Но должна же я когда-нибудь наткнуться на аборигена, подумала без нервов, без сопливого мандража. Город не такой уж большой. Не Москва. Может, в район попала безлюдный, не повезло. Доеду же в места, где движение пооживленней.
И доехала. По широким улицам и более узким, но тоже не в три шага от стены до стены, переулкам, выпетляла на какой-то типа бульвар. Совсем широченный, с раздельными мостовыми и аллеей деревьев между ними. Ну что за город такой! Улицы широченные как нигде... По центральному тротуару аллеи, хорошо освещенному фонарями, неторопливо шагал некий индивид, здоровенный субъект в кожаной кепке и темном, вроде коричневом, плаще. В обычных обстоятельствах может и не стоило к этакому громиле подъезжать... Взвизгнув тормозами, перерезала ему путь, когда он собрался переходить мостовую перпендикулярной улицы. - Эй, парень! - позвала, приоткрывая дверцу. - Не подскажешь, как проехать на улицу Космонавтов?
Субъект встал как вкопанный, и молча повернул лицо к "москвичу" и высунувшейся из салона Марине. "Привидение увидел, что ли?", - подумала она. Выражения лица его она не увидела, тень козырька кепки скрывала, да и не стремилась, на кой ей сдалась рожа этого хомо.
- Чего молчишь? - спросила. - Язык съел?
Индивид, затянув паузу еще секунд на пятнадцать, насилу вымолвил надтреснутым, одышливо-хриплым голосом: - Нет, почему... На Космонавтов, да?.. Мне в тот район... могу показать.
- Ну... садись, - помедлив буквально секунду, разрешила Марина. Вряд ли маньяк какой, подумала. Это было бы слишком большим подарком судьбы. Тогда пришлось бы бросать машину с еще одним трупом, прямо на дороге. В том, что справится с маньяком, если что, не сомневалась ничуть. Тот, кто не боится, побеждает. Субьект влез на заднее сиденье, хотя она ему открыла дверцу переднего пассажирского. - Прямо, - забурчал за спиной у Марины, а через два квартала направо. И до кольца.
Ехали молча. У нее охоты беседовать, само собой, возникнуть не могло, а случайный спутник не вякал, сопел себе в две дырки за спиной. Если полезет, настороженно думала Марина, подъезжая к дорожной развязке, глаза выцарапаю!.. не зря же он уселся на заднее, неужели я ошиблась, что не...
Приступ ненависти накатил как приливная волна, неотвратимо. "Скорей бы уж его выкинуть, остолопа!.."
- Налево теперь, - пробормотал субъект. - По этому проспекту. А я здесь выйду, мне прямо. Доедете до второго кольца, это уже будет Космонавтов.
- Я знаю, - буркнула Марина в ответ. Места, в самом деле, были знакомые. Автовокзал - ориентир приметный, не забудешь. А этот проспект, что прямо, и по которому ей не нужно, кажется, называется Октябрьским... и если по нему дальше проехать, там тоже перекресток с Космонавтов. Но тогда пришлось бы терпеть присутствие этого еще несколько минут...
- Гуд бай, - соизволила сказать "проводнику", - сенкью.
Он открыл дверцу и полез наружу. Медведь, сущий медведь, подумала Марина. И как только машина не развалилась. Хорошо хоть, не попросил довезти до нужного ему места. И что он, интересно, ночью на улице делал?.. Откуда такой мог топать под утро...
- No good byes... We'll meet someday, - вдруг хрипло сказал неуклюжий медведь, наклоняясь к окошку и на секунду всовывая голову в салон со стороны пассажирского сиденья. - It's not an accidental meeting. Everything is rilated in this world somehow. God's will! ["Не прощаюсь... Мы еще встретимся. Наша встреча не случайна. Все в этом мире взаимосвязано. Даст Бог!"]
Сильно хлопнув дверцей, двинулся прочь от машины.
Проводив взглядом его сутулую спину, Марина подумала, что психов в этом мире гораздо больше, чем даже она подозревала.
Аккуратно и вовремя вернула "москвич" владельцу. Благодаря ночному попутчику со знанием English'а. Еще не рассвело, успела. В пустом дворе ни единой души.
Вовик не возникал в Лаборатории три дня; когда приполз, в глаза ей старательно не глядел, шмыгал под стеночками, как мышка мимо капкана. Марина нагло ухмылялась, сталкиваясь с ним в коридорах.
Через несколько дней "казанова" угодил в больницу. Более не появился в Лаборатории никогда. "Коллектив" зашептался, выдвинул версию, что у Марины, дескать, дурной глаз. Все "соратники" дружно начали ее бояться. Ненавидеть - ненавидели, теперь и боялись. Марина была полностью удовлетворена. Атмосфера в Лаборатории, после того, как Вовочка скончался от скоротечного крупозного воспаления легких, установилась как нельзя более благоприятная, воздействующая на рост древа ненависти, укоренившегося в душе Марины, как богатая солями вода на пышность ягодных кустов.
Бездействие... ("Per Aspera...")
...таким образом, незаметно, в трудах и заботах, пролетели полтора года. Марина продолжала ездить в Лабу на троллейбусе, хотя могла себе позволить приобрести автомашину. Не покупала. В троллейбусе заряжалась дополнительной злобой. Созерцала перекошенные мелкими страстишками рожи, задыхалась от вони, едва ли не корчилась от боли, отвращения, ощущения ирреальности происходящего. Все вокруг казались жуткими уродами, монстрами из фильма ужасов. Ни единого человеческого лица не разглядела Марина в сонмище отвратных харь...
Кроме Лабы и своей квартиры, не бывала нигде. В норе - ночевала, в Лабе - работала. Иногда наоборот.
Тем временем наступила вторая половина второй зимы, проживаемой Мариной в этом южном городе...
..."Завтра мне исполнится четверть века, - констатировала она, придя домой после решительного разговора с шефом о том, что два года она будет работать лишь над _с_в_о_е_й_ темой, причем безо всякого контроля и вторжений в дела. - Старуха, да".
Разделась почти догола, оставила лишь трусики - в квартире было жарко, топили на совесть, аж странно.
Устало рухнула на диван.
- Тоска, тоска малахитовая, - прошептала, - и зачем я живу еще а этом свете... Тлен, тлен, и прах, и мерзость запустения... Животные, все животные, я - тоже... О, где вы, где вы, идеалы юности, где прекрасная мечта, где страстное желание подарить человечеству избавление от болезней и страха... Какая же дура я была, господи... Кому?.. Им, да?.. Ха, ха, ха, ха, ха, ха, ха, ха!!! - отрывисто и хрипло хохоча, Марина перевернулась на спину. Запрокинув голову, пузырясь слюной в уголках губ, долго билась в истерике. Ненависть переполняла. Ногти впивались в ладони. Такое с ней бывало. Редко, но бывало. Своеобразная разрядка... О, с каким наслаждением она бы впилась, вонзила когти и зубы в горло всему этому до "очка" наполненному дерьмом всемирному нужнику, самоуверенно зовущему себя Человечеством... ОТЫСКАТЬ БЫ ГОРЛО ЭТО...
- Я отыщу, - выдавила Марина, утираясь тыльной стороной ладони, размазывая сопли и слюну по щекам. - Я знаю, где искать...
Поуспокоившись, обуздала нервы. Заварила чай. Телевизора в норе не имелось. Кроме дивана, телефона, трюмо, пары табуреток и стола на кухне, шкафчика в прихожей, в норе вообще ничего не имелось, ну разве что кое-какая посуда и тряпье. Вроде и не женщина в этой квартире обитала... зато повсюду грудами валялись книги. Почти сплошь монографии и сборники статей. Не успела омеблиться. Да и - зачем...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
