– Было бы неплохо, – отозвалась она. Ей и невдомек истинный мотив его предложения. Зоя тоже хотела его куда-нибудь пригласить в благодарность за предоставленную ей возможность взять короткий отпуск. Правда, ее не покидало чувство вины, что она оставляет Джейд, но он обещал приглядеть и за малюткой: каждый день по дороге из больницы домой будет ее навещать.
– Ты не врач, а настоящая палочка-выручалочка! – выпалила она, устраиваясь вместе с Сэмом за уединенным столиком в маленьком итальянском ресторанчике. Она приглядела это место несколько лет назад благодаря тишине и хорошей кухне. Впервые после совместной учебы им с Сэмом представилась возможность просто посидеть и поболтать. Оба не удержались от улыбки, когда речь зашла о том, сколько понадобилось времени, чтобы к этому прийти. На протяжении целых восемнадцати лет их пути регулярно пересекались, но они никогда не оставались с глазу на глаз – так обоих увлекала работа.
Оба заказали равиоли. Он предложил ей выбрать вино, но она отказалась. Разговор снова зашел о работе. Где-то к середине ужина она заметила его мальчишескую улыбку, теплое, дружеское выражение глаз. С ним ей было поразительно легко, даже легче, чем прежде.
– Ты хоть чем-нибудь занимаешься, кроме работы? – участливо спросил он. Сэм восхищался ею, но при этом жалел. Она так старается ради людей, а он знал не понаслышке, сколько это отнимает времени и душевных сил. Казалось, никто и ничто не в силах ее изменить. Он не мог себе представить, чтобы ей что-то давала связь с Диком Франклином или с кем-либо еще вроде него.
– В последнее время – нет. Не считая Джейд, конечно.
– Ты когда-нибудь была замужем?
Как он и думал, она отрицательно покачала головой:
– Никогда. – Казалось, ее это нисколько не удручает. Ее устраивает такая жизнь, она счастлива с приемной малышкой. Вроде бы Зою полностью удовлетворяло ее существование. Но Сэма продолжало разбирать любопытство.
– Почему? – настаивал он. – Если ты, конечно, не возражаешь против допроса.
Она улыбнулась. Какие могут быть возражения? Кроме смертельной болезни, ей нечего от него скрывать.
– В молодости мне не хотелось замуж. Единственный человек, с которым я бы не возражала соединить свою жизнь, умер более десяти лет назад, заразившись СПИДом при переливании крови. Благодаря ему я открыла клинику. Он занимался медицинскими исследованиями и многого достиг. В сорок два года ему сделали коронарное шунтирование, что его и погубило. После переливания крови он не прожил и года. Я тоже хотела заняться наукой. Меня всегда влекли неразгаданные загадки, сложные болезни. Но когда участились случаи СПИДа, я увлеклась уходом за больными.
– Если бы ты пошла другим путем, для многих это стало бы огромной потерей, – искренне заметил он. Как лечащий врач она действительно творила чудеса. Он знал о гибели ее друга, но от других людей. Пока Зоя рассказывала, он наблюдал за ней. Она выглядела грустной, но не убитой горем, и он чувствовал, что она пережила потерю, хотя с тех пор так и не нашла никого, кто сумел бы ее восполнить.
– До СПИДа меня увлекал диабет у малолетних. По-своему это тоже беда, ничуть не меньшая СПИДа, просто на него не так обращают внимание.
– Мне это тоже интересно. Только я все равно что стервятник: люблю наведаться к другим врачам, там и здесь урвать сведения, решить кое-какие проблемы, сделать то, что по силам, и продолжить полет. Наверное, это безответственность, но мне никогда не хотелось иметь собственную практику. Сплошная писанина и возня, не имеющая отношения к медицине и больным. Мне нравится конкретная работа. Не люблю терять время на контракты, страховки, собственность, политику, в которую вовлечены остальные врачи. Возможно, я так и не повзрослел. Все жду, когда наступит день и я смогу примкнуть к группе врачей, начать с ними работать, но этого почему-то не происходит. Большинство коллег производит на меня отталкивающее впечатление, и я готов разве что их подменять, как тебя. В этом случае мне достается только хорошее, а плохого удается избегать.
Его исповедь вызвала у нее улыбку. Его рассуждения походили на жалобы врачей из отделений неотложной помощи: им тоже хочется лечить, а не возиться с бумажками. Но ей этот путь был заказан: так у нее не появилась бы своя клиника.
– Ты напоминаешь мне одинокого всадника, прячущего лицо под маской. Мои больные тебя любят, ты отличный врач. Не стану тебя осуждать за нежелание заниматься всякой ерундой. Мне самой не хватает партнеров, отсюда такая загруженность. Но с другой стороны, я тоже не хочу головной боли, споров, мелочной ревности и прочих проблем. Как ни ужасно это звучит, смерть Адама позволила создать именно такую клинику, какую мне хотелось. Но я до сих пор мучаюсь от отсутствия помощи. Она есть, но только от случая к случаю... – поправилась она с улыбкой, имея в виду его.
Сэму не терпелось узнать, что означает для нее связь с Диком Франклином, но он не решался спросить.
– Ты собиралась за Адама замуж, прежде чем он заболел? – Все, что касалось ее, было ему интересно: она сама, ребенок, которого Зоя удочерила, причины, по которым она так поступила, почему ее устраивает одиночество. Эта женщина его заинтриговала.
– Собственно, нет. Это могло бы произойти, но мы не говорили об этом. Он уже был женат и имел детей. А я слишком увлеклась созданием собственной практики. У меня были два врача-партнера, но потом я от них ушла. Брак никогда меня не привлекал, как и длительная связь. Мы часто виделись, были близки, но не жили вместе, пока он не оказался на пороге смерти. Тогда я на три месяца прервала работу, чтобы за ним ухаживать. Вот такая грустная история.
Судя по ее виду, она сумела примириться со случившимся. Речь ее звучала серьезно, но не скорбно. Со времени смерти любимого утекло много воды. Иногда она встречалась с его детьми, но близости между ними не было. Только после появления Джейд она наконец поняла, какая это радость – иметь детей. Сэм просил подробнее рассказать о малышке. Матери Джейд было девятнадцать лет, мужа у нее не было, желания воспитывать ребенка – тоже. Узнав, что ребенок родился от азиата, семья отказала ей в приюте.
– Это – величайшее событие в моей жизни, – призналась Зоя, после чего перевела разговор на него. – А ты? – Она знала, что, работая в Чикаго, он был короткое время женат. – Что стало с твоим браком? – Во время резидентуры они потеряли друг друга из виду. В Сан-Франциско Сэм приехал уже разведенным и предпочитал об этом не говорить, тем более что им с Зоей нечасто доводилось вести такие откровенные беседы, как сейчас.
– Женитьба длилась два отвратительных года – столько же, сколько резидентура, – ответил он, погружаясь в воспоминания. – Бедняжка, она меня почти не видела! Сама знаешь, как это бывает. Ей это не могло нравиться. Она поклялась, что никогда больше не свяжется с врачом. Но что поделать – генетическая предрасположенность! Ее отец – известный хирург в Гросс-Пойнте, брат – спортивный врач в Чикаго, а после меня она вышла замуж за пластического хирурга. Она родила троих детей, живет в Милуоки и, кажется, вполне счастлива. Я не видел ее уже много лет. Приехав в Калифорнию, познакомился с одной женщиной и прожил с ней не один год, но ни я, ни она не проявляли интереса к браку. У обоих за плечами неудачный опыт, и оба не были готовы его повторить. Честно говоря, ты чем-то на нее похожа. Она тоже святая, как ты. Ей всегда хотелось совершить что-нибудь незаурядное, и она подбивала меня. И в конце концов своего добилась – стала медицинской сестрой в лепрозории в Ботсване. – Зоя кое-что слыхала об этой героине, еще до того, как Сэм стал ей помогать. Встретиться с ней Зое не довелось. – Но я за ней не последовал.
