- Заходи, Кэт, – он протянул ей руку, приглашая.
- Так в твоем понимании выглядит хаос и бардак? – голова у нее кружилась от царящей вокруг роскоши, – Ты, кажется, именно этими словами описывал комнату…
- Доделал ремонт в рекордно короткие сроки. Я действительно очень ждал тебя.
Джерри успел немного узнать ее. Изучил ее жесты, взгляды, интонации, улыбки, смех. То, как она держит себя. Всегда достойно. Прямая спина, царственная шея. Женщина, которая везде чувствует себя естественно. Теперь она выглядела настолько растерянной, что он невольно улыбнулся. Изумленные глаза в пол лица, приподнятые брови, губы приоткрыты, она что-то беззвучно шепчет, ведя взглядом по комнате. Изумляется. Обеими руками убирает пряди светлых волос за уши, одергивает свой слегка примятый после дороги свитер. Смотрит на него и смущенно моргает. Едва заметно краснеет от чувства неловкости, но тут же берет себя в руки. Глядит в его глаза смело, прямо, долго. Ее взгляд сокрушает его. Он физически чувствует, как в груди что-то дает трещину и ломается, разваливается, обрушивается. Он сам не свой. Как он держался до сих пор? Как дожил? Господи, неужели она здесь? Наконец-то! Она. Ее голос. Очертания ее тонкого тела под свитером. Грудь вздымается медленнее. Он видит все. Ее приоткрытые губы блестят. На шее бьется тонкая жилка. Ее белая кожа ослепительно сияет и дразнит своей мраморной гладкостью.
Джерард вдруг понял, что ощущает собственную кровь. Она, загустевшая, ползла по венам медленно, толчками пробивала себе путь, распаляя кожу. Царапала сосуды так, как будто была насыщена битым стеклом. Вызывала такую боль, что казалось тело его вот-вот разорвется.
«Я больше не могу выдерживать это», – он рывком снял с себя свитер, обнажив литое тело.
- Кэт…пожалуйста…
- Джерри, – шепнула она, – я знаю.
Она точно также вся горела, дрожала. Шагнула к нему и вложила пальцы в его ладонь. Он притянул ее к себе. Прижал всем собою так, что она почти задохнулась. Позволила ему целовать себя, шептала ему на ухо что-то, пока он жадно освобождал ее от одежды. Ему чудилось, будто тело ее не имеет костей. Оно обвивается вокруг него виноградной лозой. Его оплетают сети звуков, вкусов, ощущений и ароматов. Шипы проникают в мускулы, пронзают. Их сладкий сок отравляет все внутренность. Обездвиживает, лишает опоры. И ему все равно. Есть только она. Его самое горячее желание.
Мурлыча, Кэт перевернулась во сне, перекатилась на правую сторону кровати и проснулась. За окном стемнело, комната тонула в полумраке, свет торшера, приглушенный тканевым абажуром, едва разгонял мглу. Место рядом пустовало. Оно еще хранило следы пребывания здесь ее любовника – примятая подушка, откинутое одеяло.
Прямо перед огромным ложем стоял туалетный столик с фигурным зеркалом. Туманная амальгама отражала картину, которую являла собой кровать с сидящей на ней Кэт. Постель взбита, полог полуопущен, девушка обнажена, выглядит растеряно. Где-то тикали часы, на улице гудели автомобили, снизу доносилась музыка.
На банкетке в изножье кровати лежал пеньюар из тончайшего бледно-зеленого батиста, украшенный кружевом. Вещь подобной красоты вполне могла принадлежать принцессе. Освежившись в душе, Кэт нарядилась в пеньюар и отправилась вниз, искать принца.
На лестнице музыка стала слышна четче. В гостиной играл Чайковский, Па-де-де из балета Щелкунчик. Тихо спускаясь, Кэт различила голос Джерри. Он разговаривал с кем-то.
- Сэр, она своевольна, вы же прекрасно знаете это. Как я смею ее увещевать и, упаси Боже, приказывать ей? – воскликнул голос его собеседника. Он показался Кэт неестественным. Через секунду до нее дошло – голос доносился из телефона, работающего на громком режиме.
- Я не прошу тебя приказывать, Роберт. Просто делай то, что должен. Если она начнет возмущаться – смело ссылайся на меня, – ответил Джерри.
- Сэр, ссылки на вас не имеют силы. Она утверждает, что из-за океана вы все равно ее не достанете. Не далее, как вчера у нас случился инцидент. Она выехала в город на автомобиле и, не знаю как, но разнесла в дребезги весь капот! Говорит, что не заметила чертов столб. Как можно не заметить столб, сэр?
- С ней все в порядке? – оборвал его Джерри. – Если хоть царапинка, Роберт, я тебя вздерну!
- Ни царапинки! Сами знаете, какая в машине система защиты, салон и водитель не пострадали. После аварии она была весела, ночью спала сном ангела. Сегодня подбиралась к вертолету. Сказала, что если не отдам ей ключи, уволит меня к дьяволу. У меня семья, сэр, дети, внуки… Чудная ситуация, ничего не скажешь – либо увольнение от рук леди, либо виселица от рук ваших. Вот он, подарок на Рождество в благодарность за десятилетия преданной службы.
- Не уволит она тебя, не паникуй. Уволить тебя могу только я, но я этого не сделаю! Мой тебе совет, брось ключи от вертолета в пруд, но не допусти, чтобы они попали в руки леди.
- С утра она закрылась в кабинете. Горничная носила туда чай, леди сообщила ей, что готовит бумаги для увольнения персонала.
Слушая разговор, Кэт оказалась в гостиной. Она встала у стены, не решаясь двинуться ни вперед, ни назад.
- Это не серьезно, – ответил Джерард. – Горничная, видать, задала какой-то глупый вопрос, а леди пошутила в своей манере. Наверняка, она читает, или пишет свой роман. Она у меня взбалмошна, но безобидна, ты знаешь, Роберт.
- Не уверен. Тем более, когда вас нет дома.
- Хорошо, будь добр, отнеси ей трубку. Я поговорю с ней.
Электронный голос пожелал всего доброго и затих. Кэт осторожно вышла из-за угла и увидела Джерри. Он сидел на полу в полуоборота к ней, прислонившись спиной к сиденью дивана. На столике перед ним лежал мобильный телефон, а сам шотландец потягивал темную жидкость из стеклянного бокала на тонкой ножке, который держал в руке. Одет он был только в домашние брюки.
Ей захотелось послушать, о чем он будет говорить с этой загадочной женщиной, которая любит лихую езду, пишет романы и грозит увольнением всем, кто смеет становиться у нее на пути. Кэт осознала неприятный факт – она не знает о шотландце ничего… Хотя в самолете он, кажется, упомянул о брате…Но больше ничего, ни имен, ни событий, ни названий. Ничего.
Джерри поставил бокал на столик, взял телефон, нажал кнопку, приложил его к уху, заговорил. Тембр его голоса смягчился, в нем зазвучали нежные нотки. Он рассмеялся, так счастливо, что она с ног до головы покрылась гусиной кожей. Неподвижно стоя и с горем пополам пытаясь сглотнуть ком, который образовался в горле, Кэт не понимала ни слова, из того, что он говорил. Опять гэльский, исконный язык дикой Каледонии.
Ей стало дурно. Кэт впилась пальцами в полку, подвернувшуюся под руку. Тут же с полки спрыгнула и загромыхала по полу жестяная антикварная вазочка. Джерри обернулся на шум, быстро закончил разговор. Нажал отбой и поднялся ей навстречу.
- Почему ты стоишь в углу одна, как бедный родственник? – подойдя, он поднял с пола вазочку и вернул ее на полку. – Не складываются у тебя отношения с этой штуковиной?
- Жестянка выдала меня повторно, – Кэт направилась мимо него к дивану. – Третьего раза не будет. Я с ней разберусь.
- Она тут не причем. Я давно понял, что ты здесь, – сообщил шотландец, идя следом.
- Как?
- У меня на тебя чутье.
Она опустилась на ковер. Он устроился рядом. От него пахло свежестью и спиртным. Стараясь не поддаваться на его магию, она указала на стакан:
- Что пьешь?
Он достал из-за спины и продемонстрировал ей наполовину полную бутылку:
- Скотч.
- Где этикетка?
- Ее не успели наклеить. Угостить тебя.
- Нет, – Она отодвинула от себя бокал, в который Джерри налил немного напитка. – Ненавижу виски. Та еще отрава.
- Не соглашусь, Кэт, – он будто слегка насупился, – Шотландский виски – напиток благородный, если им не надираться до потери пульса. Он тебя опьянит слегка, загипнотизирует. Попробуй.
- У всего шотландского есть данное свойство – гипнотизировать, – сдаваясь, она сделала глоток и скривилась. – Горечь. Прости, но это гадость, Джерри.
