Позанимавшись минуты две, Алексей Иванович небрежным жестом подхватил сверток с одеждой и не спеша направился в сторону леса. Десять шагов, и он скрылся среди деревьев, навсегда исчезнув из поля зрения правоохранительных органов. Да-а, там, где он родился, ему бы так просто уйти не дали.
Смирнов шел по лесу в брюках и ботинках, обсыхая на ходу. Чтобы проехать в электричке, надо достать какую-нибудь рубашку. Отпуская тело Владимира, он прихватил из внутреннего кармана следователя портмоне, так что деньги у него были.
Проблема с рубашкой разрешилась, едва он вышел к какому-то дачному кооперативу. Не новая и не совсем его любимого фасона, но, чтобы добраться до дома, сойдет. Вряд ли при обыске нашли тайник, так что через несколько часов у него будут новые документы. Да и запас наличности в тайнике имелся изрядный. Жаль, конечно, что придется бросить дом, к которому так привык. Ну да ладно. В конце концов, это такая мелочь. А при его образе жизни сентиментальность даже вредна.
Выйдя на платформу, Алексей Иванович взял билет и, дождавшись электричку, уселся в вагоне. Занятый мыслями о предстоящем побеге, он не задумывался над вопросом, что делать дальше. Но, никакого бизнеса, кроме разве что изредка перепадавшего «наследства», в России у него не было. Не считать же таковым маленький медицинский кабинет, открытый исключительно для Юлии Даниловны. Так что уехать за границу он мог хоть завтра. И к тому моменту, когда электричка прибыла в Москву, Смирнов принял окончательное решение: он переберется в Америку. Во-первых, далеко от места последних событий, а во-вторых, нельзя забывать о «наследстве». Все прибрать к рукам, конечно, не удастся, но кое-что все-таки он приватизирует. И это «кое-что», надо сказать, немаленькое.
Дом был опечатан, и Смирнову стало смешно. Разве могут кого-то задержать эти жалкие бумажки, испачканные кляксами чернил? Запасные ключи были спрятаны в хозяйственном сарае, и он вошел. Повсюду виднелись следы обыска, мебель и окна испачканы пудрой для снятия отпечатков пальцев. Но, до заначки криминалисты не добрались. Смирнов немного пожалел, что так быстро «расстался» с молодым следователем, не успев толком «покопаться» в его памяти. Но, здесь он был не властен и отбросил пустые сожаления.
Переоделся, не торопясь вымылся и достал из тайника документы. Теперь его звали Егоров Алексей Сергеевич. Он стал на два года старше и сменил место постоянного жительства. Родиной его был небольшой городок в двухстах километрах от Москвы. Документы были настоящие и стоили ему несколько тысяч долларов. Еще имелся диплом о высшем образовании. Не то чтобы Алексей Иванович собирался когда-нибудь работать за жалкие копейки, но подвернулась оказия, и он обзавелся корочками.
В паспорте стояли шенгенская и американская визы, но новоявленный господин Егоров решил не рисковать, пытаясь улететь самолетом, и уехать через Брест в толпе челноков, ежедневно снующих через белорусско-польскую границу. Машину тоже пришлось оставить. Кто его знает, насколько мелкие ячейки в сети, заброшенной таинственным Сергеем Игоревичем. Очень велико было желание найти проницательного господина и «высосать» до дна. Но, Алексей решил оставить все как есть. Чтобы ввязаться в игры с ФСБ, нужно быть либо суперменом, либо кретином. Пока его считают мертвым, он в относительной безопасности. А стоит возникнуть хоть малейшему подозрению, и все начнется сначала. И второй раз ему может не повезти. Потом… Год, два… Сдадут в архив дело о таинственной смерти Полуянцева. Смирятся с пропажей наворованных миллионов, а что дело именно в деньгах, Смирнов-Егоров не сомневался. Тогда можно будет и вернуться. Хотя, по большому счету, никаких претензий к человеку в штатском у Алексея Ивановича не было. Восхищение профессионализмом — да. Злость за проигрыш — тоже. Но, вот ненависти не было.
Иногда, очень редко, но все же бывало так, что он мысленно ставил себя на место кого-нибудь из этих убогих. И невольно содрогался. Жалкое существование, короткая жизнь, сопровождаемая в большинстве случаев многочисленными болячками. Практически любое ранение, пустяковое для него, делает их инвалидами, и эти, если можно так выразиться, «люди» выбрасываются из активной жизни, становясь никому не нужным баластом. Так что достойного соперника, тем более сумевшего вызвать уважение, он встречал очень редко. Можно сказать, впервые.
Егоров зашел в парикмахерскую и коротко постригся. Контактные линзы, изменившие цвет глаз с серого на карий, он вставил еще дома. С Белорусского вокзала новоокрещенный Алексей Сергеевич сел в электричку, намереваясь добраться до Смоленска на перекладных. По дороге проводилась проверка документов, но его ли именно искали сказать трудно. Паспорт не вызвал подозрений, да и приметы его теперь разнились со словесным портретом, если, конечно, он у проверяющих был.
В Смоленске снял номер в гостинице возле вокзала и немного поспал. А в два часа ночи сел в поезд до Бреста. И, только вытянувшись на верхней полке, наконец расслабился. Жалеть о прошлом было не в его характере, а потому всю дорогу Алексей Сергеевич провел, разгадывая кроссворды и коротая время как и миллионы путешествующих.
Белорусско-польскую границу пересек, напросившись в попутчики к какому-то мужику, явно промышляющему закупкой и перепродажей польских шмоток. Тот ехал в Белосток, и Алексей Сергеевич, поблагодарив и расплатившись, отправился на вокзал. То ли за годы, прожитые в Москве, он пропитался русским духом, то ли было что-то неуловимое в одежде, но над ухом раздался голос:
— Который час?
Машинально поднеся руку с часами к глазам, он ответил:
— Пятнадцать минут первого.
— Откуда, земляк? — поинтересовался крепкий парень, ощупывая его взглядом.
— Какая разница?
— Такая, земляк, что ты на нашей территории. И за вход надо платить.
Ничего глупее быть не могло. Уйти из застенков ФСБ, чтобы нарваться на примитивный рэкет своих, если можно так выразиться, соотечественников.
Видя, что его слова не произвели должного впечатления, наглец поднял майку и продемонстрировал заткнутый за пояс пистолет. Но, на лице предполагаемой жертвы заиграла улыбка. И бандит, слегка опешив, махнул рукой, призывая подкрепление.
Тем лучше. И вместо одного Егоров «выпьет» троих. Вряд ли польская полиция станет расследовать внешне естественную смерть трех оболтусов, ведущих к тому же явно паразитический образ жизни.
— Ты че, земляк? Или борзометр зашкаливает? — Говоривший явно не привык к подобному поведению намеченной жертвы.
Стоящий перед ним тридцатилетний парень только улыбался, будто его пригласили на ужин в хороший ресторан.
— Да кто ты…
Больше бандит ничего сказать не успел. Да и двое других не смогли удовлетворить ни своего любопытства, ни получить столь любимых ими зеленых бумажек. А тот, кого они прочили на роль жертвы, уже торопливо удалялся, чтобы успеть на поезд до Франкфурта-на-Майне.
— Цель приезда в Европу?
— Отдых.
— Первый раз пересекаете границу?
Он чуть было не ответил «нет», но вовремя сообразил, что теперь носит другую фамилию, и утвердительно кивнул. Пограничнику совсем необязательно знать, что в одном из здешних банков у него есть довольно приличный счет и очень скоро он сможет выкинуть эти шмотки в дорожной грязи. Главное — вести себя осторожней и стараться держать в узде инстинкты, стоившие жизни троим хохлам, выехавшим на промысел в соседнее государство. Хотя стоит одеться соответственно да снять номер в дорогом отеле, тогда вряд ли какая-нибудь шушера рискнет приблизиться. У тех своя «клиентура», преимущественно соотечественники, нелегалы или челноки, защищать которых польская полиция не очень-то стремилась.
Из номера Алексей позвонил Юле, но трубку никто не брал. Черт, гак опрометчиво отпустил девушку, даже не спросив, где живет предполагаемый клиент. Но, ведь рано или поздно, а домой-то она вернется. Просто надо будет чаще звонить, хотя что сказать по поводу своего внезапного отъезда и как объяснить необходимость остаться за границей, он еще не решил.
ГЛАВА 25
— Спасибо, мисс Смит. — Пожилая дама церемонно поклонилась. — Должна признаться, что поначалу я не верила во все эти сказки. Но, вы — просто чудо.
Юлька скромно потупилась в ответ на теплые слова. Это была обычная реакция. Сначала — недоверие. Потом удивление и наконец облегчение, когда очередной пациент понимал, что это все по-настоящему и теперь, избавленный от тяжелой болезни, он сможет снова вести полноценную жизнь здорового человека.
С момента приезда в Америку прошел месяц. И за это время Юля, нет, не сделала себе имя. Этим занималась миссис Вильяме. Она же просто успела многое. В смысле количества. Будучи иностранной гражданкой и не имея права работать на территории Соединенных Штатов, она официально числилась временным консультантом. Нет, конечно, при желании, подписав кучу бумаг и доказав, что ты не верблюд, можно было получить официальное разрешение на работу. Но, спрашивается: оно ей надо? Работать она преспокойно могла и дома. И только горячие и взволнованные слова Майкла о том, что существование ее в единственном экземпляре — преступление против человечества, смогли убедить девушку остаться. Надо сказать, что сильно ей не докучали и в подопытную морскую свинку она не превратись. Пару раз взяли кровь на анализ да время от времени просили поработать с датчиками, закрепленными по всему телу.
