Похоже, наличие неизвестного помощника стало неожиданностью для колдуна. Он туповато моргал и беззвучно открывал рот. Амфибрахий снова замахнулся.
– Стойте! – в панике взвизгнула я. – Я знаю, что было написано в заклинании!
Арсений глянул на меня, вмиг побледнев, от предвкушения неожиданного счастья у него затряслась нижняя губа. В это время Давидыв исхитрился смачно выплюнуть кляп и заорал на весь особняк:
– Молчи, девочка! Молчи, обожги тебя комаг! Эти костоломы из нас весь дух выбьют!
– Что? Что там было?! – кинулся ко мне колдун.
– Молчать! – вопил Денис.
– Заткни его! – гаркнул Арсений Амфибрахию. Раздался глухой удар и оглушительный грохот, когда Денис, подобно мне, кувыркнулся со стулом на спину.
– Душегубы! – заорал он пуще прежнего.
– Кто управляет драконом, тот управляет всем миром, – чётко проговорила я, выделяя каждое слово.
– Уууууу, извейги! – Давидыв попытался перевернуться на бок.
– И все? – по-жабьи выпучил глаза Арсений.
– А ты чего ждал? – хмыкнула я.
– Кто управляет драконом, тот управляет всем миром. Глупая детская присказка, – забормотал Арсений и начал походить на сумасшедшего. Он обводил комнату полубезумным взглядом, потом остановился на открывшем рот для нового витка ругательств Денисе и вдруг прошипел:
– Заткнись, наконец!
Слова возымели эффект, Давидыв замолк, а в воздухе вдруг сгустился тяжёлый жасминовый аромат. Только я увидела, как горло главы чёрных перевозчиков сковывает зеленоватый магический ошейник. Денис по-рыбьи раззявил рот, силясь выдавить хотя бы комариный писк, но оставался беззвучным немым. Тишина, воцарившаяся в комнате после колдовства, показалась оглушающей, поэтому резкий голос мага ударил по ушам колокольным молотом:
– Амфибрахий, ты немедленно отправляешься в Ведьмину деревню к Лопатову-Пяткину! Надо забрать вторую часть Ловца у этого прощелыги!
Я насторожилась: вторая часть в чьих-то руках! Если я успею достать её первой, то можно будет поторговаться со своими преследователями! Осталась малость: выбраться из плена!
Только Амфи согласно кивнул, как произошло совершенно невообразимое событие: раздался звон разбитого стекла, и в комнату с холодным ветром и снежным шлейфом, вмиг задувшим свечу, влетел чёрный мохнатый клубок. Он махнул перепончатыми крыльями и безошибочно впился в Арсеньевы вихры.
– Что за Страх Божий! – вскрикнул Арсений в ужасе.
Амфибрахий в темноте с трудом распознал в чудище болотного демона, охнул и попытался скрыться в коридоре. От открывающейся двери темноту рассёк слабый свет. Страх громко басовито тявкнул, отпустил лохмы колдуна и бросился мне на шею, едва не свалив стул. В особняке между тем происходило странное движение, до нас доносились громкие голоса и топот ног. Тут дверь приоткрылась, и, закатив глаза, на паркет мешком свалился несчастный Амфи, а в дверях, поднимая над головой оплавленную свечу, широко улыбался Митрофан.
Наутро Торусь обклеили новыми плакатами. Теперь рядом с моей намалёванной на скорую руку рожей красовалась опухшая физиономия Давидыва.
В течение последующих двух дней, пока стражи прочёсывали город и перетряхивали все дома, нам пришлось прятаться в погребе старинного приятеля Дениса. В отсутствие железной руки руководителя чёрные перевозчики распоясались, ударились в загул, а Антоха, однажды посетивший нас в нашем убежище, прихватив всю выручку, скрылся в неизвестном направлении. Последнее обстоятельство совсем подкосило и без того томящегося Давидыва. Он метался в трех саженях помещения от скамьи к скамье, разгоняя холодный воздух подземелья и тревожа тусклую свечу.
Оставаться в Торуси становилось опасно, пора было действовать. В моей голове созрел новый план: каким образом можно быстрее добраться до замка Лопатова-Пяткина, проникнуть внутрь, найти часть заклинания и продать Распрекрасному в обмен на своё освобождение. Король, затеявший захватническую войну, душу дьяволу уступит за такую вещь!
К ночи третьего дня Митрофан принёс Денису поддельную грамоту... на имя Тамары Подпольной, и Давидыв окончательно озверел. Он так орал и плевался от злости, что вконец загубил только-только пробившийся голос.
– Что?! Скажи мне, стагый чегт, что я буду делать с этой писулькой?! – тряс он бумажкой, сминая её в потной пятерне. – Я меньше всего похожу на бабу! Меня схватят на пегвом посту!
Митрофан мял в руках шапку и не знал, что сказать. Грамоту он достал по пьяному делу, заплатив за неё последние пять золотых из общего кошеля, и только утром, протрезвев, узрел имя, начертанное чернилами.
– А у Фрола, – старик бросил на меня быстрый взгляд и сразу сконфузился, —вернее у Натальи, – он смущённо кашлянул, – грамота на мужика. Может, поменяетесь?
Денис моментально замолчал и резко повернулся ко мне, развалившейся на широкой лавке.
– Э-э-э нет, ребятки, – оскалилась я, спохватившись, – женщиной меня поймают в два счета!
– Чего? – Давидыв, непроизвольно закатывая рукава, сделал в мою сторону мелкий шажок. – Что сказала, девка? – обратился он к Митрофану.
Из тёмного угла, свисая вниз головой подобно огромной летучей мыши, враждебно зарычал Страх.
– Денис, предлагаю тебе надеть женское платье, нацепить волосы из конского хвоста и спокойно удрать в Серпуховичи. – Я встала, разминая ноги. – Я именно так и собираюсь поступить, – добавила кашянув.
– Нацепить подложные волосы? – уточнил Давидыв.
– Нет, смыться в Серпуховичи, пока с ними нет войны.
В ответ мне было оглушительное молчание, если план Денису и встал как кость в горле, то мне казался вполне трезвым, а главное —выполнимым.
– А почему ты так уверен... уверена, – быстро поправился Митрофан, и глаза забегали, – что его не узнают?
– Но ведь я разъезжала с вами целый месяц, – хмыкнула я, кутаясь в кафтан и пытаясь согреться.
Жена приятеля, дама худосочная и низкорослая, принесла Денису целый ворох одежды, какую носила будучи тяжёлой. От платьев и рубах пахло нафталиновыми шариками и старостью. Я с затаённым ехидством следила за тем, как Давидыв, бурча под нос проклятия, пытался застегнуть на спине четыре десятка крючков.
– Ну что ты сидишь? – не выдержал он. – Быстго помоги!
Я неохотно поднялась с нагретого места, скинув с коленей Страха, и ловко справилась с застёжкой. Платье нежно-лимонного цвета обтягивало Дениса как барабан и врезалось под мышками, а оборчатый подол кокетливо, до самых щиколоток, открывал голенища сапог.
– Как вы, бабы, эту дгянь носите? – прохрипел он, боясь вздохнуть и попортить наряд.
– Не знаю, – ухмыльнулась я, разглядывая парики из конских хвостов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
