Леонид Шевцов
Хлеба кровавый замес
Ночь прошла, а день приблизился:
итак отвергнем дела тьмы
и облечемся в оружия света.
Послание к Римлянам.
Глава 13, стих 12
Глава 1. Орёл
В бездонном ясном небе парил одинокий орёл. Степенно, не взмахивая крыльями, а лишь двигая несколькими невесомыми пёрышками, он менял свое положение в воздушных потоках и то взмывал вверх, то опускался вниз. Его величественный полёт властно приковывал к себе внимание и завораживал.
Орёл в этом чарующем полёте скорее был похож на посланника свыше, чем на летающего хищника. Эта огромная и тяжёлая птица парила в небесной выси, словно под воздействием некой мистической силы.
Вот такая эклектика – картина была классическая, пейзажная и сюрреалистичная одновременно. Что называется – все тридцать три удовольствия сразу. Описывая круги, орёл мог наблюдать огромное скопление крупных объектов неведомого ему предназначения – БМП, БТРов, танков и другой боевой техники.
Вопреки отсутствию в них жизни, те железные коробки гремели и скрежетали, урчали и рыкали, как неведомые звери. Возле них суетились мелкие существа немного крупнее архара, на двух ногах и одинакового окраса – это были военнослужащие в полевой форме.
Его полёт был исполнен хищного предвестия неминуемого события – чьей-то жертвенной смерти ради его орлиной жизни. Он, одинокий и гордый, зависший над боевой техникой оперативной группы, напоминал в своём ритмичном, целенаправленном движении некоего назначенного свыше наблюдателя.
Внизу, под парящим орлом, по грунтовой дороге, постоянно утыкаясь в солдат, совершенно не обращающих на машину внимания, двигался БТР под номером «300» с экипажем, сидящим сверху. Водитель сигналил и стремился продавить себе дорогу, но получалось плохо: вся территория «стойбища» была нарезана на установленные участки земли для стоянки ротных колонн, и они на этой земле чувствовали себя полноправными хозяевами.
Все те подразделения были «чужие» для экипажа 300-го, и их бойцы крайне неохотно уступали ему дорогу, хотя сама та грунтовка проходила сзади общего построения машин и лишь разделяла стоянку с известной по человеческим потребностям санитарной зоной.
Один из солдат, сидящий на броне 300-го и не опалённый ещё ни разу пороховыми дымами боёв, сказал:
– Им это чё-то совсем не нравится, что мы тут едем… Когда они хезать* шастают.
*хезать (молодёжный жарг. восьмидесятых годов ХХ века) – ходить по-большому
Своей наблюдательностью «блеснул» башенный пулемётчик, который недавно прибыл в часть после учебки вместе с другими молодыми. К нему прижилась кличка «Молдаван», потому что был он типичным представителем своего народа: по-детски наивным, неунывающим и юморным, добродушным, дружелюбным парнем.
Водитель Женя, молодой, беззлобный и располагающий к себе киргиз с ухватками опытного воина и почему-то бледной для азиатов кожей ответил:
– Я не Дембель Неизбежный, чтобы всем нравиться, – при этом звучали нагловатые и дерзкие нотки старослужащего солдата, но как-то наигранно, не по-настоящему.
Бойцы рассмеялись. А другой молодой – Вася, родом из Москвы, также необстрелянный, попытался сыграть в «бывалого» и брякнул:
– Ага, и не пузырь водяры, чтоб всем наливать.
Но шутка не задалась – рано по срокам службы было так шутить, поэтому смеха не вызвала.
Женя, как старший и опытный солдат, постарался в меру сил показать масштабы «служения Родине»:
– Вот, Вася, ты хоть знаешь, сколько нужно служить до дембеля? Точно только. С точностью до каждой минуты до «Великого Дембеля»? Вот сколько два года в минутах?
Вася задумался над темой, стал в уме пытаться высчитать хотя бы приблизительно.
– Точно не знаю… Много… тысяч сто… больше? – прикинул Вася с его математическими московскими способностями.
– Ответ неверный! Ничего ты не знаешь! Это потому, слоняра*, что тебе ещё пахать и пахать до Дембеля Благословенного. Ты всех тонкостей этой службы совсем не догоняешь. Что тебе о дембеле думать? Рано ещё! Ты долг Родине не отдал, только кашу жуёшь казённую на халяву. Вот послужишь с моё, вот тогда научишься Родину любить, разгильдяй! Будешь каждую минуту высчитывать до своей московской жизни кучерявой…
* «Слон» (арм. жарг.) – в основных родах сухопутных войск так называли солдат в период службы от полугода до года.
– Да, ну и сколько? – протянул Вася.
– Один миллион 51 тысяча 800 минут, – солидно сообщил Женя, – и я их все выслужил, и на третий год пошёл. Как матрос. – Он засмеялся.
– Ничего себе, как много! – от души изумился Молдаван. – Никогда бы не подумал. Целый миллион…
– А почему ещё держат, Женя? – искренне сопереживая, озадачился этой вопиющей, на его взгляд, несправедливостью Вася.
– Скоро должен быть выход, как обещают, и всем дембелям в Афгане увольнение в запас на полгода отложили. Чтобы молодых сюда не засылать. Сейчас опасно. Много войны стало! – дал тот точную и исчерпывающую информацию.
– А так разве можно? – не унимался «умник» Вася.
– Можно-нельзя, а приказ пришёл, и мы дальше служим. Раз так надо. А что делать? – в свою очередь поставил прямой вопрос Женя.
– Не знаю, – ответил Вася.
– Вот и я тоже! Родина сказала – «надо», вот мы и служим как на подводной лодке. А куда деваться с подводной лодки? – задал риторический вопрос Женя, завершая им эту тему.
Пока отмалчивался лишь офицер лет двадцати пяти со спортивной, пружинистой фигурой, сидевший на броне командирского люка. Одет в амуницию не так, «как положено», а именно так, как необходимо для действий в бою. Каждая мелочь его совсем непоказушного обмундирования повествовала про значительный опыт такого участия. Его внешность излучала уверенность человека, накоротке общавшегося со смертью и побывавшего в непростых боевых передрягах. И от него исходили неподдельные волны спокойствия и силы, благодаря которым все окружающие интуитивно чувствовали себя в безопасности.
Недавно назначенный на должность начальника штаба рейдового батальона капитан Алексей Шаховской ехал совершенно молча, чем-то озадаченный.
Молдаван, простецкая его душа, из-за врождённого отсутствия чувства такта в современной его трактовке решил не обращать внимания на офицерские размышления:
– Товарищ капитан, а что это орёл тут над нами летает?
– Охотится, добычу высматривает.
– На нас, что ли? – фыркнул Молдаван.
Женя сквозь ровный рокот двигателя всё равно слушал разговор и попутно старался учить молодых солдат воинскому такту:
– Тебе ж сказали, любознательный, что добычу высматривает!
– А что тут можно высматривать, кроме бойцов? – напирал уверенный в собственной логичности Молдаван.
Вася-москвич решил из солидарности поддержать своего сотоварища по призыву:
– Да что тут вообще поймать можно? Вот огрызков всяких и объедков – валом. А ворон совсем нет. Я не видел что-то… Орёл, что ли, огрызки будет лопать?..
