– ...принимаемся за дело! – выпалила я.
– Угадала, Амелия.
Не только угадала, но и уловила сарказм в профессорском тоне. На этот раз издевка сошла ему с рук – передо мной мерцали звезды научных открытий! Запал археолога затуманил мозги сыщику, и только очутившись у своей мусорной кучи на площадке перед гробницей, я сообразила, что о невероятном признании Артура Баскервиля мои муж так ничего и не знает.
Не страшно, решила я. Время терпит. В конце концов, Артур обещал дождаться встречи с Эмерсоном, а до тех пор не предпринимать никаких опрометчивых шагов...
Перелистав несколько страниц, недоброжелательные личности вполне могут обвинить автора в преступном легкомыслии. Но позвольте – где же здесь моя вина? Способностями меня бог не обидел, грех жаловаться, однако пророческим даром не наделил. Откуда же мне было знать, чтопроизойдет за этот длинный рабочий день? Впрочем, явись к Эмерсону сама Кассандра со зловещими предсказаниями, мой муж попросил бы ее подождать до вечера. Я не преувеличиваю, поверьте! Вы в этом убедитесь, услышав, как он отнесся к сногсшибательной новости о юном лорде Баскервиле.
Поговорить с Эмерсоном удалось только во время обеденного перерыва. Мы устроились на покрывале под тентом, который спасал меня от солнечного удара. Мэри спустилась в гробницу, чтобы, воспользовавшись отсутствием рабочих – а следовательно, и клубов пыли в воздухе, – зарисовать последний из портретов на стене коридора. Карл, ясное дело, не отходил от нее ни на шаг. Вандергельт, мигом расправившись с обедом, снова нырнул в пещеру, да и Эмерсон не задержался бы...
– Погоди! – Я вцепилась ему в рукав. – Не хочешь узнать, что рассказал мне Артур?
– Проклятье! Я же запретил тебе выходить из дома! И Абдулла хорош! Вот погоди, доберусь я до него!
– Он тут ни при чем.
– Ну еще бы! С тобой сам дьявол не справится!
– Тем более. Хватит шуметь, лучше послушай, не пожалеешь. Артур признался...
– Артур?! Да ты, как я погляжу, с убийцей на дружеской ноге! Минуточку... Какой Артур? Разве он не Чарльз?
– Я сказала – Артур, потому что если бы ты услышал титул, то вообще бы ничего не понял. Чарльз Милвертон – вовсе не Чарльз Милвертон.
Эмерсон с нетерпеливым вздохом вытянулся рядом и закатил глаза, но стоило мне добраться до сути, его деланно скучающая мина слетела в два счета.
– Боже правый! Если он не врет...
– Думаю, нет. Какой смысл?
– Никакого... Все легко проверить. Ну и дела. Незавидное положение у парня – это-то хоть он понимает?
– Разумеется. Готов даже пойти к властям. Кому открыться – вот вопрос.
– Гм... – Эмерсон ткнул пальцем в подбородок. – Пожалуй, лучше сразу обращаться в Каир. Представляю, какой это будет сюрприз!
– Сюрприз в том, что наследник лорда Баскервиля инкогнито жил в Баскервиль-холле. А о существовании племянника наверняка уже известно. Как это я сама не догадалась... Кому выгодна смерть лорда Баскервиля? Прежде всего наследнику. Вывод? Артур – главный подозреваемый.
– При том условии, что лорд Баскервиль действительно убит. А кто мне доказывал, что преступник – Армадейл?
– Вспомнил! – возмутилась я. – Когда это было! Мы ведь ничего не знали о Милвертоне... то есть об Артуре Баскервиле! Он, конечно, утверждает, что не убивал...
– Неужели?
– А ты чего ожидал? Чистосердечного признания?
– Я-то нет. Тыожидала, если мне память не изменяет. Ну ладно. Вечером поговорю с этим олухом, подумаем, как ему выкрутиться. А сейчас за работу.
– Мне кажется, откладывать опасно...
– А мне не кажется. Переживай лучше за гробницу.
Мэри справилась с заданием и вернулась в Баскервиль-холл, мужчины не вылезали из пещеры, а я не покладая рук перебирала мусор. Ближе к вечеру среди камней и россыпи известняка стали попадаться глиняные осколки, кусочки синего фаянса и масса крохотных бусинок. Я как раз вылавливала одну из таких бусинок, когда над корзинкой с моими находками нависла тень.
– Ах, какая жалость, какая жалость! – Мистер О'Коннелл приветственно взмахнул шляпой и устроился на корточках рядом со мной. – Ну можно ли портить прелестные дамские ручки грубой работой!
– Напрасно стараетесь, – парировала я. – Ваше ирландское обаяние, мистер О'Коннелл, на меня не действует. Зачем явились? За вами глаз да глаз, опять какую-нибудь беду накаркаете. Несчастья за вами по пятам ходят!
– Сжальтесь над несчастным, миссис Эмерсон! Я сам не свой сегодня... и точка! О-ох! – Он протяжно вздохнул.
Мой план привлечения пронырливого репортера на нашу сторону требовал изменения тактики. Я улыбнулась:
– Что, не удалось вернуть симпатии мисс Мэри?
– Прозорливая вы леди, миссис Эмерсон. Да, да, да! Так и есть! О, моя богиня, владычица моей души! Она все еще гневается!
– Поклонников ей хватает, скучать не приходится. А вспоминать нахального рыжего журналиста и вовсе времени нет.
– Спасибо на добром слове, – мрачно буркнул О'Коннелл. – То-то и оно. Я пришел прямо из Баскервиль-холла. Мисс Мэри не хочет меня видеть. Даже не вышла поздороваться! Прислала записку и потребовала убираться вон из дома, иначе, мол, слуги вышвырнут. Я сражен, миссис Эмерсон. Меня уложили на лопатки – и точка. Умоляю, помогите, миссис Эмерсон. Согласен на любые условия.
Я чуть ли не носом зарылась в корзину. О'Коннелл наверняка решил, что мне попался на редкость любопытный археологический экземпляр, на деле же я прятала от него довольную улыбку. Вот повезло так повезло! Вместо того чтобы идти на компромисс, я сама могла диктовать условия!
– И что вы предлагаете?
Настал черед О'Коннелла разыгрывать спектакль. Он мялся, теребил края куртки, утирал пот... но когда наконец открыл рот, речь его полилась подозрительно гладко. Этот пройдоха подкатил с заготовленным планом.
– Обаяния мне не занимать, сами знаете, миссис Эмерсон, – потупив голубые глазки, скромно заявил он. – Только как же я пущу его в ход, если мне на дверь указали? Вот получить бы приглашение в Баскервиль-холл... да пожить бы там немного...
– Ой-ой-ой! – Я сделала круглые глаза. – Вы требуете невозможного, мистер О'Коннелл!
– С леди Баскервиль проблем не будет, – возразил ирландец. – Она меня обожает!
– В отличие от Эмерсона.
– И его уломаю.
– Хотела бы я знать как.
– Н-ну... скажем, пообещаю все свои статьи перед отправкой в Лондон показывать профессору.
– Неужели пойдете на это?
– Чертовски... ох, прошу прощения, мэм, от чувств обезумел... Оченьне хотелось бы, но что поделаешь. Ради мисс Мэри...
– Любовь, любовь! – Я позволила себе подпустить шпильку: – Верно говорят, что она даже преступника наставит на путь истинный.
– Сказали бы лучше – даже мудрецу размягчит мозги. – О'Коннелл неожиданно печально, без намека на шутовство, улыбнулся. – А вам ведь, миссис Эмерсон, обаяния тоже не занимать. И доброты... Прячьте не прячьте – меня вам не провести!
– Вздор! – отрезала я. – Идите-ка подобру-поздорову, мистер О'Коннелл, пока на Эмерсона не нарвались. Вечером я с ним поговорю.
– А прямо сейчас нельзя? – заныл хитрец. – Умираю от тоски!
– Не искушайте судьбу. Завтра появитесь в это же время... может, я вас и обрадую.
– О, я знал! – завопил ирландец. – Знал, что такая прелестная леди не откажет в просьбе несчастному влюбленному! – Он обхватил меня за талию и звучно чмокнул в щеку.
Я тут же хвать зонтик! Только размахнулась – рыжеволосый наглец увильнул, засиял всеми своими веснушками, послал мне воздушный поцелуй и удалился вразвалочку.
Далеко он не ушел. Всякий раз, поднимая голову, я видела в толпе зевак огненную шевелюру. Встречаясь со мной взглядом, О'Коннелл то вздыхал и театрально прикладывал руку к груди, то нахально подмигивал, ухмылялся и салютовал шляпой. Я веселилась от души, хотя виду, конечно не подавала. Приблизительно через час ирландец с площадки испарился – не иначе как решил последовать моему совету и не искушать судьбу.
Золотой шар уже висел над пиками западных гор, длинные серовато-голубые тени ложились на землю, я по-прежнему выискивала среди камней все, достойное интереса, как вдруг площадка перед входом заполнилась рабочими. Эмерсон не мог отпустить людей до наступления темноты... Я бросилась в пещеру.
Груда мусора в конце коридора заметно уменьшилась, обнажив край массивной каменной глыбы. Эмерсон с Вандергельтом сидели на корточках, не отрывая глаз от пола, о чем-то переговаривались, кивали, качали головами. Заметив мою тень, Эмерсон оглянулся.
– Иди-ка сюда, Пибоди! Что скажешь?
Он ткнул пальцем в какой-то предмет, темный и на вид очень хрупкий, местами присыпанный известняковой пылью, которую Вандергельт тут же принялся счищать небольшой щеточкой.
В археологии я не новичок, гадала недолго. Странного вида предмет мог быть только мумифицированной рукой человека. Кожа по большей части была содрана, а оставшаяся напоминала пергамент, кости почернели и усохли. По иронии судьбы, лучше всего сохранились самые тонкие и хрупкие кости пальцев; они казались почти живыми и словно бы тянулись к свету... умоляли о свободе...
