– Я ждал вас, Маргарита. Не скрою, я отлично понимаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы поговорить об искусстве, тем более что Лева предварительно позвонил мне и предупредил о том, что вы наводите справки о Веронике. Что ж, скажу сразу, я готов поговорить с вами об этом. Конечно, в городе разное болтают о вашем участии в работе вашего мужа, что вы занимаетесь не своим делом, но я понимаю вас. Думаю, если бы моя жена была следователем прокуратуры, а у меня была бы куча свободного времени и я увлекался бы криминалистикой, то и сам помогал бы жене. Думаю, я бы увлекся этим так же, как и вы. Так о чем вы хотите меня спросить? Пожалуйста, проходите. Я сейчас сварю кофе. Вы любите кофе?
Он пригласил меня войти в комнату, усадил в кресло и оставил одну. Я слышала, как он звенит посудой в кухне, представляла себе, что он, наверное, нервничает и готовит не столько кофе, сколько себя к разговору. Между тем я осматривала комнату. Все просто, дорого, просторно. За стеклом небольшого книжного шкафа я увидела несколько снимков, встала, подошла поближе. Групповые фотографии – Захар в окружении, вероятно, друзей-приятелей на охоте, они расположились почти так же, как мужчины на известной картине Перова «Охотники на привале». Или вот: все те же самые лица, но все выглядят как банда террористов в военном лагере – камуфляж, настоящее оружие, палатка. Мужские игры. Мужские развлечения. Мужские интересы. Еще один снимок – узкое женское лицо в обрамлении светлых спутанных волос. Глаза щурятся от солнца, и вообще весь снимок залит солнцем, и девушка красивая, спокойная, ленивая и счастливая. В зубах – соломинка или травинка.
Захар вернулся с подносом, накрыл на стол. Поставил чашечки, разложил вазочки, тарелочки.
– Скажите, Захар, у вас есть жена?
– Есть. Но она живет своей жизнью. Вот. Никак не могу развестись. Все духу не хватает. Она вроде бы родной человек, но и только. Как мать, как сестра. Умная, порядочная, добрая. Не могу я вот так взять и порвать с ней. Но люблю совершенно другую женщину. Думаю, вы и пришли сюда ко мне из-за нее, чтобы расспросить. Я слышал, ее арестовали, но потом отпустили. Я не знаю, какое отношение она имеет к убийству Тимура и Вали (я был с ними знаком, как и с Сережей Минкиным, и мне ужасно жаль, что их убили, поверьте), но в любом случае я буду бороться за нее, найму лучших адвокатов. А потом отправлю ее лечиться в Германию. Я же понимаю, что происходит. Она стала такой после смерти Якова.
– Расскажите по порядку. Когда вы с ней познакомились, при каких обстоятельствах?
– Она была с Яшей, у них был роман. Красивая девочка. Очень красивая. Одухотворенная. Яша сам виноват, зачем было так с ней поступать? Я сразу сказал ему: возьми ее с собой. Но он мне на это: «Я еще дом не купил, сам не устроился. Предстоит решить многие организационные моменты. Вот приготовлю все, приеду, зарегистрирую брак, а потом заберу ее с детьми». И он бы все сделал, я это знаю, Яков слов на ветер не бросал. Но он не знал, что не справится со всем, что у него давление будет скакать, что голова его не выдержит, сосуды полопаются. Он просто-напросто переоценил свое здоровье. Надорвался. В результате – инсульт. Я после этого встречался с Вероникой, думал, что я просто обязан теперь о ней позаботиться. Но она ушла в себя, я даже деньги на детей передавал Елене Ивановне, а не Веронике. Знал, что у Вероники есть кое-какие сбережения, но их не хватит, Якова-то нет. А недавно она сама назначила мне встречу, сказала, что это очень важно. Я понимал, что ей что-то нужно от меня, но все равно согласился. Она попросила у меня колоссальную сумму. Два миллиона долларов. И вполне адекватно объяснила, на что они ей нужны. Она хочет вернуть себе их с Яковом дом, который продается именно за эту цену. Я – деловой человек, я не мог дать ей эти деньги, не будучи уверенным в том, что она их мне вернет. К тому же мне надо было время, чтобы выяснить, на самом ли деле дом столько стоит. Я сказал ей, что мне надо подумать. Позже выяснилось, что деньги у нее на самом деле были; мой человек навел справки – Яков перевел ей гораздо больше, но, думаю, она их по какой-то причине пока не снимала. Вероятно, ей нужны были наличные, возможно, это было условием продавца. Я понимал, это идиотизм, и мне стоило предложить ей свою помощь в организации сделки, но у меня тогда в голове было только одно – она обещала подумать о том, могут ли у нас быть определенные отношения.
– Вы хотите сказать, что она готова была расплатиться с вами за вашу услугу, так?
– Так. Но это того стоило. Я же одалживал ей очень крупную сумму.
– И вы на самом деле были уверены, что она вам вернет деньги? Вас не насторожил тот факт, что она, имея в банке требуемую сумму, отправилась за деньгами к вам?
– Я допускал, что она просто не знает о существовании этих денег. Тем более что перевод был сделан уже после смерти Якова, думаю, эти деньги были переведены в соответствии с условиями его завещания. Вы поймите и меня. Если бы я сообщил ей о том, что у нее есть деньги, она не согласилась бы остаться со мной. А я хотел, чтобы мы были вместе, я люблю ее, понимаете?
– Но если вы ее так любите, то почему же не помогли ей купить этот дом? Ведь если она не знала о существовании денег на ее счету, то каким образом она смогла бы расплатиться с вами?
– Она и не стала бы расплачиваться. Она просто переехала бы вместе с детьми ко мне, а про деньги я рассказал бы ей сам. Я с самого начала понимал, что для нее главное – купить этот дом. Это стало ее навязчивой идеей.
– Знаете что, Захар, вы вот сказали только что, что она не стала бы расплачиваться, то есть вы словно заранее допускали мысль о том, что просто дарите ей эти два миллиона, но позвольте, вы же лукавите, вы обманываете меня, потому что не далее как пять минут тому назад сами признались в том, что вы – деловой человек и не могли дать ей эти деньги, не будучи уверенным в том, что она их вам вернет. Вы сначала проверили, есть ли у нее эти деньги на счету, потом выяснили, сколько стоит тот дом, который она собирается купить, и уже только после этого дали ей в долг. Неужели она не попыталась вам дать на словах какие-то гарантии возвращения этих денег? Ведь не совсем же она полоумная, я знаю, я видела ее, разговаривала с ней. Больше того, она производит впечатление вполне адекватного человека.
– Да, вы правы. Она намекнула мне, что у нее вскорости появятся эти деньги и что это каким-то образом связано с Яковом. Да, забыл сказать, она же продолжала делать вид, что он жив. А вы говорите, она адекватна!
– Хорошо, оставим тему денег. Скажите мне, вы вот достаточно хорошо знаете Веронику? Она может убить человека?
– Я не знаю. Но даже если она и убила, то я буду защищать ее, я сказал.
– Скажите, Захар, зачем это вам? Зачем вам ненормальная женщина? Или, быть может, вы преследуете совершенно другие цели? Ведь если она станет вашей женой, то вы станете обладателем наследства, оставленного ей Яковом, наравне с ней?
– У меня у самого есть деньги, – огрызнулся он, и я поняла, что он живет в какой-то мере прошлым. И что заполучить себе Веронику – не что иное, как воплощение его давней мечты, быть может, такой же навязчивой, как покупка дома самой Вероникой.
А потом Захар сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он встал, подошел к шкафу, достал фотографию женщины, которая продолжала щуриться на солнце, и поцеловал ее.
– А это кто? – спросила я, удивленная его поступком, ведь мы же только что говорили о Веронике.
– Как кто? Она. Вероника.
26. Рита
Вот оно, недостающее звено, лихорадочно соображала я, мчась на машине по мокрым от дождя улицам и нервничая перед каждым светофором. Вероника… Женщина, которую любили Яков Дворкин и Захар Уваров. Но это была совершенно другая Вероника.
У меня в сумочке лежал трофей – выпрошенная у Захара фотография той, другой Вероники. И этот снимок я должна была показать нотариусу. Если он подтвердит, что именно эта женщина покупала дом, то придется отпустить Ступникову и снять все подозрения с Вероники – жены Егора. Но, с другой стороны, дом же оформлен на Веронику Красину, жену Егора Красина.
Я позвонила Марку и закричала в трубку, чтобы он услышал меня и все понял:
– Марк, существует еще одна Вероника, другая, та, в которую влюблен Захар и которой он дал взаймы деньги на покупку дома.
– Рита… – ответил, едва сдерживаясь, Марк, находящийся, насколько я поняла, на самой последней точке кипения. Он допрашивал Ступникову. – Успокойся, возьми себя в руки. Я не могу сейчас ничего комментировать.
– Ты не один?
– Разумеется.
– Захар дал мне снимок Вероники. Возможно, это и есть та самая женщина, которая убила Тимура и которая оформила сделку на имя другой Вероники. Думаю, это именно ее отпечатки пальцев повсюду в доме. И это у нее был роман с Яковом. Допускаю даже, что она имеет непосредственное отношение к нашей Веронике или к Егору, возможно, она его родственница или сестра.
