В дополнение к этой статистике я также собрал отчеты невротичек, оказавшихся в любовной связи с мужчинами на иных тропах жизни. Я обнаружил большее количество женщин, беременеющих от мясников, продавцов мороженого, чем от психоаналитиков. Представьте — я говорю о «пристойных» женщинах! В действительности мне известны только два случая, в которых психоаналитики втягивались в любовные отношения с пациентками. В одном случае это был одаренный молодой человек, однако в полном смысле психотик. Я предупреждал женщину, чтобы не выходила за него замуж; но она не вняла моему совету и в последующем развелась. Другой случай касается пожилого мужчины, вдовца, влюбившегося в молодую замужнюю пациентку. Женщина обладала большим богатством, а ее муж был всего лишь благовоспитанным невротиком. Он предъявил жалобу, и я по долгу службы проводил расследование. Во время нашей беседы доктор спросил: «Почему врач не может жениться на понравившейся женщине, если ей случилось быть его пациенткой?» Я не мог оспорить справедливость этого мнения, но напомнил, что он в два раза старше пациентки и. принадлежит к совершенно другому социальному слою, поэтому в обычных обстоятельствах такая женщина не обратила бы на него внимания как на потенциального мужа. Кроме того, я добавил, что пациентка обратилась за лечением, а не в поисках любовных приключений. Чтобы не уделять много времени этой длинной истории, скажу: пациентка развелась с мужем и вышла замуж за другого человека — не за доктора. При объективном психоанализе доктор сразу выступил в качестве заменяющей отца фигуры, и любовные чувства переменились. Вся ситуация основывалась на бессознательном инцестном влечении к отцу.
В конце концов мне известны только два случая влюбленности, касающиеся, кстати, добросовестных психоаналитиков. Ни один из случаев не закончился трагично. Конечно, вы не должны забывать, что обратившуюся за помощью женщину отличает «свободно плавающее» либидо, которое привязывается к любому мужчине, входящему в ее жизнь и готовому проявить симпатию. Конечно, необходимо выказывать сочувствие пациентам. Их следует воспринимать как людей с хорошим характером, заслуживающих помощи, иначе не стоит заниматься психоанализом. Выслушивая пациентов с полной искренностью, нельзя забывать, что они больны. Если направить либидо в правильное русло, пациентка не влюбится в психоаналитика. Правда, при частых встречах и интимных беседах двух людей противоположного пола всегда существует некоторая опасность возникновения влюбленности. Но психоаналитиков специально учат, как распознавать и направлять либидные устремления.
Недавно пришел мой бывший ученик и спросил: «Три года назад я лечил одну женщину, имеются ли причины избегать с ней отношений теперь?» Я категорически возражал против продолжения отношений. Когда он попросил разъяснения, я ответил: «Осознание ситуации таково, что вы испытываете необходимость спрашивать позволения, т. е. решение не может быть принято самостоятельно. Сомнение означает нежелательность поступка и лучше его не совершать». В последовавшем обсуждении я напомнил, что мужчина и женщина, желающие завязать любовную интригу, не находят нужным консультироваться с доктором. Если человек осознает конфликтность положения, следует посоветовать противоположное его намерениям.
Конечно, психоаналитик не отличается большей нравственностью, чем средний человек, но он разбирается в мотивирующих поведение силах. Следовательно, в момент вступления в контакт с пациентом противоположного пола знает, что может случиться, и соответственно регулирует свое поведение. Правильный стиль общения гарантирует пациенту помощь вместо временного удовольствия, наносящего вред в перспективе.
Я подробно остановился на примерах с целью проиллюстрировать неврозы переноса, которые, как упоминалось, основываются на бессознательных факторах. Истерики и компульсивные невротики не способны к адекватному регулированию либидо, однако они постоянно стремятся к этому, и в результате внутренней борьбы возникают симптомы. В случаях нарциссических неврозов, или психозов, перенос на объект представляет для индивида большую трудность вследствие сосредоточенности либидо главным образом на эго. Тем не менее нельзя говорить, как указывалось на прошлой лекции, об отсутствии у психотиков способности к переносу чувств неприязни и привязанности. В начале психоаналитической деятельности у меня имелось твердое убеждение в полной недоступности шизофреников психоаналитическому воздействию ввиду обращенности их либидо внутрь или согласно Юнгу, интровертированности. Последующий опыт, однако, изменил мое мнение На первой лекции я рассказывал об опыте Блейлера по выведению его собственной сестры из кататонического состояния и о своем опыте с пациенткой в Бургхёлцли. Многие подобные случаи убедили меня в возможности повлиять на любого психотика, если затратить достаточно времени и усилий. Фактически, я уверен, что наличие одного знающего врача, уделяющего все время одному-двум шизофреникам, делает возможным добиться их приспособления и даже излечения. Конечно, проблемы пациента могут быть разрешены только посредством обмена (получения и отдачи) либидо.
Пристальное наблюдение учит, что каждый шизофреник способен к некоторому переносу. Одни любят врача, другие его ненавидят. Я знал шизофреничку, которая находилась в больнице около тридцати лет, и все эти годы она влюблялась то в одного врача, то в другого. Несколько лет назад я случайно посетил ее палату. Она сразу вспомнила меня и тут же сказала: «Не могли бы вы передать письмо доктору Наппу? Это любовное письмо». Пациентка страдала параноидной шизофренией, однако у нее сохранялась способность к переносу изначальной «застывшей» ситуации на доктора. Посредством дереизма она видела во враче замену утраченного любовника. Я наблюдал множество пациентов такого рода и в результате убедился в большей способности шизофреников к переносу, чем принято думать.
Однажды я делал сообщение на эту тему в Нью-Йоркском психиатрическом обществе. Я напомнил о пациенте, известном нескольким врачам, присутствующим на конференции. Пациент был параноиком, совершенно недоступным и очень агрессивным. В свое время
мы единодушно поставили ему диагноз — параноидная шизофрения. Я надеялся только на незначительную перемену в его поведении. У пациента оказалась преданная сестра, которая часто посещала меня. Муж сестры, инженер по специальности, преподавал в колледже. Они решили забрать пациента домой и посмотреть, смогут ли ему помочь. Вследствие заботы пациент изменился, стал доступен и даже путешествовал с ними не только по стране, но и за границу. Супруги настолько увлеклись, что в целях изучения психоанализа побывали в Вене. С тех пор в поведении пациента не наблюдалось срывов. Конечно, он оставался параноиком, но если бы они раньше уделили ему столько внимания и обладали теперешними знаниями, то добились бы степени восстановления, позволяющего вести нормальный образ жизни. Я сам занимался с несколькими пациентами такого типа, и они сохраняли адаптацию на протяжении двадцати — тридцати лет. Естественно, при близком знакомстве вы бы отметили психический дефект, но в сущности они полностью приспособились к жизни.
Способность шизофреников к переносу, хотя и с трудностями, произвела на меня впечатление много лет назад, когда врач привел ко мне на прием тридцатипятилетнюю женщину, страдающую шизофренией. Возраст врача приближался к семидесяти, и, как семейный врач, он знал пациентку с рождения. Выразив желание в конфиденциальности нашего общения, он сообщил о сексуальных отношениях с ней. «Когда я увидел, что девушка заболела, — сказал он, — подумал о фрейдовских теориях и предоставил ей секс». Я слушал его и думал про себя: «Это истинная филантропия — он делал все для несчастной пациентки!»
Теперь у пациентки наблюдался выраженный параноидный синдром, и я предполагал, что она свободно расскажет о сексуальной связи. Шизофренички отличаются обедненной аффективностью, эмоциональным дефектом. Однако, хотя я пытался разными способами разговорить ее о любовной интриге с альтруистичным доктором, она проявляла такую же скрытность, как любая нормальная женщина в подобных обстоятельствах. Она была лояльна к возлюбленному. Фактически доктор устал от ее любви. Когда я спросил его о причине визита ко мне, он искренне сказал, что хочет избавиться от пациентки. Не вступая в дискуссию о достоинствах его терапии, я, однако, попросил, чтобы он не приписывал свою технику фрейдистам. По моему предложению доктор отправил пациентку в психиатрическую больницу.
Данный случай произвел на меня сильное впечатление сходством реакций на сексуальную ситуацию шизофреничек и нормальных женщин. Судя по поведению шизофреничек, от пациентки можно было бы ожидать свободной исповеди о сексуальной связи с доктором. Все же в картине ее душевного заболевания проявлялись галлюцинаторно-бредовые переживания. Пациентке казалось, что мужчины вдувают с улицы к ней в квартиру чувственный дым, проявлялись и другие подобные психосоматические бредовые идеи. Однако она хорошо хранила секрет отношений с доктором, и никто из семьи не подозревал ничего предосудительного. На основании многих аналогичных случаев я пришел к выводу о способности психотиков к переносу, т. е. о существовании у них своеобразного эмоционального обмена. Со временем я убедился в особой истинности сделанного заключения в отношении к сексуальности, которая, что нельзя забывать, детерминирована не только онтогенетически, но и филогенетически.
