Ну а чего ты хотела, Анита? Радуйся, что у Рената огромные связи с законом! Иначе будь ты без него, тебя посадили бы на двадцать лет точно. Никому не будет дело до того, что Игорь заслужил эту участь, никому не интересно, кроме меня самой, кроме как отомстить человеку, которого я считала отцом столько лет. Он не просто предал друзей, он предал свою семью. Поставил меня на кон, зная, что я могу погибнуть. Заслужил ли он жизни? Я не слышу в своей голове ответа — да».
— Анита, я вызвал врача. Отправляйтесь с Мирой наверх, — Тигр снимает с себя чёрный пиджак, кидая на спинку стула.
— Я одна пойду, — тихо шепчу.
— Не геройствуй, — он указал на лестницу Мире, подняв густые брови.
— Он осмотрит тебя и привезёт лекарство, чтоб ты смогла поспать.
— Где Самир? — я прошлась пару шагами в гостевую, замечая в окнах стоящего у входа Костю и Амира. Они занятно общались. Если Костя здесь, наверное, псевдо дядя тоже — он ехал с нами.
— Тебе, правда, так важно? — уже с недовольством нагнетает обстановку мой муж.
Господи… Как же сложно поверить в тот факт, что Подольский — мой муж. Я ещё очень долго не свыкнусь.
«А свыкнусь вообще?».
***
Я лежала в кровати, и мою левую руку крепко держала Мира. Я ужасно боялась иголок, и когда врач вводил укол в вену, пыталась представить что угодно, но в голову лезло вспоминание сегодняшнего утра. Так что выбирать не приходилось.
— Я вам поставил самую слабую дозу, потому что ваше состояние крайне нестабильное. Сердце бьётся неспокойно, а давление повышается. Я отдам нужный список лекарств при необходимости вашему мужу. Предупреждаю! В самолечение не играем!
Мужчина в белом халате покинул комнату. Мира сразу следом за его уходом поправила мне одеяло и приоткрыла окно.
— Хочешь, я останусь с тобой на ночь? — Мирку тут же передёрнуло от своих слов. — Ой! Да как я могу… Сегодня ведь ночь брачная твоя…
— Ни о какой брачной ночи и речи быть не может, Мир. Ренат запретил мне покидать комнату этой ночью. Я, похоже, рассудок терять начинаю…
— Я не видела, что происходило, Амир увёл всех прибрежных сразу при первых выстрелах. Но знаю, что ты сделала. И, Анит, знай, я думаю, ты поступила достойно.
— Достойно? Может, своевольно? Кто я, чтоб жизнь отбирать!
— А в чём разница? Этот человек отобрал бы твою. Ему ничего не стоило бросить тебя тем кретинам-зэкам, похитившим тебя.
— Я очень сомневаюсь, что он был моим отцом, — я укуталась в одеяло, будто спрятавшись, — я в тихую сделала заказной ДНК-определитель. У меня огромная вероятность, что папа мне абсолютно никто.
— Ты… Не заслужила ни одного из тех кошмаров, которые пережила, дорогая, — Мира забралась ко мне под одеяло, поделившись своим теплом, — сегодня я останусь с тобой.
— Мир, моя проблема не так велика как твоя.
— Давай сегодня мы не будем думать о том, что заставляет нас опускать голову, — она спокойно улыбнулась, поглаживая меня по волосам. Она потянулась к лампе, выключив свет, — утром всё изменится.
— Думаешь? — я недоверчиво прятала от неё взгляд, стараясь не разрыдаться.
— Я клянусь… Чувствую… Верю.
Её три простые фразы не позволили мне засомневаться в себе. Когда я закрыла глаза, на какое-то время получилось всё-таки поспать. Укол помог, не без заботы Мирославы, я перестала дрожать, благодаря объятьям чëрноглазки.
Я так проспала несколько часов и, открыв слипшееся веки, потянулась к стакану воды, отпив пару глотков.
Моей жажде стало мало, и я, не мучав своё желание попить ещё, встала аккуратно с кровати, убедившись, что Мира мирно спала. Будить я её не собиралась, мне становится всё меньше хотеться просить о чём-либо красавицу, с ещё плохо видным животиком.
Я вышла в коридор, держась за стенки. В доме царила темнота, сравнимая тишине — надеюсь, Подольский находится в своей комнате, потому что получать выговор, что я выбралась из своей тёплой клетки, не обрадует никого… Опять влетит!
Он сразу меня спросит, почему я не отправила за водой Мирку. Да вот, жаль, я не такая сволочь, которая ради грёбаного стакана человечности лишится. Он не знает, какого ей сейчас…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А лучше бы знал. И о чём только Амир думает? Если Ренат до сих пор не в курсе, лучше не станет. Живот растёт, а вместе и с ним её самочувствие. Амир не признаётся, как и Мира. Они ставят меня в положение, что говорить об этом придётся мне! Ренату надо понять, что эта троица в любом случае обязана остаться. Уверена, они смогут совместить работу с семьёй, особенно находясь частенько рядом. Да и людьми с их криминальными замашками лишний раз не раскидаешься!
«Надейся на хорошее… Надейся на хорошее!».
Я повторяла эти аффермации, добираясь до кухни, выглядывая с интересом в окно. Сегодня царило полнолуние, и белоснежный свет свозь ночь освещал первый этаж.
Открыв холодильник, я достала воду, налила в стакан. Я выпила прохладную воду до дна и уже по новой наливаю ещё: «да что это со мной такое? В жар не бросает! А воды всё мало. Пью как в не себя».
— Другого момента может не настать, племяшка! — игристо, подобно вину, появился из ниоткуда голос Богачёва. Мужчина появился передо мной, забирая весь оставшийся лунный свет на себя. — Я хочу поговорить о том, что происходит между нами. Пора покончить с этим… уже навсегда.
Глава 45
— Я ошиблась, Сам, — ставлю стакан в мойку, старясь не разбить, ведь руки жутко начали по новой трястись, — и ошиблась во всём. Сначала мне не верилось, что папа в правду был способен на подобные вещи… А уже после стольких доказательств руки и сами начинали чесаться при мыслях о нём. Ренат пытался меня убедить, что папа не тот, кем он себя показывал. Но мне-то что с этого было? Я слепо хотела верить в детскую любовь отца и дочери.
— Он был пустышкой, Анита. Смирись, ты избавилась от него самолично.
— В том то и дело, что сама. А правильно я поступила? Мои руки ни разу не оказались в крови до вчерашнего утра. Может, для тебя или Подольского, убийство — это просто проблема, от которой лучше избавиться разумно. Для меня — грех, с привкусом адских мук.
— Можешь расслабить себя тем, что это перешло по наследству, — неожиданно выдал Самир, приблизившись ко мне ближе, — Игорь был первоклассным убийцей. Почему тебе не пришло в головушку, что твоя жестокость — просто на всего инстинкт.
— Инстинкт? — я бросила озлобленный взгляд на него. — Я не родилась убийцей…
— Но кем-то же родилась, ты не можешь быть и травоядным, и хищником, если не определишь, к какому виду ты принадлежишь.
— С каких пор теперь мы сравниваем меня, как животное?
— Анита, успокойся, я знаю, что тебе сейчас тяжело, — он встал ко мне вплотную, и теперь я погрузилась в темноту, ощущая лишь его запах, морских солёных волн. Слышу его прерывистое дыхание, оно такое тёплое и горячее. — Я решил, что это станет нашим последним разговором, если ты не ответишь мне на свой вопрос, от которого завишу не один я. Подольский тоже заслужил знать.
Я согласно кивнула и пусть знала, какой вопрос меня ждёт. Я оставалась при своём мнении.
— Ты готова бросить Подольского и остаться со мной на взаимных чувствах? Я уверяю тебя, Анита. Мы покинем наш город, и ты больше никогда не почувствуешь боли и страдания. Я дам тебе всё. Твои мечты станут моими мечтами… Я не покину тебя до последнего вздоха.
— Тогда советую выдохнуть тебе с полна, — я отворачиваюсь и тут же теряю связь с ним, — я не поеду с тобой. Сам. Я уговорю Рената сделать между вами договор, о взаимном сотрудничестве. Но я не вижу нас там, где я видела себя другой… сильной независимой, такой, какой всегда боялась быть. Настоящей.
— Значит ты выбрала его, — губы Самира сильно скривились. — Могу знать, что ты нашла в нём?
— Не нашла, а увидела. — Я покрылась мурашками от воспоминаний, стараясь не вызвать мокрые следы под глазами. — Ренат меня не достоин. А я его. Но только он хочет видеть меня сильнее, чем я являюсь. Так, как он, на меня никто никогда не смотрел и не посмотрит. Я не оставлю его, будучи уже ему обещанной, я хочу разделить свою судьбу с ним, — мне становится страшно взглянуть в глаза Богачёву, но, поднимая голову, понимаю, что я говорю честно и открыто, и за свои слова мне резко перестаёт быть стыдно. — Ты, Самир, останешься мне дядей. Даже если не кровным, ты им останешься. Ты — моя единственная семья, не считая Дамирки. Пожалуйста, останься им. Я люблю тебя как члена своей маленькой семьи.
