Сытин немножко помогал ей войти в роль. И в Шереметьево, и здесь в парижском Орли он проходил пограничный контроль первым, а потом громко окликал её: «Я подожду тебя, милая». В его голосе было столько нежности, что контролерши в погонах теряли над собой контроль и не обращали внимания на легкое несоответствие фото в паспорте с чертами лица «милой», стоящей перед ними.
Пока такси с трудом пробиралось по центру города, Алексей работал за гида. Он произносил названия улиц, площадей, зданий, имен знаменитых людей. Всё вместе это звучало как чарующая музыка. Лувр, Бастилия, Булонский лес, Елисейские поля.
Верочка начала понимать, почему все так любят Париж. Не только за архитектуру. Не за богатство магазинов и музеев. Не за пикантные заведения и безликое метро… Окажись точно такой же город где-нибудь в Аргентине, он встал бы в ряд других симпатичных, но не самых ярких мест. Никто не захотел бы приехать сюда, увидеть и умереть.
Нет, Париж – это люди, жившие в городе, любившие друг друга, сочинявшие что-то и воевавшие с кем-то! Их тени витают над каждым домом, над каждым переулочком… Вот здесь размахивали шпагами мушкетеры, тут стояла мрачная Бастилия, от которой не осталось камня на камне… Вот громадина Дома инвалидов с гробницей любимца публики, странного тирана и узурпатора Наполеона… И почти с каждой точки виден белокаменный собор на холме Монмартр – базилика Сакре Кёр. Вокруг неё кучковались художники и прочая богема.
Вспомнив о Монмартре, Верочка вернулась к своим баранам. В том смысле, что под этим холмом рядом с площадью Пигаль должна быть маленькая гостиница, где два месяца назад жила Ольга со своей московской группой. А в каком-то из номеров жил некто Арсений. И цель прилета сюда Сытина и её, Веры Заботиной, одна единственная – по гостиничным книгам узнать фамилию этого типа.
Сытин около недели назад просил своего зама забронировать два номера в четырех звездах рядом с Плас Пигаль. Почему два номера? А ему надоело спать на коврике… Сейчас он даже обрадовался, что у них будут разные комнаты. После той ночи он чувствовал вину перед Верочкой. Он до сих пор не мог понять, проснулась ли она тогда или он взял её во сне. Да, она мурлыкала и слегка обнимала, но так и не открыла глаза, и не сказала ни слова…
В лифте гостиницы Верочка увидела в руке Сытина два ключа и печально улыбнулась:
– Мы хоть будем соседями?
– Да, номера через стенку. Стучи, если что…
– Хорошо… Приятно знать, что ты рядом.
И всё! Больше об этом не говорили. Не ей же предлагать совместное проживание! Не женское это дело… Не хочет, так и не надо!
Основную задачу решили в первый же день. Помогло то, что Сытин сносно владеет французским. А еще повезло в том, что администратор отеля, где когда-то жила Ольга, был человеком восточным и горячим. Этот бывший житель Стамбула женщин очень любил, но считал, что красотки должны быть заперты в доме хозяина, как куры в курятнике. Если ты жена, то сиди на насесте и кудахтай, а не таскайся одна по Европе!
Как восточная женщина, Верочка скромно сидела в холле, пока Алексей что-то объяснял французу турецкого происхождения. Тот быстро врубился, размахивал руками, восклицал «Ой, ля-ля» и прищелкивал языком. Потом он достал журнал учета, и они с Сытиным стали листать его, тыкать пальцами в фамилии постояльцев, делать выписки…
Завершив дело, Алексей вывел Верочку на любвеобильный бульвар Клиши, где знаменитый Мулен-Руж и более откровенные заведения.
Они заглянули в первый попавшийся ресторанчик, над которым явно не было красного фонаря. Это был устричный «Веплер»… Пришлось есть, что дают – раскрытые моллюски на блюде со льдом. А на гарнир – лимон и белое вино.
Верочка ждала перевода:
– Так неприлично, Сытин! О чем вы там говорили? Обо мне? Этот француз смотрел на меня как кот на сметану.
– Это такой же француз, как я эскимос.
– Да, усы у него, как у торговцев на наших рынках. Он азербайджанец?
– Почти попала. Он, Верочка, турок. А смотрел не тебя так потому, что любит красивых и скромных женщин… Я сказал, что ты моя четвертая жена, самая молодая в гареме.
– Дурак… А Арсения ты нашел?
– А как же! Искомый нами субъект носит фамилию Хреков. А номер для него заказал некто Пауль Ван Гольд из Амстердама. Я уже слышал о нем от одного священника.
– От кого?
– В последней группе у Ольги был такой Антон Гаев. Бывший разведчик, а потом и бывший священник. Так он проследил встречу Ольги с этим Паулем.
Дальше Сытин с жаром начал строить версию, в которой нашлось место и Милану Другову с его ребятами, и Арсению, и Ван Гольду, и московскому ювелиру Хрекову – новому хозяину квартиры на Арбате… Он говорил и говорил, а Верочка думала о другом.
– Постой, Алексей! Значит, мы узнали в Париже все, что хотели? Значит – завтра летим в Москву.
– Узнать-то узнали, Но я сам не ожидал, что так быстро управимся и гостиницу оплатил за пять дней. Придется догуливать остаток. По Луврам будем ходить, на башню инженера Эйфеля поднимемся, в Версаль поедем… Довольна?
– Конечно! Я же первый раз в Париже… А о чем тебе турок в самом конце говорил? Он суровый такой стал и зло на меня посмотрел.
– Это он на всех женщин в твоем лице… Говорил, что у него восемь детей, а француженки рожать перестали. Говорил, что через тридцать лет мусульман в Париже будет большинство. И вот тогда всех заставят Коран уважать… Вот будет кино – «Три янычара». Вместо кардинала шейх, вместо короля султан, а Миледи в хиджабе.
В последний день Верочку ожидал еще один сюрприз. Сытин решил познакомить её с ночной жизнью Парижа. До трех ночи они ходили по барам, клубам и другим точкам местной тусовки. Интересно, но громко, ярко и назойливо.
Доведя Веру до ее номера, Сытин вдруг сказал: «Отдыхай. Завтра едем в Амстердам. Всего на пару дней… Очень хочется посмотреть на магазин Ван Гольда… Кстати, в Амстердаме тоже есть злачные места. Называется – квартал красных фонарей».
Ювелирный магазин на улице Дамрак был именно таким, как его описал Антон Гаев. Вокруг скромная роскошь буржуазии, а в центре приветственный плакат с портретом хозяина. А еще на стеклянных прилавках аккуратненько разложены стопки буклетов с улыбкой все того же Пауля Ван Гольда.
У Сытина вдруг возникло страстное желание купить что-нибудь для Верочки. И не безделушку, не колечко за двести баксов, а изумрудное колье или в крайнем случае алмазные подвески, как у королевы Франции… На последнее денег у него не хватило бы, но две-три тысячи евро он мог потратить свободно. Мог, но испугался… Верочка вполне может подумать что-нибудь не то. Решит еще, что он извиняется или платит ей за ту ночь. После такого подарка оба попадут в ловушку. Исчезнет искренность и чистота…
Схватив пару буклетов, Алексей потащил Веру к выходу:
– Пойдем скорей. Здесь все понятно, а у нас еще куча дел У нас культурная программа. Нас заждался Рембрандт, нас ждет «Лидо».
– Мне стыдно, но второго художника я не знаю.
– Это, Верочка, не художник. «Лидо» – знаменитый ночной клуб с шоу почище, чем в Мулен Руж! Хочешь повеселиться?
– Конечно… Только вот жалко Семена Марковича. Мы тут гуляем, а он, бедный, в тюрьме. Там на ужин не устрицы, а макароны.
Только в Шереметьево при прохождении паспортного контроля Сытин заметил солидного пятидесятилетнего еврея. Он, конечно, видел его и раньше, поскольку летели-то они в одном самолете. Но до того Алексей не смотрел на этого пассажира, не вглядывался в его лицо. А теперь вгляделся – это был человек, похожий на ювелира Пауля Ван Гольда.
Уверенности у Сытина не было, но уж очень похож этот тип на портрет в буклете из ювелирного магазина.
Времени на раздумья у Алексея не было. Через минуту копия Ван Гольда подойдет к окошку с пограничницей, последует быстрая проверка документов, проход к такси и ищи ветра в поле.
Через границу были и другие проходы, но не для простых смертных… Сытин огляделся и моментально нашел подходящую фигуру – лейтенант милиции. Представитель власти одиноко стоял в углу зала и явно скучал. Ни зоркого орлиного взгляда, ни гордой осанки.
Взаимопонимание было достигнуто за считанные секунды. Сытин попросил мента проверить документы у гражданина. Всего-то и делов! Ни бить не надо, ни прессовать… И вот за этот пустяк можно получить двести баксов – месячный оклад. Так кто не согласится?
Под прикрытием Верочки лейтенант получил задаток, буклет с фотографией подозреваемого и бросился за границу.
Он перехватил Ван Гольда уже на выходе, рядом с группой нахальных таксистов… Через огромное стекло было видно, как лейтенант отрабатывает полученные деньги, запоминая каждую строчку в паспорте. Потом он, очевидно, извинился, козырнул, отошел за колонну и записал всё запомненное в свой блокнот. А еще через три минуты он встречал Сытина и Верочку на выходе с погранконтроля.