тебе станет от этого легче, в моем колледже есть девушка, которую зовут Арабелла Фаргухарсон Теннант. Впрочем, зачем мне извиняться за англичан? Я почти всю жизнь прожила за границей. И в Леди Маргарет Холл я тоже почти за границей.
— Леди Маргарет Холл?
— Да. Странно быть в колледже для леди. Ты, наверное, знаешь старую шутку про него?
— Нет. — Джордан наклонился вперед, поставив локти на стол. — Расскажи.
Анни спрятала лицо в ладонях.
— О Боже, я сейчас уже не могу вспомнить. — Она откинула назад волосы, пригубила коктейль и вытерла капли с губ. — Как там… Пять девушек из различных колледжей пили чай, когда внезапно одна заметила божественно красивого мужчину, который шел по дороге, и они все побежали к окну, чтобы посмотреть на него.
Она в смущении остановилась, вспыхнув под его внимательным взглядом.
— И… — подсказал Джордан.
— И девушка из колледжа Сент-Хью произнесла: «Интересно, во что он играет?» Девушка из колледжа Семирвилл спросила: «А что он читает?» Девушка из Леди Маргарет Холла спросила: «А из какой он страны?» Девушка из колледжа Святой Хильды сказала: «Я его хочу». А девушка из колледжа Святой Анны сказала: «Он уже мой».
Джордан откинулся назад на стуле с громким хохотом, заставив людей вокруг оглянуться с улыбкой.
— Это потрясающе, — произнес Джордан. — Я должен это записать.
Анни подумала, что он пошутил, но он извлек тоненькую книжечку из внутреннего кармана. Она со смущением смотрела, как он предавал ее историю бумаге.
— Я знаю, ты думаешь, что я — ненормальный, — произнес Джордан, — и ты не первая. Это привычка. Я стараюсь ничего не забывать.
Анни поглядела, как он пишет.
— Ты — левша, — заметила она.
— Это плохо.
— Это признак большого интеллекта, — ответила Анни, — поскольку я тоже левша. — Кроме того, — призналась она, — я — левша — Лев, что говорит о невероятной одаренности. Я, конечно, не очень верю в астрологию, но, львы — это что-то самое лучшее, как огонь, золото, власть и…
— И день рождения летом.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что, ваше невероятно одаренное величество, — он легонько ударил ее по руке, — я тоже Лев. И левша, и Лев.
Они улыбнулись друг другу, как будто заключив секретный пакт.
Выпив еще по бокалу «Кровавой Мэри», они покинули паб и вернулись в парк. Сквозь деревья пробивались золотые солнечные лучи. Анни рассмеялась, радуясь этой красоте.
— Замечательно! Да? — Она раскинула руки и закружилась, куртка на ней взметнулась.
— Без сомнения, — произнес он, глядя на нее.
— Это утро кажется таким, как сотни лет назад, — сказала Анни. — Это так ужасно, что мы даже не передали петицию. Как ты думаешь, будет другая демонстрация?
— Надеюсь. Я надеюсь, что до следующего лета что-нибудь случится.
— Почему именно следующего лета? — Джордан поднял руку и осторожно снял лист с ее головы.
— На прошлой неделе я решил пополнить список призывников. Вчера я получил письмо. Мне присвоен разряд 1-а. Если ничего не случится до того, как я покину Оксфорд в июне, — он изобразил, что прицеливается. — «Привет, а вот и я».
Анни глянула на него с ужасом.
— Я не верю. Тебя не могут забрать. Ты — студент.
— Почему же не могут? Мне уже двадцать три, Анни. Некоторые парни отправляются туда, когда им нет даже девятнадцати.
Фотографии войны пронеслись перед Анни — морской пехотинец курит сигарету, стоя среди безжизненных голых деревьев, пленные с завязанными глазами, вьетнамские женщины, причитающие над своими детьми. Через год Джордан окажется во Вьетнаме. Его могут убить. И он может кого-нибудь убить. Он сам сделал такой выбор, выбор смелый. Она взяла его под руку, и, пока они шли по дороге, он рассказывал о своем друге Элридже и о том, что чувствовал перед тем, как принять это решение.
Они дошли до Серпентина. Анни глянула на прохожих. Каждый из них был занят своим — кто читал газету, кто кормил голубей, кто бросал палки собакам. Двое школьников в серых фланелевых шортах и белых гольфах пытались выудить модель корабля. Джордан отошел от нее на минуту, чтобы показать им, как надо ставить парус, чтобы корабль не опрокидывался. Затем поднял голову и подмигнул ей. Анни отвернулась, застегивая куртку. Это несправедливо, что Джордан будет рисковать своей жизнью в этой преступной, нелепой войне.
— Ты не можешь остаться здесь или поехать в Канаду? — спросила она, когда он снова вернулся к ней. Джордан отрицательно покачал головой.
— Такая вот революция не по мне, — сказал он. — Я не считаю эту войну справедливой. Она не соответствует демократическим принципам Америки. Но я не могу просто убежать от этого. Мы должны вернуться к своим корням, к настоящему духу революции, которая привела Америку к независимости, к правам человека на жизнь, на свободу и стремление к счастью. — Он грустно ей улыбнулся. — Я не хочу никого убивать. Я хочу изменить жизнь.
Они шли некоторое время в тишине, под ногами шуршали листья. Солнце клонилось к закату. Становилось свежо. Вдоль улицы Байсуотер Роуд расставили у ограды парка свои картины художники.
— Здесь есть хороший кинотеатр, у Ноттинг Хилл Гейт, — сказала Анни. — Мы можем посмотреть, что там идет. Что ты?
Джордан остановился, как будто ему в голову пришла внезапная идея. Он подвел Анни к небольшой стойке, на которой была разложена бижутерия, ювелирные украшения, пакеты, пояски, талисманы и шелковые шарфы.
— Выбери себе, — ответил Джордан.
— Я не могу!
— Можешь. Как насчет этого? — Он наклонился и поднял один шарф. На мгновение она почувствовала, как он коснулся ее грудью, а его подбородок коснулся ее волос. Он казался большим и солидным — мужчина, а не мальчик. Джордан выпрямился и поднял шарф к ее лицу:
