— Отлично, значит, вы поговорили о высоком, стали складывать отдельно консервные банки и объедки. Что еще?
Все это было очень забавно, однако Алекс никак не могла подобраться к сути. Что стоит за этими контейнерами с мусором и экологически безопасными коробками от стирального порошка?
— Ну, и мне показалось, что он как-то особенно смотрел на меня, но, в сущности, не о чем говорить. Просто мне хотелось в это верить.
Алекс сама удивилась, какое облегчение испытала при этих словах. А ей-то казалось, что она взяла себя в руки и оставила надежду!
— Он что-нибудь сказал тебе? Намекнул, что ты ему небезразличен?
Она внутренне сжалась, приготовившись к очередному удару. Но ведь, в конце концов, Саймон мог истолковать в свою пользу самое невинное высказывание.
— Ничего особенного, но я это чувствую. Ты ведь тоже заметила? Слушай, для меня это много значит. На этот раз все по-другому, Алекс. Я очень дорожу им. Я действительно хочу сделать его счастливым.
«Чего ты действительно хочешь, так это залезть к нему под одеяло», — подумала Алекс.
Ее одолевали сомнения насчет чистоты мотивов Саймона. Горбатого могила исправит — это точно про него. Вот уж у кого развит инстинкт охотника! Чем труднее, тем интереснее. И хотя он говорит так жалобно и ни на секунду не сомневается, что чувства его глубоки и искренни, Алекс могла поспорить, что его запал иссякнет, как только добыча окажется в его руках.
— Саймон, я не сомневаюсь, что это для тебя важно. Но ведь ты даже не знаешь, как он ко всему этому относится, ну, ты понимаешь, о чем я. Ты когда-нибудь видел его с парнем?
Последовала долгая пауза. Алекс судорожно прижала трубку к уху, ожидая ответа.
— Ну, вообще-то нет. Но по-моему, у него никого нет, кроме нескольких приятелей, которых я знаю. С другой стороны, он какой-то странный: все время молчит и о чем-то думает, как будто у него есть тайна.
— Тайна?
Ее голос предательски дрогнул, но Саймон был слишком поглощен своими собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на такие вещи.
— Но опять же, не исключено, что он думает обо мне. Никогда нельзя сказать наверняка. Может быть, он ломает голову, как ему сделать первый шаг.
Алекс почему-то в этом сомневалась, но у нее не хватило духу разочаровать Саймона. К тому же ей хотелось расспросить его поподробнее.
— Из чего ты делаешь такой вывод? Он что-нибудь тебе говорил?
— Да нет, просто мы живем в одной квартире, а ты знаешь, это щекотливое положение. Можно разрушить сложившиеся отношения, дружбу, в конце концов. Я случайно увидел одну вещь…
— Ну?
Алекс едва смогла усидеть на стуле, но старалась говорить спокойно.
— У него около кровати лежит книжка про мужчин с Марса и женщин с какой-то другой планеты[3]. Но это ведь ни о чем не говорит. Может, Ник вообще хочет научиться общаться с женщинами. Тебе никогда не казалось, что он испытывает какую-то неловкость в твоем присутствии?
Неловкость — это очень точное слово. Именно ее они и чувствовали, однако Алекс предпочитала не посвящать Саймона в причины этого ощущения.
— Да нет. По крайней мере я ничего такого не замечала. Но может быть, он просто мало знает о женщинах, и ему интересно. Может быть, его последний… э-э… роман оставил слишком глубокий след, и он решил поменять ориентацию. Кстати, ты ведь вообще не знаешь, был ли это мужчина. С таким же успехом Ник мог быть влюблен и в женщину. В конце концов, ты же сам говоришь, что не видел его с парнем. А ведь раньше у тебя не было проблем с мальчиками. У Ника была уйма возможностей.
Еще бы у него не было возможностей! Алекс только не могла понять, кого она пытается убедить — Саймона или себя.
— Но это не значит, что у него не та ориентация! С женщиной я его тоже не видел.
Саймон разозлился не на шутку. Он терпеть не мог, когда опровергали его теоретические построения, а тут ему, как никогда, было нужно оказаться правым. Ах, если бы он знал! Если бы они оба знали. Хотя Саймон, судя по его уверенному голосу, нисколько не сомневался в правильности своих выводов.
— Слушай, солнышко, ты же меня знаешь. Я когда-нибудь ошибался? Еще когда ты сходила с ума по этому адвокатишке, я тебе сказал, что он втихаря распевает Глорию Гейнор[4]. А тот актер…
— Ладно, ладно!
Еще не хватало ворошить прошлое! Что было, то было. И все-таки у нее есть один козырь, который заставил бы Саймона заткнуться, если бы она им воспользовалась. От его теорий камня на камне не осталось бы. По своему опыту, горькому и сладкому одновременно, Алекс знала, что Ник более чем способен заниматься любовью с женщиной. Мог же Саймон раз в жизни ошибиться! Пусть он чрезвычайно опытен и всегда был прав, но тут он сбился — ведь ему так хотелось верить в эту свою идею насчет Ника. Наконец-то в ее мрачных мыслях появился просвет. Она даже почти поверила, что все может быть хорошо. Почти.
— В любом случае он сказал, что поедет со мной.
Вот оно! Конечно, она знала, что так и будет. Все ее мечты развеялись в пух и прах. А в голосе Саймона так и слышались нотки триумфатора.
— Алекс, алло, ты еще здесь?
— А? Да, да. Прошу прощения, я поперхнулась кофе. — Алекс глубоко вдохнула и прокашлялась, пытаясь придать своему голосу твердость. — Так куда вы собираетесь ехать?
«Оскар» за лучшую женскую роль. Она сама поверила той небрежности, с какой это было сказано. Если бы в самом конце голос не дрогнул, впечатление было бы полным.
— На Бали. Там будут съемки, ну и потом останемся на несколько дней — осмотрим достопримечательности, отдохнем.
Можно себе вообразить, какие достопримечательности интересуют Саймона! Алекс раздраженно смахнула со стола несуществующую пыль и взяла в руки ножик для разрезания бумаги. Вскрыть вены — и никаких проблем. Во всяком случае, этот способ самоубийства хорош тем, что она будет умирать достаточно долго и вполне успеет насладиться иезуитством Саймона.
— Прекрасно! Когда вы едете?
По-прежнему равнодушно, по-прежнему спокойно. Хорошо, что она с утра пила только кофе, иначе только Бог знает, что она могла бы наговорить.
— Через пару недель. Слушай, я хотел попросить тебя об одном одолжении. Ты не могла бы присмотреть за Миу-Миу, пока мы будем там? Все эти питомники, где их держат за решетками… Малышка так привыкла к ласке, она там зачахнет.
У Алекс было несколько другое мнение по этому поводу, но она выказала полную готовность. По крайней мере у нее будет ключ от квартиры и она сможет беспрепятственно оплакивать свою участь в спальне Ника. Возможно, даже останется на ночь — и будет спать на его простыне. В конце концов, если уж ей не достался оригинал, хоть порыдает над его оттиском на подушке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
