- Джерард, – Самуил Цедербаум едва доходил шотландцу до плеча. Но ответил сильным мужским рукопожатием. – Я о вас много слышал.
- Это меня не особенно радует. Обо мне говорят много. Но хорошо обо мне говорит только бабуля.
- Ты решил меня игнорировать, Сэм? – в разговор включилась Кэт. Она встала и подошла к рыжему юноше.
Он ссутулился и развел руками.
- Как я смею? Я бы хотел тебя игнорировать, но для меня это роскошь, которую я не могу позволить.
Друзья обнялись. Похлопывая Сэма по спине, Кэт стала рассказывать о нем Джерарду.
- Сэм – гениальный фотограф. Универсал – фотографирует и для модных журналов, и для National Geographic. Мы давно знакомы, Сэм мой земляк. Как и я, иммигрант из России.
- Вы жили в Санкт-Петербурге, Сэм? – пытаясь преодолеть безотчетную, но упрямо растущую неприязнь к новоприбывшему, Джерри силился быть вежливым.
Молодой фотограф свел над переносицей густые рыжие брови.
- Не вполне, – ответил он, садясь в свободное кресло, и закидывая ногу на ногу, – Мама с папой заделали меня в Одессе. Через границу я перебрался в животе мамы, на свет появился недалеко отсюда – на Брайтон-Бич.
Его прервали входящие Зак и Адель. Прижимаясь к бой-френду, девушка пролепетала:
- Сэм, ты уже познакомился с Джерардом? Неплохо, оказывается, выглядит твой злой рок!
В комнате повисло тяжелое молчание. Джерри тупо уставился на покачивающися малиновый ботинок Сэма. Ботинок замер на половине своей траектории. Сэм профессорским жестом поправил очки:
- Моя бесхитростная подруга имеет сказать, что я давно, но безнадежно влюблен в Кэт. Ты, Джерри, своим появлением убил последний проблеск надежды.
- Так! – хлопнула в ладоши Кэт так оглушительно, что все подпрыгнули. – Адель, ты высказала свое мнение. Теперь убирай какао – тащи чего-нибудь покрепче. У вас должно быть что-то припасено! Зак?
- Полный холодильник шампанского.
- Лучше не придумаешь.
Все быстренько расселись. На столе были расставлены фужеры, появилась бутылка с шампанским, которую взялся открывать Сэм. По его носатому лицу пробегали завораживающие гримасы. Он походил на взъерошенного, нахохлившегося ястребка и, раскручивая проволоку, говорил:
- Давайте не будем грешить, не будем делать друг другу нервы, да, Адель? Рождество на дворе – дадим друг другу вздохнуть свободно, порадуемся! Все могут пить шампанское? Так пьем! А потом я стану дарить подарки.
Пробка выстрелила, напиток зашипел и запенился, фужеры звякнули.
- Какой проблеск я у тебя убил, Сэм? – Джерри опустошил свой бокал, припечатал им столешницу и сосредоточил все свое внимание на молодом фотографе.
- У тебя есть уши, Джерри? Я сказал «безнадежно». Ты слышал слово «безнадежно»? Верь ушам, Джерри, они тебе не лгут, – отозвался фотограф, и стекла его очков угрожающе заблестели.
- Мальчики, спокойно, – Кэт обняла за плечи шотландца, чем вызвала у него быструю ухмылку. Сэм сделал вид, что очень заинтересован падающим за окном снегом. – Сэм, ты говорил о подарках. Дари их, самое время!
Молодой еврей сходил в коридор, вернулся с ярким пакетом. Достал из него фонендоскоп с наконечником в виде черепа и протянул его Заку:
- Тебе, друг мой медик. Продолжай вселять надежду в сердца пациентов. А твоей мадам – это.
Адель потянулась за кроличьими ушками на ободке и пушистым хвостиком.
- С чего бы мне такая красота?
- Сделать тебя еще милее, дитя мое. Хотя это вряд ли возможно. – Сэм заставил ее подняться и лично прицепил хвостик сзади на юбочку-шотландку, которая была надета на Адель.
- Снежной королеве, чье сердце я растопить отчаялся – это.
Кэт получила небольшую диадему, всю сверкавшую от переливающихся страз – Сэм водрузил украшение ей на голову. Диадема слегка съехала на бок.
– Самое то, – решил Сэм, – Поднимайся, Джерард, подошла твоя очередь становиться виновником торжества. Ты ведь не думал, что я оставлю тебя без подарка?
- Надеялся на это всей душою, – сказал Джерри и поднялся во весь рост. Распрямил мощные плечи, с хрустом дернул широкой шеей. Пока он сидел, присутствующие чувствовали себя сносно. Теперь всем разом почудилось, будто и без того крошечная комнатка резко уменьшилась в размерах. Ее стены сдвинулись, потолок опустился.
- Нет, вы только посмотрите на эту дылду! – Сэм с нескрываемым восхищением прищелкнул языком. – Его имя решительно ему не подходит.
- Что он там бормочет по-русски? – насупившись, шотландец повернулся к Кэт.
- Он говорит – ты очень высокий, – ласково улыбнулась Кэт. И прошипела, обращаясь к Сэму, – говори по-английски, черт тебя дери… И только попробуй намекнуть ему на мышонка…
- Вейз мир! Да как скажите, мадам! – молодой человек сунул руку в пакет, – Но пары сантиметров до потолка этой красоте не хватает. Я их тебе вручаю, Джерри, радуясь и ликуя. Говоря начистоту, эти пару штуку я приберегал для себя, чтобы хоть немного возвышаться над Катюшей. Но. Место рядом с ней отошло тебе. Вместе с рогами.
Джерри посмотрел на войлочные оленьи рожки, которые протянул ему Сэм. Молча принял их и нацепил на голову. Кэт, Зак и Сэм глазели на импозантного шотландца, которому дурацкий подарок непонятным образом шел.
– В первый раз вижу, чтобы рога мужчину украшали, – выразила общее мнение Адель. – И все-таки до потолка не дотягивает.
- Кажется, вам не терпится поболтать, – фигура шотландца нависла над аудиторией, – Я чувствую себя несколько чужим на этом празднике жизни, хотя не теряю надежды освоиться. Тесно тут у вас, пойду, подожду почтенных господ на улице. Только особо не задерживайтесь. Надо еще решать, куда в таком виде податься. Иди сюда, дорогая.
Он наклонился к Кэт и запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Затем с достоинством вышел. Хлопнула входная дверь.
- Чего пялитесь? – Кэт поправила диадему. – Есть вопросы?
- Нет! – хором ответили Зак и Адель.
- У меня натурально есть!
Сэм уронил пакет, который грустно спланировал на его малиновые штиблеты. Растерянно покачал рыжей шевелюрой.
- Где ты откопала сие чудо?
- Я познакомилась с ним в аэропорту?
- Вы слышали, она познакомилась с ним в аэропорту! – Сэм расстроено хлопнул себя по бедрам, обращаясь к обнявшимся Заку и Адель.
Парочка влюбленных дружно закивала. «Ужасно, и не говори!», – ввернула Адель. Друзья сочувствовали расстроенному тону Сэма – слов его они не понимали, молодой еврей в порыве эмоций снова стал изъясняться на русском.
- Когда ты с ним познакомилась?
- Неделю назад, – понимая, что страсти накаляются, Кэт следом за Сэмом перешла на русский. Намечалось традиционное выяснение отношений, для которого английского словарного запаса друзьям не хватало.
- Неделю назад! Вы слышали? Неделю назад!
- Сколько можно переспрашивать? Они тебя не понимают.
- Я сам в себе поражаюсь, Катюша! Где он живет?
- На Манхэттене, в Сохо. У него квартира.
- Уже лучше… И все же! Из какой он семьи? Что за фамилия этого геца? Даю зуб на отсечение, он ничего тебе не сказал, а ты, сама деликатность, не спросила!
- Все что мне нужно, я знаю. Зачем мне его фамилия? я ее кстати знаю! Он не гец!
- Ты уверена?
- Я уверена. Сёма, успокойся, ты краснеешь.
- Я краснею, Катюша. Как мне не краснеть, когда здесь конец света!
- Не преувеличивай.
Он вскочил, прошелся от стола к окну и обратно. Глаза Кэт метали молнии. Зак и Адель шустро убирали посуду со стола.
- Ты хоть знаешь, чем занимается твой бравый Кэмпбелл? Вдруг он авантюрист?
- Авантюрист у нас ты, Сёма. Кончай разыгрывать сцену.
- Я имею полное право на эту сцену, Катя! Моя бабуля Рохл говорила мне: «Сёма, эта девочка не для нас, но ты так мучаешься, Сёма, что нет никаких моих сил!». Ты знаешь мою бабулю Рохл.
- Я знаю твою бабулю Рохл.
- Бабуля пережила концлагерь. После смерти дедули ее не волнует ничего, лишь наша киса да любимый внучек Сёма! Она сказала мне: «Сёма, детка моя, мне больно на тебя смотреть. Езжай в Иерусалим, скажи раввину главной синагоги, чтобы молился за тебя – он наш родственник по тете Фане, он тебе поможет». Я поехал, и раввин сказал «да». Мы молились с ним вместе. Я плакал, Катюша, я рыдал, аки Иона в чреве кита.
