Да и для Забавы три года даром не прошли. Вдруг она за это время успела существенно продвинуться в своих магических опытах и теперь может составить достойную конкуренцию Василисе? О себе, в силу временной волшебной нетрудоспособности, молчу.
Не успели мы с котом вздохнуть с облегчением и насладиться полетом, как ненормальная ступа понеслась стрелой над самой кромкой леса. Наверное, если смотреть с земли, зрелище было впечатляющим, но, находясь в «кабине пилота», я не чаяла сойти на землю.
– Она всегда так лихачит? – вопила я, стараясь перекричать ветер.
– Это она кочевряжится, хозяйку в тебе не признает, проверяет, – орал в ответ кот. – У Яги летала тише воды ниже травы, каждому движению метелки повиновалась.
– Как же мне с ней сладить? – выла я, уворачиваясь от летящего прямо по курсу голубя.
– Не знаа-ю, – мяучил кот. – Но сделай же что-нибудь!
Ступа, чувствуя безнаказанность, стала стремительно набирать высоту. Зеленое море леса на глазах сужалось в квадратик, со всех сторон зажатый игрушечными полями и деревеньками с домами размером со спичечные коробки.
– А ну тихо! – взревела я, вдарив метлой по боку ступы. – На дрова пущу!
Ступа зависла в воздухе. Мы с котом настороженно переглянулись.
– Получило… – обрадованно начал Варфоломей, но тут ступа камнем рухнула вниз. – О-о-о! – заголосил он. – Штошшштытворишшшь!!!
Посадка была жесткой. Ступа вывалила нас на пригорке, у подножия которого расстилалось село, и штопором ввинтилась в облака.
– Хорошо хоть до места доставила, – проворчал кот, глядя вниз.
С пригорка село Чаруево, прямоугольное по форме, напоминало щедро накрытый стол, со всех сторон окруженный зеленой скатертью полей. В самом центре, словно высокий пышный каравай, возвышалось красивое деревянное строение. Его обступали крыши домов, выкрашенные в желтый цвет и похожие на треугольники сыра. Жмущиеся к ним сараи с высоты – что горбушки хлеба. Разбитые вокруг домов огороды – будто пучки петрушки и укропа, разложенные заботливой хозяйкой. По трем сторонам от села – засеянные поля, на которых трудились маленькие фигуре в светлых рубахах. С четвертой стороны – луг, словно нарисованный кистью импрессионистов – столько в зеленом море травы разноцветных мазков: синих, сиреневых, желтых, розовых, белых. Ветерок ворошил цветочный ковер, и тот казался размытым, нечетким. Цветы обтекали бело-черные и бежевые овалы, рассыпанные по полю, словно горсть бусин. Это коровы паслись на лугу под чутким руководством пастуха – маленькой белой точки, застывшей на краю луга. И с ароматом луговых трав ветер доносил нежные звуки свирели. Благодать! Я еще не успела спуститься в село, а уже была очарована его безмятежной идиллией.
Судя по всему, Чаруево не бедствует. Да и в разгар дня на полях полно народу – а с такими трудолюбивыми жителями голод селу не грозит. Да и злыдни здесь не приживутся. Я поежилась, вспомнив коварную нечисть, доведшую до полной разрухи когда-то преуспевающую вессалийскую деревню. Стоило одному из крестьян опустить руки и облениться, как за печкой тут же поселился вредный бесенок, а вскоре и всю деревню охватила эпидемия безделья. Надеюсь, после того как мы с Ивом изловили всех злыдней до единого да сплавили их окрестным русалкам под видом домашних зверьков, деревня восстановилась от разрухи и снова стала образцовой.
Мы спустились с пригорка к полю, вызвав любопытство местных. Селяне отрывались от работы, и я приветственно махала им рукой. Поравнявшись с девушкой в белом платке, которая рыхлила землю у дороги, я спросила, как найти Забаву, в душе волнуясь, как она воспримет это имя? А ну как замахнется мотыгой и разразится руганью в адрес злой ведьмы, которая увела у нее жениха или уморила корову? Но та солнечно улыбнулась и сказала, что дом Забавы я найду сразу – он один в селе о двух этажах.
– Разжирела девка, – хмыкнул у моих ног кот. – Раньше-то в маленькой избушке с родителями жила.
Мы ступили за ограду, и я разочарованно вздохнула. На первый взгляд в Чаруево не было ничего волшебного или необычного. Никаких самодвижущихся телег, выпрыгивающих из колодцев ведер, шагающих из лесу дров, которые я себе нафантазировала, видно не было. Самое обычное село. Добротные дома, цветущие огороды, пыльная улица со следами коровьих копыт, утки и курицы, щиплющие травку у заборов. При виде незнакомого кота птицы насторожились, но Варфоломей прошагал мимо, не удостоив их своим драгоценным вниманием, и пернатые снова принялись обрывать травку.
Забава жила в настоящем тереме. Это его с высоты пригорка я приняла за румяный пышный каравай. Резное деревянное великолепие возвышалось над крышами домишек и было видно из любой точки села, так как располагалось прямиком по центру.
– Надо же, – подтвердил мою догадку кот, – терем-то отстроила на месте избушки Агафьи!
Приплясывая от любопытства, Варфоломей подтолкнул меня к высоким воротам, и я стукнула по двери железной колотушкой в виде груши. Ждали мы долго, стучали раз пять. Наконец в смотровом окошечке показалась недовольная физиономия рябого мужика.
– Закрыты мы, приходите вечером! – грозно рявкнул он, оглядев меня цепким взглядом профессионального секьюрити. Ощущения такие, как будто я только что не прошла фейс-контроль в самый модный клуб Москвы. И вообще, что значит «закрыты»?!
– Мне Забава нужна, – не стушевалась я.
– Забава всем нужна, – ухмыльнулся секьюрити. – Приходи вечером, будет тебе Забава.
– Я до вечера ждать не могу, мне срочно надо, – разозлилась я.
– Смотрины? – понимающе хмыкнул мужик и как-то оттаял. – Что ж заранее не договорилась-то?
Я непонимающе переглянулась с Варфоломеем. Что еще за смотрины? Кастинг невест для Ивана-царевича, что ли, здесь проводят?
– Да, без Забавы тебе не обойтись, девонька, – приговаривал тем временем сторож, открывая засов. – Забава тебе вмиг поможет лебедушкой стать, а то что за дела – кожа да кости! – Пропустив меня во двор, мужик извернулся и заглянул за спину: – И коса уж больно тонка! – тоном профессионального сводника заключил он. – Такой красой жениха не очаруешь.
– А какой же очаруешь? – не сдержалась я.
Мужик мечтательно закатил глаза и описал руками нечто похожее на огромный шар.
– Ну ты погоди тут, я хозяйку позову!
И он умчался внутрь теремка, оставив нас с котом во дворе, в котором кипела работа. Порхали ведра, переворачивались корыта, взмывало из тазиков белье, звенел топорик, нарубая дрова. Мы проводили взглядом спину мужика и только сейчас смогли внимательней разглядеть дворик. Разглядели. Варфоломей от переполнявших его чувств плюхнулся на задницу, подмяв под себя пышный хвост, и в онемении переводил взгляд с поленницы на корыта. Было отчего онеметь! Во дворе ни одного человека, но при этом все двигалось, шумело, булькало, кипело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
