class="p1">Рота остановилась, и огонь практически прекратился. Лишь кое-кто из вошедших в раж наводчиков ещё бил редкими очередями из башенных ПКТ
* чуть выше дувала, над которым появлялись фигуры душманов, стрелявших из гранатомётов.
*ПКТ – пулемёт Калашникова танковый (калибр 7,62 мм).
И тут же одна граната угодила в БТР по соседству с 300-м. В этот раз не было того киношного факела – был лишь разрыв гранаты, после которого машина замерла и заглохла.
Если экипаж и выжил, то он контужен. Выжить он смог бы только благодаря открытым люкам, через которые могло стравиться избыточное давление внутри корпуса БТРа в момент взрыва кумулятивной гранаты. Что там с состоянием экипажа, понять пока невозможно…
По соседнему БТРу почти сразу прилетела следующая граната, но черканула по касательной и врылась в землю…
Прошли какие-то секунды, может, минута, а в роте уже обозначились значительные потери… Они были неприемлемы*!
*Поле боя не то место, где обсуждаются морально-нравственные вопросы и самоограничения в выборе средств решения задач и обеспечения выживания солдат. И точно не то место, где решается дилемма: «Что такое хорошо, а что такое плохо». Эти принципы воспитываются раньше, а вопросы обсуждаются позднее, по итогам событий, в мирное время. А в обстоятельствах угрозы жизни своим подчинённым, командир обязан в первую очередь думать о своих солдатах, потому что он полностью в ответе за них и сохранение их жизней, и только потом за всё остальное. Для командира к категории «совершенно неприемлемо» должны однозначно относиться те события, когда бездарно по глупости или личной неготовности офицера погибают подчинённые тебе, а значит, полностью полагающиеся на тебя солдаты!
Ждать дальше было совершенно нельзя. Требовалось немедленно принимать решение, – оно было очевидно и надо было лишь его озвучить, и Шаховской, весь посеревший от пыли, которая проникала в открытые люки, и больше от своей душевной стискивающей нутро боли, почти непроизвольно просит:
– Пасько, ну… ну же! – цедит он сквозь сжатые челюсти, но пытается сохранить для Пасько его командирский авторитет и позволить ему проявить себя волевым офицером.
Поэтому, так и не нажимая на тангенту и не выходя в эфир, с огромным трудом ожидает несколько секунд длиною в бесконечность на решение и команду от самого Пасько.
И Пасько словно услышал его. Шаховской так громко кричал внутри себя, что Пасько как будто услышал этот внутренний клич Шаховского. Он стал ему почти отвечать, хотя самого запроса от Алексея к нему не поступало:
– Там люди же… – оправдывался перед кем-то в наушниках голос Пасько, не подозревая, что его слышат.
– У нас тоже… – немедленно ответил Шаховской по связи.
Из БТРа через боковой люк выскочила Тася с медицинской сумкой.
– Тася! – крикнул и всем телом дёрнулся за ней Шаховской, но не мог дотянуться до неё со своего места, и потому не успел перехватить и задержать.
В наушниках раздался голос Пасько – настолько глухой, словно шёл из-под земли, но решительный:
– Рота, вперёд! Сосредоточенным, огонь!!
Машины прыжком сорвались с места, остервенело ведя огонь длинными очередями.
Шаховской громко и властно закричал по связи:
– «Кольцо», всем! Я – «Кама», огонь короткими, строго по духам!
Но пули летели и в цели, и в людей… Люди метались, падали. Они в ужасе и панике…
До дувала остаётся метров сто. Некоторые БТРы уже начали огибать кишлак с флангов. И неожиданно огонь оттуда прекратился.
С окраины кишлака, обращённой к горам, вырвались два легковых пикапа и размалёванный автобус, набитые душманами. Они пытались на скорости уйти в сторону гор, расположенных рядом с кишлаком, на только им известные дороги и тропы, чтобы оторваться и укрыться в горах.
Рота с места остановилась и сосредоточила свой массированный огонь по тем трём убегающим душманским машинам. Стрелять в подобном заадреналиненном состоянии сложно, и не все пули ложились точно в цель, но трассы от четырёх-пяти БТРов достали убегающие машины.
Одной легковушке всё же повезло – она сумела допетлять до гор и скрыться. Но во вторую колымагу и автобус впились жгучие трассы, и машина встала как вкопанная, а автобус дёрнулся и завалился. Духи пробовали выскочить из машин, но под очень плотным огнём многие «торопыги» гибли и падали как подкошенные в нелепых позах. Автобус загорелся. Стоял чад чёрной копоти от горящих покрышек.
Завершение боя стало особо удачным и эффективным. Какие-то заметные движения человечков возле машин прекратились, и огонь по ним затих.
Тася всё это время оказывала помощь раненым с тех двух подбитых БТРов, которые стояли невдалеке сзади.
Машины Пасько остались на местах, где их застало окончание боя. Возле дувала были разбросаны тела мирных людей: убитых и раненых. А оставшиеся в живых бродили в этом кровавом месиве, выискивая своих близких и родных.
Это было очевидное запредельное преступление тех «верующих» душманов, которые выбора солдатам не оставили. Прикрылись живыми людьми в надежде поставить «шурави» в безвыходное положение.
Но в бою, как и в жизни, многое решает человеческая воля и выбор – бороться или опустить безвольно руки… В этом скоротечном бою воля «шурави» оказалась сильней. Рота Пасько завоевала победу, а душманам воздалось сполна, хотя цена победы была жестока и трагична, как случается подобным образом и многое остальное на войне.
Солдаты выбрались из машин на броню и безрадостно наблюдали эту человеческую беду. Некоторые нервно закурили, ещё не остыв после горячки боя.
Шаховской по рации передал информацию об окончании боя комбату. Сообщил, что есть повреждённые машины и нужны летучка с зампотехом, чтобы потянуть подбитый БТР, и бортовая – забрать погибших. Получил от комбата на это подтверждение и ориентировочное время – минут пятнадцать до их прибытия.
За это время к его машине подошла Тася и подъехал Пасько. Мужчины спрыгнули и присоединились к Тасе.
Шаховской:
– Что у нас с людьми и техникой?
Пасько:
– Трое человек погибло, трое ранено, два контужено… Это только пока на сегодня… Погибли командир взвода Медведков и его водитель… И Ментурадзе погиб…в другой машине… Так грузину и не удалось в Тбилиси по… ну, это… – язык почему-то отказывался говорить скабрезность, – как его… короче, так и не увидел он своего Тбилиси.
– Что, Саш, с машинами? – досадливо поморщившись, подтолкнул Шаховской Пасько к продолжению ответа на свой вопрос.
– Ну, я же говорю, одна восстановлению не подлежит – выгорела полностью, боекомплект сдетонировал. Другая повреждена выстрелом, но ремонтопригодна, стоит на колёсах, – отчитался Пасько без обычного гонора.
Шаховской:
– Сейчас, минут через десять, подъедет зампотех. Они с техникой разберутся. Будет бортовая… На неё погрузят погибших. Раненых нужно будет вывозить на летучке зампотеха… Слышишь, Тася?.. Тася, ты останешься здесь и обратно вернёшься с ранеными и зампотехом, – он повернулся к Пасько. – Саш, тебе пора быстро на блок: мы
