— Лер, а ты была замужем?
— Да, а ты?
— Гражданский брак 3,5 года.
— У меня — 1,5 года!
— Трудно сейчас найти девушку 27–29 лет, которая бы не выскочила замуж в 19–21 год, — ухмыляюсь я.
— Ну это была бы уже аномалия, значит, у девушки что-то с психикой, — отрезала моя собеседница.
— Да ладно! В корне не согласен. Моя мама родила меня в 28 лет. Другое дело, что ранние браки теперь происходят потому, что девочкам хочется сказки.
— Нет, просто человек, который не смог ужиться с другим человеком до 28лет, уже обладает отклонениями в психике, и не спорь, мое второе высшее — психолог…
И далее, далее, далее… И все старое, старое, старое…
То, что я не захотел доносить до Леры, я с радостью поведаю вам. Мне всегда приятно делиться своими наблюдениями, которые накапливаю с необычайным трепетом и надеждой. Быть может, они когда-нибудь уберегут кого-нибудь от роковой ошибки — как знать… В любом случае, я попытаюсь сейчас максимально сжато изложить свои мысли по поводу сомнительной необходимости ранних браков.
Однажды спросил я Таню, есть ли у нее любимый человек. Она ответила, что «типа того». Через некоторое время на мой вопрос, помирились ли они со своим молодым человеком, Таня снова произнесла «типа того». Я не выдержал и выпалил (дословно):
— Странно, Тань. Когда я спросил, есть ли у тебя парень, ты ответила «типа того», теперь отвечаешь так же… Какой смысл иметь «типа» любовь?
— Наверное, никакого. Но мы оба держимся за эти отношения, потому что много времени потрачено друг на друга, он меня, наверное, любит, а мои родители говорят, что мне давным-давно пора замуж (моя мама вышла в 19, и если после 20 не замужем — это очень плохо, по ее мировоззрению). Вот так и мучаемся.
Прежде чем скопировать свой ответ Тане, я хочу передать пламенный привет ее родителям и искренне пожелать, чтобы их дочь не стала очередной жертвой обстоятельств, сначала оказавшись перед алтарем, а потом с ребенком на руках. Вот что написал я:
«Хоть я не терплю ссылок на возраст, потому что от возраста не зависит интеллектуальный багаж человека, но с возрастом, как ни крути, приходит мудрость. Нет, не мудрость Диогена или Софокла, а мудрость подопытной обезьяны, которую пронзали разрядами тока, когда она пыталась съесть банан. Не думаю, что для тебя будет открытием то, что у меня за 29 лет бывали женщины. Кто-то был со мной долгое время, кто-то — короткое, кто-то — лишь мгновения. Не стану утверждать, что полностью для себя определил, что двигает женщиной в той или иной ситуации, но поднаторел изрядно в анализе разных проявлений. Преследуя естественное желание рано или поздно создать семью, я стараюсь извлекать ошибки из былых неудач, смотреть по сторонам на то, как складывается семейная жизнь у других, делать выводы и перенимать позитивный опыт. Как человеку здравомыслящему и в достаточной мере самолюбивому мне хочется построить максимально прочные отношения на основе взаимного уважения (прежде всего) и доверия. Звучит банально, но это такая же потребность, как есть, мыться, спать! Результаты сопоставлений (с примесью определенных социальных знаний) позволяют мне начертить у себя в мозгу формулу, по которой я жить не стану.
Например, я никогда не стану считать «пусть плохонький, да свой», потому что это состояние стагнации и тормоз личностного развития. Умершие клетки надо отрезать, а не вынашивать в организме. Движение вверх — это та сила, которая подпитывает любые сферы жизни, особенно семейные узы. Если один из двоих убегает далеко вперед, а второй довольствуется позицией отстающего (потому что эффект от насыщения из алюминиевой посуды такой же, как и из фарфоровой), такие отношения обречены на провал, друг с другом становится неинтересно: ведь ценности различны. Только смотря в одну сторону, можно двигаться не вкривь и вкось, а туда, куда глаза глядят, пусть даже без цели, но вместе!
Почему-то мне часто приходилось слышать: «Я с ним, потому что, наверное, привыкла… много пережито!» Если сейчас невозможно разорвать «мучительные» (цитирую тебя) отношения, то когда они обрастут детьми и бытовой утварью, на откол просто не хватит сил. Вот и доживают многие с «плохоньким, но своим»…
Есть еще много бредовых постулатов. «Стерпится — слюбится», например. Резонен вопрос: зачем терпеть? Это что, тоже вынужденная мука?
На сегодняшний день я остался последним из нашего 11 «а» класса, кто никогда не был в браке. Перед отъездом в Москву мои одноклассницы и подружки — с которыми и сейчас чудесно общаюсь — в унисон голосили: «Филя, там тебе так сложно будет, ты долго не сможешь создать семью!» Дело в том, что у меня зуда семейных отношений нет до сих пор. Я спокойно, терпеливо жду появления в моей жизни ее, не форсируя событий.
В 1996–1998 гг. вышли замуж практически все мои одноклассницы (тогда нам было по 18–20 лет), и что теперь? Только одна продолжает жить в браке. Некоторые просто развелись, некоторые развелись и имеют на руках детей. Прилетая в Хабаровск, я встречаюсь с ними, и часто речь заходит о личной жизни: обычные вопросы про жену, детей и пр. От 90 % слышу: «Да нууууу… я уже там была. Второй раз не хочу!», а добрая часть из этих 90 % снабжает свои монологи увещеваниями о том, «какой он оказался сука!» Я всегда уточняю: «Ровно такой, какого ты выбрала!» Часто получаю за такое отношения по голове.
Ведь если рассудить здраво, то это был их (женский) выбор по большей части. Кто-то не рвал отношения, потому что «очень долго пробыли друг с другом», кто-то не хотел менять шило на мыло, кто-то ошибочно полагал, что «все мужики одинаковые», кто-то попросту боялся перемен. Многие, кстати, боятся перемен, потому что они неизменно сопряжены с неизвестностью, знаешь же: «Лучше синица в руках, чем журавль…»?!
Но есть тут вот еще какая беда — желание «сказочной» свадьбы, желание предстать принцессой в глазах подруг> желание самостоятельной жизни вне надоедливых родителей, желание быть не хуже Машки, которая хоть и страшная, но уже замужем. Иногда дают о себе знать ярко выраженные материнские инстинкты и нестерпимое желание ребенка — то, что до 22 лет (а биологически доказано, что мозг человека заканчивает свое формирование именно в 22 года) затмевает здравый рассудок и способность трезво посмотреть на ситуацию и найти, пусть и не сразу, ответы на вопросы: «А тот ли это человек?», «А хочу ли я, чтобы ребенку генетически передались его личностные установки и черты характера?»
Трудно смолчать о медвежьей услуге многих родителей. Постоянная долбежка по голове о том, что «засиделась в девках» (хотел бы я посмотреть на того человека, который всю страну научил тому, с какого возраста начинается это «сидение»), о том, что хотелось бы внуков уже, «а то вон… у Степановны уже трое, а мы своих никак не дождемся», на мой юношеский взгляд, порождает в девушке неуверенность и подталкивает с новой силой к быстрому решению вступить в брак…
А потом вечерами больно смотреть на русских женщин, тягающих неподъемные сумки из магазинов. Есть ли их вина в том, что именно так сложилась их жизнь? Есть. Потому что жизнь мы себе выбираем сами, а не она выбирает нас.
Вот каково мое мнение!»
Я оставлю все, сказанное мной, в первозданном виде, не исправляя ни пунктуацию, ни стиль. Тема ранних браков и их пагубного влияния (в большинстве случаев) на дальнейшую жизнь как мужчины, так и женщины в обществе назрела давно и уже долгое время не выходит у меня из головы. Однако пока я не чувствую в себе достаточно сил и не располагаю сколько-нибудь уверенной аргументацией, чтобы слепить связное повествование с подзаголовком: «Не ходите, девки, замуж, замужем не весело, одна девка вышла замуж — голову повесила!» Надеюсь, что рано или поздно, устав носить это в себе, где-нибудь в изодранной тетрадке я выстрою план, чтобы после превратить его в осмысленный текст в редакторе Word.
ЖПП[15]
Кирилл
Я обожаю рассказ Джеймса Олдриджа «Последний дюйм». Сильнейшая вещь. Буравит мозг, полосует по сердцу. Смысл заложен глубочайший.
Расстояние в один дюйм, о котором он пишет, — это не просто двадцать пять миллиметров, это финальная, самая трудная часть любого пути до цели, в независимости оттого, сколько сотен миль пройдено. «Последний дюйм, который разделяет всех и вся, нелегко преодолеть, если не быть мастером своего дела.»
Эта глава нашей книги о том, что с избитыми в кровь ногами и умирающий от жажды, ты все равно должен будешь пройти аттестацию на мастерство в одном дюйме от ослепительного монумента, имя которому «Женское Согласие». Ты доползешь, как Маресьев, волоча изувеченные конечности, ты добежишь, как гонец с вестью о победе, от Марафона до Афин, выплевывая кусочки сожженных легких, — и только для того, чтобы стража с непроницаемыми лицами перекрестила копья у ворот. Тебе понадобятся пароль и сила убеждения. Иначе вали откуда притащился. Последний дюйм так и останется непреодолимым барьером.
