О каком равенстве можно говорить, если у Шереметева "и десятой холоп, которой у него в келий живет, ест лутчи братий, которыя в трапезе ядят"? Обрядившийся внезапно в демократические одежды царь грозно вопрошает монахов: "Ино то ли путь спасения, что в черньцех боярин бояръства не състрижет, а холоп холопъства не избудет?" Изображенную им картину Грозный доводит до логического абсурда: "И только нам благоволит бог у вас пострищися, ино то всему царьскому двору у вас быти, а монастыря уже не будет".
Раздражение царя вызвал еще один факт из жизни Кириллова монастыря. Здесь был похоронен князь Владимир Иванович Воротынский; над его могилой вдова соорудила церковь - сохранившийся до наших дней памятник архитектуры, удивительно изящный, сравнительно небольшой храм. Послание же царь писал вскоре после того, как казнил брата князя Владимира - героя битвы при Молодях Михаила Ивановича. К тому же один из монахов в беседе с царем неосмотрительно похвалил княгиню за благочестие. Только что требовавший полного равенства людей перед богом царь Иван на этот раз возмущается тем, что церковь Воротынскому - не по чину: положено лишь "царьстей власти церковию и гробницею и покровом почитатися". Могло бы быть лишь одно основание для исключения - если бы похороненный был святым. Но в монастыре все обстоит наоборот: "...над Воротынским церковь, а над чюдотворцем нет". И потому на Страшном суде, иронизирует царь, Воротынский и Шереметев должны оказаться выше святого основателя монастыря: Воротынский церковью, а Шереметев - уставом, который на практике заменил устав Кирилла.
Автор позволил себе так подробно остановиться именно на этом послании, поскольку в нем сошлось многое: и воззрения царя, и лицемерие, и литературная одаренность, и убийственный сарказм.
Коса на камень
Сила царской иронии была так велика, что редко встречала отпор, и не только потому, что была царской. Тем удивительней тот почти единственный случай (если не считать посланий Курбского), когда царь получил достойный ответ на свое послание. На царские насмешки ответил тот, от кого меньше всего этого можно было ожидать: крупный опричник Василий Григорьевич Ильин-Грязной.
История переписки царя Ивана с Василием Грязным такова. Вскоре после отмены опричнины Грязной, который был думным дворянином, попал в крымский плен. В Крыму обрадовались: не каждый день в плен попадает любимец государя, член Боярской думы. Хан предложил выкупить бывшего опричника за невероятную сумму в 100 тысяч рублей (вспомним, что именно столько царь взыскал со "всей земли" за свой "подъем" в опричнину) или обменять на попавшего в русский плен крупнейшего крымского полководца Дивея-мурзу. Грязной отправил царю письмо, в котором решился сообщить об этих предложениях.
Царь разгневался: как смеет "Васюшка Грязной" даже подумать, что за него можно дать такой выкуп! Жестоко высмеял он своего приближенного, имевшего неосторожность оказаться в плену:
"...Было, Васюшка, без путя середи крымских улусов не заезжати, а уже заехано - ино было не по объездному (объезд - охота. - В. К.) спати".
Грозный пишет, что Васюшка думал, что поехал охотиться на зайцев,
"ажно крымцы самого тебя в торок ввязали. Али ты чаял, что таково ж в Крыму, как у меня стоячи за кушеньем шутити?".
Царь пишет, что крымцы гораздо лучше, чем его приближенные, умеют воевать, а если бы крымцы "были, как вы, жонки", им не только не удалось бы дойти до Москвы, но даже и через Оку не перебраться. Иван напоминает Грязному о его незнатности, сравнительно низком происхождении, но милостиво замечает, что из-за близости к государю ("для приближенья твоего") он готов заплатить две тысячи рублей выкупа, "а доселева такие по пятидесят рублев бывали".
Не стоит и менять Грязного на Дивея. Ведь мало того, что Дивей куда выше рангом ("у Дивея и своих таких полно было, как ты, Вася"'; "в нынешнее время неково на Дивея меняти"), такая мена к тому же невыгодна:
"...ты один свободен будешь, да приехав, по своему увечью лежать станешь, а Дивей, приехав, учнет воевати да неколко сот кристьян лутчи тебя пленит. Что в том будет прибыток?"
Через некоторое время пришел ответ и от Грязного. Ответ внешне смиренный и почтительный. Василий Григорьевич даже сравнивает царя Ивана с богом:
"Не твоя б государева милость, и яз бы што за человек? Ты, государь, аки бог - и мала, и велика чинишь (создаешь. - В. К.)".
Но вместе с тем твердо и решительно отводит Грязной все обвинения царя. Нет, он не сулил за себя ни высокий выкуп, ни мену на Дивея, а лишь передал ханские предложения. Нет, он не спал на войне и не по собственной оплошности попал в плен. Грязной рассказывает, что был направлен в степь наблюдать за движением крымских войск. Однако те, кого он посылал в разведку, не заслуживали доверия: "...ково ни пошлю, и тот не доедет, да воротитца, да приехав, солжет".
Тогда Грязной сам поехал навстречу крымским войскам и наткнулся на отряд противника. Завязался бой, полк Грязного "весь побежал, и рук не подняли". Сражался он сам до последнего и лишь без сознания попал в плен. Нет, его не связали, как зайца: "...да заец, государь, не укусит ни одное собаки, а яз, холоп твой, над собою укусил шти (шестерых .- В. К.) человек до смерти, а двадцать да дву ранил". Да, придется "Васюшке" лежать "по увечью", но ведь это боевые раны, он "не у браги увечья добыл, ни с печи убился". Горькой иронией звучат слова Грязного в ответ на упрек царя, что воевать - не шутки шутить в застолье:
"А шутил яз, холоп твой, у тебя, государя, за столом, тешил тебя, государя - а нынече умираю за бога да за тебя ж, государя..."
Да, Василий Грязной известен прежде всего как один из кровавых опричных палачей. Что бы ни писал палач, он все равно остается палачом. Но даже в палаче мы должны уважать чувство собственного достоинства, если оно вдруг в нем проснулось. Тем более что эта вспышка обошлась Василию Грязному недешево: выкупили его не скоро, а до тех пор он сидел в оковах в подземной тюрьме. Совсем больным он вернулся на родину - умирать. Но остался замечательно интересный памятник эпохи - переписка между царем и опричником, в которой слышны живые голоса людей XVI века.
Апология деспотизма
Произведения Ивана Грозного привлекают наше внимание не только и, быть может, не столько своим стилем, но и тем, как в них выразилась его идеология, проявилось мировоззрение. В той или иной степени этой темы приходилось касаться и выше: ведь не отделить в литературе, а тем более в публицистике форму от содержания. Здесь же попытаемся дать общую характеристику взглядов Грозного.
Главная ценность для него - ничем не ограниченная самодержавная власть. Думается, нет более лаконичного, четкого и даже талантливого определения деспотизма, чем то, которое дал Иван Грозный:
"А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же..."
В этих словах выражена суть именно деспотизма, а не абсолютной монархии, хотя эти два явления подчас путают.
Классический пример абсолютизма в России - время Петра I. В чем, в чем, а в мягкости или слабости этого монарха не заподозришь. Но какой бы акт государственной власти первой четверти XVIII века мы ни взяли, всюду царь апеллирует не просто к своей воле, а к "благу всех своих верных подданных", к общественной пользе. Для абсолютной монархии характерно уважение к законности. Хотя воля монарха в создании законов безгранична, ибо он - источник законов, но пока закон не отменен, ему подчиняется и государь. Монарх же, который волен жаловать, а волен казнить своих холопов, не только самодержец, но и деспот. Не он действует для блага подданных, а подданные - для его блага.
Царь Иван был уверен, что служить ему - нравственный и христианский долг его подданных. Сам господь поручил их ему в "работу", то есть в рабство. Царь, например, утверждал, что Курбский, совершив побег, не только сам стал "крестопреступником", но и своих "прародителей души погубил", ибо они были даны в "работу" еще Ивану III и "вам, своим детям, приказали служити деда нашего детям и внучатом".
Самодержавную власть Грозный считал единственно возможной формой правления. С презрением пишет он о тех "безбожных" государях, которые "царствии своими не владеют, како им повелят работные их, так и владеют". Вспомним, что и английскую королеву Елизавету он порицал за некоторую ограниченность ее власти: "...у тебя мимо тебя люди владеют". Царь и деятелей Избранной рады обвинял прежде всего в узурпации царской власти: они "во всем свое хотение улучиша", "от прародителей наших данную нам власть от нас отъяша".
