— О-ей, плохо, плохо! — восклицали индейцы. — Там злые люди!
Течение несло нас к острову. Мы гребли как одержимые, пытаясь вырваться из цепких объятий стремительного потока. Наконец нам это удалось. После получаса отчаянных усилий мы заметили, что течение ослабело и грести стало легче. Еще одно последнее усилие — и плот закачался на спокойной волне. Мы издали радостный крик. До острова Робинзона оставалось около двух миль. Море снова было ласковым и тихим.
Неторопливо гребя, под вечер мы достигли северо-западной оконечности нашего острова. За день мы обогнули его громадным многомильным полукольцом, были до предела измотаны, удручены понесенным поражением и все-таки ощутили радость, когда плот с шуршанием уткнулся в берег и мягкий песок заскрипел под нашими ногами.
Ночь мы проспали на месте высадки, а на утро следующего дня переправили плот вдоль берега на восточную сторону острова, к устью нашего ручья, и вернулись в свое прежнее жилище.
Вблизи пещеры ставшие ручными и не помышлявшие разлетаться попугаи приветствовали нас радостными криками, что растрогало нас до слез, и на какой-то миг нам показалось, будто мы вернулись под родной кров.
МОРСКОЙ БОЙ
— Мы совершили две ошибки, друзья, — сказал я индейцам, когда, сидя у костра, мы обсуждали свое будущее и все случившееся. — Совершили две ошибки и потому не сумели переплыть пролив.
— Знаю! — воскликнул Вагура. — Плохой плот!
— Ты угадал. Нужно строить другой плот; полегче, поуже и лучше управляемый.
— Но как сделать легче? — спросил Арнак. — Мы и так брали только сухие бревна.
— А теперь сделаем из бамбука. У озера Изобилия его вполне достаточно. Бамбук легче бревен и достаточно прочен.
Арнак выразил по этому поводу некоторые сомнения, и в конце концов мы сошлись на том, что построим плот из бамбука, но борта укрепим небольшими сухими бревнами.
— А вторая ошибка? — напомнил Арнак.
— Мы слишком рано вошли в течение… В следующий раз нам надо отплыть вдоль берега как можно Дальше на восток и только там начинать пробиваться через течение к материку, чтобы не попасть во встречное течение на западе.
В этот момент хлынул проливной дождь, и нам пришлось укрыться в пещере. В последние дни ливни на остров обрушивались по нескольку раз в сутки, обильные, но кратковременные, предвещавшие наступление поры дождей.
Все последующие недели проходили в напряженной работе. Мы охотились, собирали плоды и коренья, строили новый плот и расчищали у реки от кустарника и бурьяна небольшой клочок земли, решив, на тот случай, если нам опять не удастся выбраться с острова, засеять его кукурузой. Теперь нехватки в мясе у нас не было — возвращаясь как-то с западной оконечности острова, мы доставили на своем старом плоту десятка два крупных черепах и держали их живыми.
В один из дней, пользуясь благоприятной погодой, мы засевали кукурузой свое поле, как вдруг все трое, словно по команде, бросили работу. Откуда-то издали доносились странные громоподобные звуки. Мы обратились в слух. В ту пору над островом нередко громыхали грозовые раскаты, но доносившиеся сейчас звуки не были обычным громом. В чистом небе ярко светило солнце, и тем не менее непрерывный гул сотрясал воздух.
— Это не гроза! — воскликнул Арнак.
— С моря идет! — поддержал его Вагура.
Бросив лопаты, мы помчались к холму, и, когда, взобравшись по склону выше крон деревьев, взглянули на море, взорам нашим открылась потрясающая картина: не далее мили от острова два корабля, отстоя друг от друга на четверть мили, вели ожесточенную орудийную перестрелку. Ясно видны были разрывы пушечных ядер, с плеском падавших в воду поблизости от кораблей. Клубы порохового дыма окутывали оба корабля.
С затаенным дыханием следили мы за боем. По оснастке я определил, что это двухмачтовые бригантины, каждая со множеством пушек.
Канонада была адская.
Корабли постоянно меняли свое положение, стремясь, как видно, повернуться к противнику так, чтобы обрушить на него всю мощь своих орудий. Многие ядра попадали в борта и в такелаж, разрывая ванты и парусную оснастку, но, несмотря на эти повреждения, не особенно, видимо, опасные, бой продолжался с неослабевающей силой.
— Кто это, Ян? — тревожно допытывались мои друзья. — Пираты?
На грот-мачте бригантины, находившейся ближе к острову, развевался флаг, и, хотя клубы дыма ограничивали видимость, мне удалось рассмотреть, что это флаг испанский. На другом, чуть дальше отстоявшем корабле я ничего не мог рассмотреть, и, похоже, флага там вообще не было.
— Готов поклясться, что тот второй — пират! — произнес я. — А этот, что ближе, — испанец.
Непрестанно маневрируя, корабли постепенно смещались к северу в район пяти небольших скал, торчавших из воды примерно в полумиле от острова. Теперь они оказались ближе к нам, и сверху, как на ладони, были видны все перипетии сражения.
Бой был жестокий. Пиратский корабль, как я его окрестил, пытался, судя по всему, подойти к борту противника, взять его на абордаж и захватить в рукопашном бою, но испанец держался настороже и искусно уклонялся от сближения. Стоило ему, однако, чуть отступить, как противник еще быстрее бросался вперед. Был момент, когда испанец, казалось, одерживал верх, сбив у пирата метким залпом фок-мачту и сразу ограничив его маневренность. Но спустя несколько минут на палубе испанца раздался страшный взрыв — взлетел на воздух пороховой погреб, — я весь корабль объяло пламенем. Это и решило исход боя в пользу пирата. Орудия смолкли.
Испанцы с пылающей бригантины, спасаясь, прыгали в воду. С борта спустили две шлюпки. Матросы, лихорадочно гребя, спешили удалиться от места пожара, направляясь к нашему острову.
Арнак судорожно сжал мою руку и, указывая на шлюпки, прошептал:
— Горе нам. Это плохие люди!
— Бежим отсюда! — вскочил и Вагура, готовый мчаться куда глаза глядят.
— Спокойно, друзья, спокойно! — удержал я их. — Пока ничего страшного нам не грозит.
— Тебе — нет! — буркнул Арнак, хмуря лоб. — А нам — да!
В сердцах я прикрикнул:
— Не болтай глупостей! Между мной и вами нет разницы! У нас одна судьба! Что бы ни случилось, я вас не брошу и не дам в обиду. Вместе живем, вместе будем и защищаться. Ваши враги — мои враги!
В глазах Арнака что-то мелькнуло, нечто похожее на искру благодарности, и он спросил:
— А эти в лодках тебе враги?
— Враги! — ответил я.
Мы не спускали глаз с двух лодок, приближавшихся к берегу. В них было около трех десятков матросов. Они лихорадочно работали веслами, поминутно оглядываясь назад, и так спешили, что натянули даже какое-то подобие парусов.
