Не буду приводить в подробностях всю беседу. Из приведенного выше ясно, в каком ключе проходило наше общение. Да и ни к чему внукам обсуждать, какая легкомысленная была в молодости их бабушка (да и вряд ли изменится).
В последующие три дня я встречала Россетера в общественных местах неизменно рядом с обеими мисс Гринхауз. Я заметила, что он был предупредителен с ними обеими, но если с Аннабеллой герцог шутил и иронизировал, то с Розмари его тон был теплый и ласковый, без подтруниваний и усмешек. Розмари краснела и смущалась всякий раз, как он обращался к ней, но по-прежнему оставалась проста и естественна, без малейших признаков жеманства. Она не привыкла привлекать внимание, являясь как бы приложением к сестре, и манеры истинного джентльмена, долженствующие быть естественными, удивляли и радовали ее. Почти все остальные мужчины в присутствии Аннабеллы вели себя неподобающим образом в отношении других дам, что в моих глазах служило признаком отсутствия настоящего воспитания.
Присмотревшись к поведению Россетера, я заметила, что он галантен со всеми женщинами, но ведет себя совершенно по-разному с каждой из них.
С милыми скромными девушками вроде Розмари он был внимателен и учтив, но в речах его не было искорки лукавства, так украшавшей их. Он либо рассказывал девицам о Европе, либо беседовал с ними о погоде. Судя по всему, обходительность с дамами являлась частью его натуры, но именно те девушки, которых в обществе принято считать образцом добродетелей, его не привлекали.
С проказницами и хохотушками герцог держался шутливо, не упуская случая поддразнить их и получить ответную шутку. К сожалению, таких девиц в нашем кругу почти не было, в обществе Аннабеллы им не находилось места.
С почтенными дамами он вел себя как раскаивающийся грешник, чем совершенно покорил миссис Гринхауз, любившую по-матерински пожурить его.
Из всех перечисленных категорий выделялись Аннабелла и я. Она стояла выше всех категорий, требовала особого отношения к себе и неизменно получала его.
Что касается меня, то я более всего походила на описанных проказниц, но являлась хохотушкой не в силу склонности к сарказму. Определить отношение герцога к себе я так и не сумела – он хотя и шутил, но как-то странно…
Я перестала ходить на утренние прогулки, Гринхаузы же явно старались пореже приглашать меня к себе, так что наше общение с Россетером сводилось к приветствию и двум-трем взаимным уколам.
Меж тем мой муж начал поговаривать, что пора отправляться в поместье, и я решила, что самое разумное для меня поддержать его планы. Однако как-то вечером, когда он играл в вист у своего доктора, ко мне явился герцог Россетер.
– Добрый вечер, мадам. Я так долго был лишен вашего общества, что решил стать пиратом.
Я невольно вздрогнула – это слово вызвало у меня определенные воспоминания.
– Что это значит, сэр?
– Это значит, сударыня, что я решил похитить вас и увезти на своем корабле. Вы будете грозой морей!
– Я буду сиреной, зазывающей купцов на ваш корабль.
– Это превосходит все мои мечты! Послезавтра отплываем, я уже все устроил. Надеюсь, вы не забыли о нашем уговоре?
– Ну что же, придется начать репетировать песнопения сирены.
– Не думаю, что вам стоит утруждать себя. Наивные купцы отдадут все свое золото за один куплет. Кого вы хотели бы видеть в походе? Я осмелился пригласить мисс Розмари, ее сестра как раз собирается навестить подругу за городом.
Он не пригласил Аннабеллу? Я никак не ожидала такого поворота. А может, он действительно увлечен Розмари и потому не шутит с нею?
– Ее пение привлекло бы гораздо больше купцов – вы поступаете неосмотрительно. На какой час назначено отплытие?
– Что же, золота будет меньше – кораблю легче держаться на воде. Я думаю пригласить еще Морланда и приятельницу мисс Розмари. Отплываем в девять. Кстати, ваш сон по утрам так сладок или вы не хотите совершать моцион вместе со мной?
Я не знала, что ответить. Лгать – не хотелось, сказать правду – было невозможно. Пришлось ограничиться шуткой:
– Я думала, вы совершаете моцион по вечерам, и у вас не хватает сил еще и на утро. Я же действительно отдыхала эти несколько дней.
– Вечером я провожу время в восхитительном обществе, и только безумец мог бы желать лучшего. Видимо, я и есть этот безумец, поскольку мне не хватает общения с вами.
– Я польщена, сэр. Но общество безумца меня скорее испугает, чем обрадует.
Он улыбнулся:
– Я обещаю держать себя в рамках разумного поведения.
– Только не становитесь скучным. Разум в чистом виде – тоже не лучший вариант.
– Я все время вызываю ваше недовольство. Что мне сделать, чтобы вы могли лучше меня понять? – Его слова были шутливыми, но он выглядел серьезнее, чем хотел показать.
– Общаться с непонятным человеком гораздо интереснее: тайна всегда притягивает, а ее открытие разочаровывает.
– Ваши философские заключения делают вам честь и несут мне облегчение, поскольку я все же предпочитаю быть таким, какой есть.
Я не успела ответить, вошедший слуга доложил о появлении гостей. В комнату стремительно ворвалась Аннабелла, за ней едва поспевали Морланд и еще один молодой человек.
– Мистер Филсби! Наконец-то мы нашли вас! Мы собираемся покататься по набережной, посмотреть на закат, и ждали только вас. Едемте, пока еще не слишком поздно! – Она была, видимо, настолько раздосадована, что застала его у меня, что не смогла хранить личину паиньки.
– Добрый вечер, миссис Дэшвилл. – Морланд явно был смущен ее натиском.
– Добрый вечер, господа, – любезно ответила я и повернулась к Россетеру: – Приятно было побеседовать, ваше сиятельство.
Он поднялся и поклонился Аннабелле, после чего протянул мне руку:
– Надеюсь, вы составите нам компанию.
– Но все мы не поместимся в коляске Морланда! – вскричала Аннабелла.
– Не беспокойтесь, мы с миссис Дэшвилл поедем вслед за вами в моем экипаже. – Он явно забавлялся ее ревнивым гневом.
– Вечер прохладный, как бы миссис Дэшвилл не простудилась, граф не простит нам эту оплошность. – Мисс Гринхауз так не хотела моего участия в прогулке, что я решила непременно поехать.
– Миссис Дэшвилл очень любит гулять у моря, свежий воздух полезен для дамского румянца. – Россетер лукаво улыбнулся мне, явно намекая на утренний променад.
– Все замечательно устроилось. Едем, пока солнце не село, – тут же заключил барон Морланд, которого явно устраивал предложенный герцогом план.
Аннабелла первой вышла из комнаты, не говоря ни слова. Однако на улице она неожиданно повернулась к Россетеру:
– Пожалуй, я поеду в вашем экипаже, коляска Морланда слишком тесная для нас троих.
